Борис Николаевич Абрамов
(02.08.1897 - 05.09.1972)

Краткая биография
Воспоминания о Б.Н. Абрамове
 
Письма Б.Н. Абрамова
 
Биографии и исследования
 
Фильмы о Б.Н. Абрамове

Абрамовские чтения
Как проехать и где остановиться в г. Венёве Тульской области
 
Абрамов Борис Николаевич
Грани Агни Йоги
Записи Б.Н. Абрамова (1950-1971). Из архива Н.Д. Спириной (Россия, г. Новосибирск) и О.А. Копецкой (Австралия)
Подборки Б.Н. Абрамова
Из бесед Б.Н. Абрамова с Н.Д. Спириной (1946-1971)
Рассказы
Стихотворения
Акварели
Музыкальные произведения

 

Борис Николаевич Абрамов.

    "Сознательное несение Света в себе, который светит миру и людям, является высшим достижением человека", – утверждал Борис Николаевич Абрамов, духовный ученик и последователь Н.К. Рериха и Е.И. Рерих, подвижник-йог, составитель книг "Грани Агни Йоги" – нравственно-философских бесед с Духовным Учителем и Рерихами, писатель.

    Борис Николаевич Абрамов родился 2 августа 1897 года в Нижнем Новгороде. Окончив в 1915 году с отличием Нижегородский дворянский Александровский институт (который приравнивался к классической гимназии), он поступил на юридический факультет Московского университета. Но в связи с призывом его на военную службу в 1916 г., он вынужден был оставить 2-й курс университета. После окончания в феврале 1917 г. Школы прапорщиков по адмиралтейству он начал службу военным моряком. Участвовал в Гражданской войне и Великом Сибирском Ледяном походе. Эмигрировал в город Харбин (Китай), где работал в химической лаборатории, заведовал студенческим клубом в Христианском Союзе молодых людей, преподавал русский язык в Харбинском политехническом институте.
    Б.Н. Абрамов был человеком высокой культуры, всесторонне образован. Любил и хорошо знал литературу, музыку, живопись. Писал стихи и рассказы на духовно-нравственные темы, рисовал акварели – пейзажи и символические картины, сочинял музыку.
    В 1934 г. произошла важная в судьбе Бориса Николаевича встреча с великим русским художником и гуманистом Н.К. Рерихом. С этого времени он стал последователем культурно-просветительских идей семьи Рерихов и Учения Живой Этики (Агни Йоги). В Харбине возглавлял вместе с писателем А.П. Хейдоком Рериховскую группу.

Вид города Венёва.

    По завету Н.К. и Е.И. Рерихов Б.Н. Абрамов вернулся в Россию в 1959 г. С 1961 по 1972 гг. он жил в г. Венёве Тульской области.

    С 1940-х гг. и до конца жизни Борис Николаевич работал над составлением записей нравственно-философских бесед с Духовным Учителем Рерихов и позже – с самими Рерихами, которые вошли в его главный многотомный труд "Грани Агни Йоги" (более 18 томов). Эти книги развивают и поясняют многие философские идеи Живой Этики – глубинное тонко-энергетическое взаимодействие человечества с мирозданием, духовно-космическая эволюция человека через его нравственное преображение и расширение сознания, законы Общего Блага и мирового сотрудничества. Тома "Граней Агни Йоги" впервые начали публиковаться в России с 1993 г.

Многотомное собрание книг - "Грани Агни Йоги"

    Письмо Е.И. Рерих от 24.01.1954 г.
    "Записи Бориса… мною сохраняются и оцениваются глубоко".

    Письмо Е.И. Рерих - Б.Н. Абрамову от 28.12.1954 г.
    "Родной мой Борис, отбросьте все сомнения. Помните, что пока Вы связаны любовью, преданностью к Великому Образу, никто и ничто не может нарушить эту связь. Конечно, понимаю сердцем, как Вам хочется слышать подтверждение об этой связи и с радостью, троекратно, подтверждаю то, что Вы передаёте мне, как именно исходящее из Высшего Источника.
    ...Не опасайтесь некоторого сомнения в себе, в свои силы, но вложите всё доверие во Владыку и стремитесь лишь выполнить возложенную на Вас миссию уявиться свидетелем проявлений Великого Владыки. Очень хотела бы иметь ещё строки Изречений, явленных Вам. Храните эти жемчужины, и не удивляйтесь, что услышанное и рождающееся в Вашем мозгу близко получаемому Учению, но иначе как же усвоить даваемое?"

    Грани Агни Йоги. 1967, § 353.
    "Будущее потребует много сил и всех знаний, которые удалось накопить. Всё будет нужно, и каждая строчка Записей окажется бесценным вкладом в строительство Нового Мира".

    Грани Агни Йоги. 1961, § 128.
    "Записи эти имеют особую ценность, ибо найдена узкая тропа, ведущая в жизнь. Для тех, кто идет после, послужат они источником Света, указующим путь".

    Учение Живой Этики. Аум, § 24.
    "Кроме подвига внешнего героизма может быть ценный подвиг незримый. В духе подвижник постигает высшее творчество и тем становится пособником Творца. На Земле и над Землею, в двух Мирах сливается мысль постигающая, и такой подвиг звучит на спасение человечества".

    Спирина Н.Д. "Подвиг земной и надземный":
    "Накопленные Записи – это подвиг жизни. И мы, знавшие об этом подвиге, всегда относились к ним с благоговением. ...Мы, много лет изучавшие книги Живой Этики, постоянно отмечали, что в Записях даются новые аспекты положений Учения, дальнейшее развёртывание его беспредельного смысла и значения. Таким образом, его труды являлись для нас также ценным пособием для постижения и изучения Живой Этики. Значимость этих Записей ещё долго будет осваиваться и пониматься людьми".

 

Предисловие к книге Б.Н. Абрамова "Устремленное сердце:
К 110-летию со дня рождения. Сборник"
(Новосибирск: Издательский центр РОССАЗИЯ СибРО, 2007)

    Борис Николаевич Абрамов родился 2 августа 1897 года в Нижнем Новгороде.
    Его отец, Николай Николаевич Абрамов, сын потомственного дворянина из Нижегородской губернии, был военным: он окончил Нижегородский кадетский корпус и Первое военное Павловское училище. В 1914 году Н.Н.Абрамов участвовал в боевых действиях, имел многочисленные награды. Мать – Абрамова Екатерина Григорьевна – из семьи военного, дочь отставного подполковника.
    В семье Абрамовых было двое детей: Борис и его старший брат Николай.
    В 1915 году Б.Н. Абрамов с отличием закончил Нижегородский дворянский Александровский институт (который приравнивался к классической гимназии, с изучением одного из древних языков) и поступил на юридический факультет Московского университета.

    В 1917 году от тяжёлой болезни умирает Николай Николаевич Абрамов. Его старший сын Николай, которому исполнился 21 год, служит офицером, а младший, Борис, в связи с ухудшением материального положения семьи, оставляет второй курс университета и продолжает обучение в Кронштадте, в военно-морском училище.
    В скором времени Б.Н.Абрамов вместе с матерью эмигрировали в Китай; они поселились в Харбине. Здесь, имея на иждивении мать, Борис Николаевич работал в химической лаборатории, в организациях Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), секретарём и заведующим студенческим клубом в Христианском союзе молодых людей, был консультантом китайских преподавателей русского языка и преподавателем русского языка в Харбинском политехническом институте.
    В 1929 году Борис Николаевич вступил в брак с Ниной Ивановной Шахрай.
    В 1934 году, во время научной экспедиции по Маньчжурии, Западному Китаю, Внутренней Монголии и Японии, в Харбин приезжает Николай Константинович Рерих вместе со старшим сыном Юрием. Рерихи останавливаются жить у брата Николая Константиновича – Владимира Константиновича Рериха, жившего на Садовой улице, напротив дома Абрамовых.
    Встреча Абрамова с Рерихом решает всю его дальнейшую судьбу. В это время Борису Николаевичу было 37 лет. Человек высокой культуры и обширных знаний, он не только любил и хорошо знал литературу, музыку, живопись, но и сам писал стихи и рассказы, рисовал, сочинял музыку. Глубоко изучал философские учения Востока.
    В Харбине вокруг Н.К. Рериха сложилась небольшая группа людей, стремящихся к духовным знаниям и наиболее готовых к сотрудничеству. Для них Николай Константинович стал духовным Учителем. (После отъезда Рериха из Харбина созданное им содружество существовало многие годы, пока его члены не разъехались по разным странам).
    Из всей группы Николай Константинович выделил двоих и перед отъездом в Индию вручил им привезённые из Гималаев кольца ученичества как знак особого доверия и духовной близости. Одним из этих людей был Б.Н.Абрамов.
    Так долгие поиски смысла жизни привели его к Учителю и Учению Живой Этики.
    После отъезда Николая Константиновича в Индию Борис Николаевич стал вести переписку с ним и его женой Еленой Ивановной, надеясь на скорую встречу с ними в России, куда направлены были устремления всей семьи Рерихов.
    Но встреча Абрамова с Рерихами не осуществилась: в 1947 году с земного плана уходит Николай Константинович, а в 1955 году Борис Николаевич переживает ещё одну тяжёлую утрату – уход Елены Ивановны.
    Духовная работа, не прерываемая никакими обстоятельствами, ведётся Борисом Николаевичем в нескольких направлениях: постижение Учения Живой Этики, применение его положений в жизни каждого дня, осуществление духовного водительства и передача накопленного опыта молодым друзьям – его ученикам. (В 1941 году происходит встреча Б.Н. Абрамова с педагогом-музыкантом Н.Д. Спириной, которая становится его духовной ученицей.)
    В 1940-е годы Борис Николаевич стал воспринимать приходящие из пространства мысли и записывать их. Послав эти записи Елене Ивановне Рерих, он получил от неё ответ, подтверждающий их Высокий Источник. До конца своих дней Борис Николаевич вёл эти Записи, которые, спустя несколько десятилетий, стали известны читателям как "Грани Агни Йоги".
    Выполняя указание Рерихов, в 1959 году Борис Николаевич возвращается на Родину. Он провозит через границу книги Учения, свои Записи, переписку с Рерихами.
    После ряда неудавшихся попыток обосноваться в Новосибирске, под Москвой и в Киеве, он с женой поселяется в маленьком городке Венёве Тульской области, где его посещали друзья и ученики, приезжавшие из других городов России.
    5 сентября 1972 года Борис Николаевич Абрамов ушёл из жизни.

 От издательства

 

Б.А. Данилов.

(1927-2011)

хранитель и первый издатель Записей Б.Н. Абрамова – «Граней Агни Йоги»

Жизнь подвига и несгибаемой преданности

     Борис Николаевич Абрамов родился в России 2 августа 1897 года. В юношеские годы склонность к военному делу привела его во флот, и он стал военным моряком. В 1917 году над Россией пронесся ураган революции, и Борис Николаевич вместе со многими русскими оказался за пределами Родины. Страшный груз ложится на плечи тех, кто оказывается за границей в такой ситуации. "Зов Родины" – явление реально существующее, хотя оно и не измеряется нашими земными мерами и трудно понимается не испытавшими этого чувства.
    Оказавшись за границей, он не потерял веры в Родину и не изменил ей, соблазны Запада не прельщали его. Он оставался не только по крови, но и по духу русским. Он не стремился к обогащению, его потребности в материальных благах были очень скромными. Б.Н. Абрамов был человеком высокой культуры, всесторонне образованным: разбирался в технике, работал в химической лаборатории, хорошо знал музыку и литературу, сам играл на фортепиано и писал стихи. Его постоянно влекло к познанию назначения человека и его места и роли в мироздании. На путях духовных поисков Борис Николаевич знакомился с различными философско-религиозными системами. Ему были близки Учения Христа, Будды, Платона, Конфуция, Зороастра. Так закладывались основы его мировоззрения, которое окончательно сформировалось после встречи с Н.К. Рерихом.
    В 1934 году Н.К. Рерих во время путешествия по Китаю приехал в Харбин. Русское население города с уважением встретило своего земляка, известного уже в те годы как выдающегося художника, путешественника, ученого. За границей было известно также и философское мировоззрение Николая Константиновича. Естественно, что к нему устремились люди, жившие духовными интересами. Из многих приходивших к нему харбинцев Николай Константинович выбрал людей, духовно наиболее готовых к сотрудничеству с ним, которые составили небольшую группу учеников, признавших Н.К. Рериха своим земным Учителем – Гуру. В их число вошел и Борис Николаевич Абрамов. Из всей группы учеников Николай Константинович выделил двух и вручил им привезенные из Гималаев кольца ученичества, как знак особого доверия и духовной близости. Этими избранными были Б.Н. Абрамов и А.П. Хейдок.
    С этого времени началась новая страница в жизни Б.Н. Абрамова. Николай Константинович позвал его к истокам Живой Этики, припав к которым, он жадно впитывал священные знания. Долгие годы поиска смысла жизни привели наконец к ответу на этот вопрос. Можно сказать, что этой группе людей (учеников) была предоставлена уникальная возможность, их приобщил к Мудрости Жизни сам Н.К. Рерих – величайшая духовная личность XX века. Они имели счастье частых встреч с Николаем Константиновичем, пока тот находился в Харбине. Он проводил с ними занятия, во время которых закладывались основы будущего сотрудничества, им передавался опыт богатый, опыт служения эволюции и Общему Благу.
    С отъездом Н.К. Рериха в Индию установленный контакт не прерывался, шла переписка. Вспоминая о встречах с Николаем Константиновичем, Абрамов говорил, что Гуру четко формулировал вопрос об Иерархии Света и значении Ее, как основного закона Мироздания.
    Удивительная духовная культура, свойственная Н.К. Рериху, во многом передалась Б.Н. Абрамову и стала его жизненным кредо. Он был внешне простым и скромным, и множество людей, проходивших мимо, а зачастую и соприкасавшихся с ним, даже не подозревало о том, что составляло его суть: огненную устремленность и несгибаемую преданность Духовному Учителю. Вероятно, понадобилось не одно воплощение, чтобы утвердить в своем сердце такой мощный энергетический потенциал. Жизнь его можно назвать подвигом служения эволюции. Не было громких слов, эффектных свершений, не было провозвестий. Путь Б.Н. Абрамова был наполнен многими трудностями – так было за границей, так было и здесь, на Родине (он приехал в СССР в 1959 году). Были моменты в его жизни, когда препятствия выстраивались перед ним стеной, и физическое зрение не просматривало никаких возможностей, и только сердце знало, сердце помнило слова Учителя: "И это переживи". Что помогало ему в эти минуты? Устремленность и преданность своему Духовному Учителю. Помощь приходила в последний момент. Тучи расступались, и вновь светило солнце. Б.Н. Абрамов, как человек, имел и определенные свойства, присущие всем нам, людям. Е.И. Рерих в свое время указывала ему на это, и нужно сказать, что он принимал эти советы и неукоснительно следовал им.
    Еще в 40-е годы Борис Николаевич стал мысленно воспринимать сначала отдельные слова, а затем и целые фразы, приходящие ему из пространства. Новые явления в его жизни были неожиданны, вызывали у него вопросы. При этом у него не возникало чувства гордости и величия. Здесь, безусловно, проявилась та духовная культура, которой щедро делился с ним его Гуру.
    Б.Н. Абрамов в письме Н.К. Рериху о новом и неожиданном опыте в своей жизни спрашивал, как расценить это явление и как к нему относиться. Ответ пришел быстро, но не от Николая Константиновича, а от Елены Ивановны, которая обращалась к нему с просьбой прислать образцы полученных записей. После получения их Елена Ивановна написала ему вновь, подтвердив их Высокий Источник, выразила свою радость за него и советовала продолжать работу. Борис Николаевич выполнил этот Совет и до конца своих земных дней продолжал почти ежедневно вести записи поступающей Информации. Конечно, необходима была полная мобилизация не только физических, но и духовных сил. Информация, как правило, приходила ночью, ее нужно было сразу же перенести на бумагу, так как плотная физическая оболочка не в состоянии долго удерживать в памяти тонкие Касания Высших Сфер. Такую колоссальную нагрузку из ночи в ночь десятилетиями трудно представить. Этот процесс можно назвать подвигом. Что двигало человеком, когда он выполнял этот титанический труд? Не было принуждения, не было славословий и хвалебных гимнов в его честь, он не выходил на трибуны и не пожинал бурю аплодисментов. Он прошел скромно по жизни, не замеченный многими.
    Пришло время, и многолетний труд Б.Н. Абрамова становится доступным читателю. Так свет далекой звезды доходит до нас, когда уже нет физического тела этой звезды, и заставляет нас поднять голову вверх, и неожиданный трепет наполняет наше сердце. В настоящую книгу вошли записи, сделанные Борисом Николаевичем в 1960 г. Содержание их помогает раскрыть новые грани Агни Йоги, лучше понять и освоить Мудрость, изложенную в книгах Живой Этики, так как даны они из Единого Высокого Источника. Б.Н. Абрамов получал Информацию от Великого Учителя, а после ухода Николая Константиновича и Елены Ивановны Рерих с земного плана воспринимал также их сообщения, что отмечено в начале соответствующих записей словами "Гуру" и "М. А. Й." (Матерь Агни Йоги). При подготовке рукописи к изданию были сохранены особенности стиля и форма изложения записей, что, несомненно, поможет читателю почувствовать глубину и значение этих знаний, пришедших к нам благодаря подвижническому труду Бориса Николаевича Абрамова.

    Воспроизводится по изданию:
    Грани Агни Йоги. 1960 г. - Новосибирск: "Алгим", "ППК "Полиграфист"", 1993.

 

Б.А. Данилов 

Он был внешне простой и незаметный человек…

Воспоминания о Борисе Николаевиче Абрамове

26 марта 1995 года Группа молодых ученых (г. Новосибирск) проводила семинар, посвященный Дню Учителя, в котором принял участие Борис Андреевич Данилов, руководитель новосибирского издательства «Алгим», ученик Б.Н. Абрамова. На семинаре были представлены доклады сотрудников Группы, далее слово было передано Борису Андреевичу, состоялась длительная и живая беседа. В данном материале собраны фрагменты этой беседы, посвященные воспоминаниям о Борисе Николаевиче Абрамове.

Сегодняшний день – продолжение 24 марта. Это день, который является очень значительным днем в жизни всего Мироздания. Здесь уже говорилось, что Иерархия является основным ведущим началом Мироздания, Космоса и всего того, что нас окружает.

Невежество порой говорит: ну и что – Иерархия? Нужно сказать, что если бы не было Иерархии, то есть тех разумных сил, которые объединяются в это начало, начало Иерархии Света, то ничего того, что мы здесь сегодня видим, что мы здесь сегодня ощущаем, не было бы, и не было бы и нас. Разумное начало в Мироздании – неоспоримый факт, и ученым, желающим доказывать те или иные аспекты нашей жизни, осветить этот вопрос – почетная задача. Но значение Иерархии – неоспоримо, хотим мы этого или не хотим. И должен добавить, что на нашей планете, я подчеркиваю – на нашей планете, есть другая иерархия – иерархия тьмы, которая создает многие, многие предпосылки к тому, чтобы вместо отдачи своих сил полезным делам мы вынуждены вести борьбу и битву, каждый по себе или общими усилиями, с этим противодействием делам Света.

Здесь вы говорили и даже наглядно показали, что Иерархия – это лестница, это звенья цепи. И было сказано совершенно правильно, что каждое звено является учителем, то есть ведущим началом, и одновременно это же звено является и элементом ученичества. И так с первого касания на нашей планете, и все это уходит ввысь, в Беспредельность. Что-то мы видим, что-то мы можем прочувствовать, о чем-то мы можем узнать, а остальное, то, что уходит в Беспредельность, это уже недосягаемое для нас на настоящей нашей ступени духовной. Но мы должны принять то, что нам говорят именно здесь, на веру. Верой принять. Это не та вера, о которой говорится в церкви. Это именно вера высшая, более сокровенная, которая является двигателем всех нас и дает всем нам возможность совершенствоваться.

Вы затронули вопрос о моем руководителе. И первое, о чем, как правило, начинаю я говорить, рассказывая о Борисе Николаевиче Абрамове, опять же о Иерархии, даже если разговор и не касается даты 24-ое марта. 

Мы, здесь живущие сейчас, на территории бывшего Советского Союза, а сегодня – на территории России, будем считать, что это земля благословенная, территория, которая в вопросах эволюции, движения вперед, должна стать в свое время ведущей для всей планеты.

Говоря о Борисе Николаевиче, сразу же вспоминается, как вопрос об Иерархии объяснялся им. Важность и глубину этого понятия он усвоил непосредственно от Николая Константиновича и Елены Ивановны [Рерихов] еще при их жизни. Понимание сокровенного значения Иерархии он сумел передать и нам. Я не хочу сказать, что мы все были очень успешными учениками у Бориса Николаевича, но это основное понятие воспринято и усвоено нами накрепко. Для учеников Бориса Николаевича понятие «Иерархия Света» имеет совершенно иную тональность, чем чаще всего наблюдается сегодня у нас. 

То есть о своих ведущих – Елене Ивановне, Николае Константиновиче и, естественно, о Великом Учителе, говорилось именно в тех тонах, как оно и есть в действительности. Многие из присутствующих читали книгу «Шамбала сияющая», - это труд Николая Константиновича. Там рассказывается о встрече двух великих духов, двух великих посвященных. Николаю Константиновичу на его земном пути нужны были определенные наработки и определенное понимание. И вот он обратился к ламе, который, безусловно, был великим посвященным, а не просто подошел, как кто-то случайный на базаре. И этот разговор - это же целая симфония, показывающая работу именно душевных и сердечных струн. Как они, с каким уважением, с каким пониманием говорили об Иерархии Света и конкретно о Владыке! И вот лама, безусловно, зная, кем является Николай Константинович, зная его прошлое, все-таки задал ему вопрос: «Для чего тебе, европейцу, нужно знать наши сокровенные тайны?». А как мы поступаем? Вот прочитали немножко, и сразу же грудь начинает наливаться, распрямляться, ростом сразу же на несколько сантиметров выше, и, в первую очередь, нужно бежать и вещать. Ну, это естество наше человеческое, но правильно это или нет? Нет, о сокровенном нужно говорить с учетом его сокровенности. 

Я недаром затронул символ струны. Сердечные струны должны звучать именно такой особой мелодией – мелодией неземной, когда мы говорим об Учителе.

Многие из вас видели, вероятно, репродукцию с картины Николая Константиновича, которая называется «Сам вышел». Сюжет этой картины такой: излучина реки, какой-то водоём, берег обрывистый и возвышенный, наверху часовня, то есть какое-то культовое строение. 

И вот по реке к берегу этому обрывистому подплывает ладья, в ней два человека: мужчина и женщина. Женщина стоит впереди в этой ладье, сложила с сокровенным молитвенным устремлением руки и, как стрела в тетиве, когда лук натягивают, в устремлении словно готова к полету. Сзади мужская фигура коленопреклоненно стоит в ладье. И в это время из храма на берегу выходит фигура в мощных энергетических лучах. Его аура не просто как у святых – вокруг головы, а имеет полную яйцевидную форму, показывая высшую степень напряженности энергетической. 

Картина называется «Сам вышел» – нужно понимать, Кто вышел. И как эти двое отличаются от нас по энергетическому потенциалу, по разности ступеней духовных, на которых мы находимся, и как они устремляются к своему Учителю! Это истинное выражение того, чему учит Восток – глубокому почитанию Учителя, осознанию его роли на пути к просветлению, духовному совершенствованию.

Когда Николай Константинович [с сыном Юрием во время Манчжурской экспедиции] приехал в Харбин, многие русские [беженцы], проживавшие там, уже знали, что Рерих не только художник, но также и философ, знали уже об Учении Живой Этики. Ведь там информация не была закрыта, как на территории Союза. На его доклады активно устремились люди. А потом начали приходить к Николаю Константиновичу в дом, где он остановился, на встречи, на личные беседы. Это понятно, так же как и мы задаем вопросы, чем-то делимся, хотим получить совет и так далее. На встречу с Николаем Константиновичем пришел и Абрамов. Николай Константинович через некоторое время выделил небольшую группу людей, я точно сейчас не скажу, десять, или двенадцать, или четырнадцать может быть учеников. Они так конкретно и назывались. И Николай Константинович говорил: «Вы мои ученики». Он начал с ними заниматься Учением Живой Этики. На этих занятиях разъяснялись и вопросы Иерархии. Именно здесь Абрамов впитал то глубокое понимание и почитание Иерархии, которое было свойственное его наставнику, его Гуру – Николаю Константиновичу Рериху.

Потом Николай Константинович с Юрием Николаевичем уехали, вернулись к себе домой, в Кулу. Он продолжал вести эту группу уже перепиской, то есть следовали вопросы и ответы. И вот однажды у Абрамова появилось такое необычное для него явление: он стал воспринимать что-то, слышать. Сначала отдельные слова, то есть он ощущал, что это не его слова, а он что-то улавливал. Потом эти слова начали объединяться в какие-то фразы, короткие. Естественно, будучи учеником, он сразу же сел и написал Николаю Константиновичу письмо с вопросом.

И вот опять же, как он сделал и как мы делаем, если мы что-то услышали или что-то нам показалось и так далее. Он написал тогда письмо и спросил своего Гуру, как ему делать и что ему нужно делать в этом случае, как относиться к данному явлению. Ответ пришел не от Николая Константиновича, а от Елены Ивановны, до этого Абрамов с Еленой Ивановной не переписывались. Конечно, ей Николай Константинович рассказывал о своих харбинских учениках. Так что она была в курсе его дел. В письме Абрамовым Елена Ивановна говорит: «Меня заинтересовали Ваши записи, не смогли ли Вы прислать мне их образцы». Через некоторое время после отправки образцов записей приходит второй ответ, второе письмо, и тоже от Елены Ивановны, в котором она пишет: «Рада за Вас. Источник, из которого Вы получаете информацию, очень высокий. Поздравляю Вас и даю совет продолжать работать в этом направлении». Естественно, каждый из нас, получив такое письмо, как на крыльях бы летал. Так же и с Абрамовым было, и он продолжал работать с еще большим упорством.

Здесь следует вернуться опять к характеристике Бориса Николаевича. Он был очень простой и неприметный человек. Если бы он здесь сидел между нами и молчал бы, то, может быть, и никто к нему и стакан чая не пододвинул бы, то есть каждый из нас был бы занят своими вопросами и интересами, которые у нас есть. Очень неприметный был он, не выделялся. Я почему к этому возвращаюсь? Из-за того что эти книги, [Грани Агни Йоги], идут через наше издательство, то есть как-то принимаю я в этом участие. Люди многие интересуются и книгами, и Борисом Николаевичем: приходят, и пишут, и звонят по телефону. Так что этот пульс интереса и отношения, в общем-то, я чувствую. 

Мы, когда что-то новое узнаем, сразу же стараемся об этом как-то оповестить. Тем более, если что-то начали слышать, а из какого источника – неизвестно, начинаем об этом рассказывать. Я это говорю для того, чтобы обратить внимание и провести сравнение, как же Борис Николаевич поступал. Он, действительно, имел подтверждение, не вызывающее никакого сомнения, откуда эта информация идет, и все же он оставался простым в общении человеком. 

И сегодня я уже несколько раз сказал, что и нам нужно быть проще. В простоте истина. И чем мы больше начинаем создавать какие-то надстройки, простота начинает уходить и покрываться пылью наших измышлений, и мы теряем именно истину. Нужно быть проще. В этом вся ценность. Борис Николаевич и был таким.

В Китае он работал в химической лаборатории. В последнее время – на ведущей должности – он был руководителем. Первый раз я увидел его так. Я стоял во дворе напротив большой витрины лаборатории, и он был там. Я бросил взгляд на него, обратил внимание, но дальше этого тогда не пошло, однако в памяти отложилось. И потом, когда через некоторое время собирались познакомить меня с человеком по фамилии Абрамов, который в дальнейшем должен был стать моим руководителем, мне задали вопрос: «Знаете Вы его?». – Я говорю: «Нет, не знаю». – «Ну как же, Вы же работаете там». 

А по другую сторону окон лаборатории, в которой он работал, был гараж автомашин, где я работал шофером. И, естественно, я его часто видел. Просто у меня не возникло мысли, что это руководитель лаборатории, такая простота, такое уважительное отношение его ко всем окружающим было. 

После того как в Китай вошла Советская армия и с уходом Сталина появилась живущим там возможность ехать сюда, на родину, для тех, кто хотел. <...> Борис Николаевич прошел очень сложный жизненный путь, и одной из ступеней его духовного восхождения в этом воплощении было бездомие. Его жизнь бросала из одного места в другое в поисках возможности где-то определиться с жильем. Вопрос был очень сложный, долго не решался. Он приехал сюда, в Новосибирск – здесь неудачно получилось. Переехал в Подмосковье – там ему, казалось, предоставлялась возможность, но и там ждала неудача. И он начал колесить по стране в поисках жилья. Откликов было много, приглашали, а когда приезжал на место, то там что-то не устраивало, что-то не давало возможность обосноваться.

Но это внешняя сторона, а за этой внешней стороной стояла другая – внутренняя, о которой я хочу немного вам рассказать. Я слышал брошенные отдельными людьми слова: «Ну и что особенного? Повезло человеку, вот он и писал». Вроде того, что если бы мне повезло, и я бы писал. Во-первых, есть слова, где об этих записях Учитель говорит: «Мы готовили тебя для этой работы несколько веков». 

Вот так. Что это достижение Абрамова не результат последнего воплощения, а нужно было долго готовить. Готовили на верность, на преданность и сотрудничество. И второе, есть Указание, что организм нужно было также подготовить. Организм не этого, последнего, воплощения, а всю структуру духовную. Почему? Потому что это очень сложный процесс, ведь там же задействована высочайшая энергетика, необходимая для восприятия информации из Высшего источника. 

У него происходил контакт с Великим Учителем. А что собой представляет Великий Учитель, мы можем только догадываться, какая это колоссальная энергетика и какая колоссальная вибрация. И вот с этими сверх, сверхчеловеческими напряжениями ему приходилось входить в контакт почти каждый день. И нужно понять, какая при этом нагрузка ложилась на него. 

Кроме того, надо представить саму технологию, физическую технологию ведения этих записей, в особенности в первое время. Ведь это, как правило, происходило в ночное время. Он ложился отдыхать, перед этим наготавливал листки бумаги и чинил карандаши. В то время были чернила-то жидкие, не как шариковые ручки, поэтому карандашами приходилось работать. И вот во время, когда он уже или засыпал – он просыпался и записывал, или на переходе после сна (были разные формы), и начинала идти информация. 

Борису Николаевичу приходилось сразу же и записывать. Зачастую с закрытыми глазами даже он писал. Почему? Потому что или вставать зажигать свет – это тоже какая-то потеря времени – и все-таки всякое другое неудобство. Он все записывал. Потом все это падало на пол, и он засыпал. Утром, просыпаясь, он начинал полученное оформлять, приводить в порядок и записывать так, чтобы передать потомкам. А это тоже очень непросто. Вы представляете: вот так работать из ночи в ночь. Мы, если приходится ночами где-то работать, знаем, как это трудно и как тяжело, а его же труд шел бессменно. И он выдержал. Сумел сделать. Николай Константинович Рерих говорит, что «твой труд должен перейти потомкам, тем, кто будут идти после тебя твоим путем».

В подготовке материала участвовали: Бунтин Д.А., Макаров А.И., Микерин С.Л. 

Материал подготовлен Группой молодых ученых, г. Новосибирск.

Материал опубликован в газете "Свет Утренней Звезды", №3 (101), 2015 г.

Данилов Б.А.
Биографический очерк из книги "Весть принесший"

    Борис Николаевич Абрамов до недавнего времени был известен небольшому кругу людей, да и знавшие его имели относительные сведения об этой необычной личности. Сам он не любил говорить о себе. Знавшие его люди могли судить о нем по внешним признакам, по которым можно было составить только относительную характеристику этого человека. Главная же суть Бориса Николаевича была внутри него и, безусловно, составляла всю ценность и многогранность. Больше знали о нем его духовные ученики, которыми он руководил и перед которыми он приоткрывал свой внутренний мир. О нем интенсивно заговорили после опубликования его трудов – записей, известных широкому кругу читателей под названием "Грани Агни Йоги". Когда готовился первый том этой серии к печати, то в издательстве "АЛГИМ" было напряженное ожидание, как воспримут читатели эти материалы. Полученная Информация носила необычный характер, кроме того, Борис Николаевич Абрамов был фактически не знаком читателям. Реакция читателей превзошла все ожидания, были рассеяны сомнения, пришло ли время знакомить людей с Информацией, полученной Борисом Николаевичем из Высокого Источника. В "АЛГИМ" стали приходить сотни и тысячи писем, шли сотни телефонных звонков, в которых писавшие и звонившие выражали свои горячие сердечные порывы и благодарили Высокий Источник и Бориса Николаевича за возможность приобщиться к познанию Великих Истин. Начали приходить письма, в которых читатели обращались с просьбой рассказать о Борисе Николаевиче Абрамове, познакомить их с его жизнью и его духовным путем.
    В 1997 году исполнилось 100 лет со дня рождения Бориса Николаевича. Он родился 2 августа 1897 года на берегу великой русской реки Волги, в Нижнем Новгороде, в интеллигентной семье. Возможно, просторы этой великой реки помогли определиться некоторым его стремлениям и наложили свой отпечаток при формировании будущего характера. Он впитал в себя любовь к Родине, любовь к труду и необычную работоспособность, широту русской души, в глубинах которой заложено жить интересами других. Интересы Общего Блага становились превыше интересов своей личности. Первые сделанные по жизни шаги, первый опыт были той благоприятной основой, на которой впоследствии под воздействием восточной философской мысли наступил период ученичества и сотрудничества с Иерархией Света. Он поступает в университет, но, закончив два курса, переходит в военно-морское училище. И когда окончил краткосрочные курсы, ему присваивается звание морского офицера. Общественная и политическая жизнь страны к этому периоду приходит в необычное движение. Ширится народное недовольство существующим строем. Все громче и громче звучат призывы к свободе и справедливости. Общество раздирается на части. Наступает страшное для нашей Родины и ее народа время.
    В 1917 году над Россией пронесся ураган революции, вихри которой разрушили устои государства, общества, судьбы отдельных людей. Происходило жесткое, силовое решение многих людских проблем. Страна походила на разворошенный муравейник. Проходило массовое хаотичное перемещение людей: либо на Запад, либо на Восток. Многие покидали пределы Родины, где происходила кровавая драма. Хотя в основе революции были заложены принципы справедливости и равенства, но зачастую они решались методами, далекими от основ справедливости. Судьба распорядилась так, что Борис Николаевич со многими русскими оказался в эти грозные для нашей Родины и народа дни за ее пределами. Он уехал за границу в восточном направлении и оказался в Китае – с надеждой, что срок пребывания вне Родины будет кратким. Верили многие, и он в том числе, что революционные страсти умиротворятся, жизнь войдет в законное справедливое русло, и тогда можно будет вернуться обратно домой. Но судьба плела свой узор, и надежда, что жизнь за границей будет кратковременной, обернулась несколькими десятилетиями проживания в китайском городе Харбине. Почти 40 лет длилось это ожидание. Это было время ежедневной тоски по России, по Родине. Тяжелый груз ложится на плечи того, кто оказывается в такой ситуации. "Зов Родины" – явление, реально существующее, хотя оно и не измеряется нашими земными мерами и трудно понимается не испытавшими его. Карма решала жизненные вопросы в свете своей целесообразности, Борису Николаевичу было предначертано выполнить особое задание, и потому он был охраняем от многих неожиданностей, которые, возможно, настигли бы его, если бы он не выехал из России в 1917 году. И, безусловно, должны были состояться встреча и знакомство с Николаем Константиновичем Рерихом, но эта встреча не могла произойти на территории СССР.

    Оказавшись за границей, он не потерял веры в Родину и не изменил ей, соблазны капиталистического мира не прельщали его. Он оставался не только по крови, но и по духу русским. Не стремился к обогащению, его потребности в материальных благах были очень скромными. Борис Николаевич Абрамов был человеком высокой культуры, всесторонне образованным: разбирался в технике, многие годы жизни в Харбине работал в химических лабораториях. Особо следует сказать, что Борис Николаевич в течение нескольких лет работал в Политехническом Институте в должности консультанта по русскому языку для китайских специалистов. И здесь был использован его богатый опыт в утверждении красоты и многогранности русского языка. Китайцы имели возможность на русском языке знакомиться с русской культурой и ее классической литературой. Так через величие русского языка закладывались идеи дружелюбия и мирного сосуществования двух народов. Борис Николаевич Абрамов любил музыку и играл на фортепиано, он был знатоком русской и иностранной классической литературы, любил поэзию и сам писал стихи. Борис Николаевич в совершенстве владел английским, знал китайский, мог объясняться на японском и читал немецкие тексты. Его пытливый ум постоянно ставил перед ним вопросы о Мироздании, Космосе и Беспредельности и о связи между ними и человеком, о роли и назначении человека. В поисках ответов на свои вопросы Борис Николаевич обращался к различным философско-религиозным системам. Ему были близки Учения Христа, Будды, Платона, Конфуция, Зороастра, и он досконально изучал их Основы. Впоследствии, когда к нему в руки пришли книги Живой Этики, он глубоко изучал их содержание и при этом был определенным знатоком в толковании всех сложностей, заложенных в Учении Жизни. Им была досконально изучена "Тайная Доктрина"; третий том, который в то время не был переведен на русский язык, он читал на английском языке. Борис Николаевич указывал на огромное значение "Тайной Доктрины" в деле формирования будущего человека, хотя и признавал, что, прежде чем приступить к изучению глубинных Истин этого трактата, необходима соответствующая подготовка. В силу особенностей своего характера, за что бы он ни брался и что бы ни начинал делать, во все вводил определенную систему и все делал осознанно и доводил свои дела до разумного завершения. При этом считал, что во всех делах качество должно присутствовать как само собой разумеющееся. Не терпел разгильдяйства и несобранности. На счастливое "авось" он никогда не полагался. В действиях его просматривались собранность, планирование и ответственность. Если что-нибудь обещал, то обязательно выполнял. Выполнить данное обещание было делом его чести. Борис Николаевич считал, что мелочей и случайностей в жизни не бывает. Он обладал огромной работоспособностью. В распорядок его дня не закладывалось свободное времяпровождение. Все шло по заложенному распорядку. Утомляемость регулировалась сменой ритма и активности центров, когда умственное напряжение заменялось физическим. Борис Николаевич очень любил природу и в свободные часы он устремлялся на природу. Время это тоже не проходило праздно, проводилась определенная работа по общению и установлению контакта с силами природы. И, как он рассказывал, это общение помогало ему понимать сложные процессы, происходящие в жизни людей. В его понимании не было разделения природы и человека, все было единым процессом, который должен определять эволюционное движение. Так формировалось его мировоззрение, которое окончательно сложилось после встречи и знакомства с Николаем Константиновичем Рерихом. Эта встреча стала решающей и определила всю дальнейшую жизнь Абрамова.
    1929 год стал знаменательным годом в личной жизни Бориса Николаевича. 27 января произошло его бракосочетание с Ниной Ивановной, урожденной Шахрай. Сохранилась личная переписка Бориса Николаевича и Нины Ивановны; эти письма говорят о большой любви, которая возникла между двумя молодыми людьми. Это пламя не угасало со временем, но переходило в нежную заботу и внимание друг к другу. Они прошли жизнь одним путем, их внутренний мир был наполнен общими интересами и устремлением к Свету. Были ли какие-нибудь особые проявления в духовном плане у Нины Ивановны? Да, были. И об этом свидетельствует сам Борис Николаевич. Он не раз говорил о духовной утонченности Нины Ивановны. Вот одно из его писем: "Дорогой Борис! ...недавно Нина Ивановна проснулась и говорит: "Знаешь, видела сон, что к нам приехала З.Н. погостить". Уж ее-то мы никак не ожидали и не думали, что она приедет. И я слова Нины Ивановны пропустил мимо ушей. А через два дня получаем от З.Н. телеграмму, что она едет к нам, и, действительно, приехала. И таких примеров со сновидениями Нины Ивановны можно вспомнить не одно... С приветом сердца, Борис". В записях 1971 г. от 13 марта Борис Николаевич пишет: "Нина тоже вчера имела весточку от М.А.Й.". И такие проявления у Нины Ивановны Борис Николаевич фиксировал неоднократно.
    Николай Константинович Рерих, путешествуя вместе со своим старшим сыном Юрием Николаевичем по Китаю, в 1934 году приехал в Харбин. Это стало большим событием в жизни русских, проживавших там. Земляки с уважением встретили Рерихов. Николай Константинович уже в то время был известен как выдающийся художник, ученый, путешественник. За границей было известно также и философское мировоззрение Николая Константиновича. Естественно, что к нему устремились люди, жившие духовными интересами. Из многих приходивших к нему харбинцев Николай Константинович выбрал небольшую группу людей, духовно наиболее готовых к сотрудничеству с ним, был организован духовный круг, члены которого признали Николая Константиновича своим земным Учителем – Гуру. Можно назвать это сокровенным действом, так как оно начиналось на земном плане и имело свое продолжение в сферах Тонкого Плана. Надо понять ту субординацию, которая выстраивалась в данной ситуации в отношении Иерархической Лестницы Жизни. Члены круга имели непосредственную связь со своим Гуру, а он, в свою очередь, занимал определенное место в Иерархической Цепи. Члены созданного круга, безусловно, были люди не случайные, и можно полагать, что их встречи с Гуру могли быть и в прошлых воплощениях, они встретились как давнишние добрые знакомые, без всяких притирок и присмотрев друг к другу. Из всей группы признанных учеников Николай Константинович выделил двух и вручил им привезенные из Гималаев кольца ученичества как знак особого доверия и духовной близости. Этими избранными были Б.Н. Абрамов и А.П. Хейдок. Этот акт был особой значимости: в сокровенных мистериях кольца ученичества вручались особо одаренным и преданным ученикам, прошедшим определенную подготовку и выдержавшим целый ряд испытаний. Получение колец в первые дни знакомства говорит само за себя, это было не только предвидением их будущих достижений, но и признанием их прошлых духовных трудов. Можно назвать несколько имен из этого круга, с которыми я лично был знаком: Б.Н. Абрамов, Н.И. Абрамова, А.П. Хейдок, Е.П. Инге, П.А. Чистяков.
    С момента создания круга началась новая страница в жизни Бориса Николаевича. Николай Константинович приобщил его к истокам Живой Этики, припав к которым он жадно впитывал священные знания. Долгие годы поиска смысла жизни привели его к ответу на этот вопрос. Можно сказать, что группе учеников была предоставлена уникальная возможность: их приобщал к Мудрости Жизни сам Николай Константинович Рерих – величайшая духовная личность XX века. Они имели счастье частых встреч с Николаем Константиновичем, пока тот находился в Харбине. Он проводил с ними занятия, во время которых закладывались основы будущего сотрудничества, им передавался опыт богатый, опыт служения эволюции и Общему Благу. Николай Константинович не только готовил их как учеников, но приучал их к мысли, что они должны стать сотрудниками Иерархии Света. Отвечая на вопрос, что было наиглавнейшим в беседах с Николаем Константиновичем, Борис Николаевич говорил, что Николай Константинович стремился привить членам круга особую духовную культуру, присущую только Востоку, при этом имелось в виду священное понятие Учителя. Борис Николаевич достойно, с полной глубиной и ответственностью впитал в себя эту мудрость. Через всю свою жизнь пронес он это напутствие, сохраняя огненность любви, преданности и почитание к Учителю Духовному и к своему земному Гуру.
    С отъездом Николая Константиновича Рериха в Индию установленный контакт не прерывался, шла переписка. Находясь за тысячи километров, Николай Константинович продолжал вести своих учеников по духовному пути. С одной стороны, создавалось впечатление, что они (ученики) предоставлены сами себе, но это впечатление было неверным, так как в переписке продолжалась работа по формированию духовных основ в учениках. Николай Константинович, обладая огромным опытом и неиссякаемым запасом духовных сил, имел возможность продолжать руководство своими учениками на расстоянии. Борис Николаевич делился своими восприятиями этого процесса, при этом говорил, что у него такое ощущение, что Гуру никуда не уезжал, что он был как бы рядом и что его присутствие реально ощущалось. В этом, безусловно, есть доля реальности, так как для Николая Константиновича в силу его мощного энергетического потенциала определения пространства и времени были относительными.
    Богатая духовная культура, свойственная Николаю Константиновичу Рериху, во многом передалась Борису Николаевичу Абрамову и стала его жизненным кредо. В нем происходили сильные духовные преображения, он стремился не только напитываться теми знаниями, которые получал от Николая Константиновича и из книг Живой Этики, но и насыщать ими свою жизнь, то есть претворять их на практике. Борис Николаевич был нашим современником, и его могли бы встретить на улицах наших городов, и многие встречали, но проходили мимо, не обратив на него внимания. Его простая и скромная внешность, учтивые и вежливые манеры не привлекали к нему внимания. Проходившие мимо, а зачастую и соприкасавшиеся с ним люди не подозревали о том, что составляло его внутреннюю сущность: его духовная устремленность и несгибаемая преданность Духовному Учителю. Борис Николаевич шел по жизни так же, как и тысячи окружавших его людей, но, в отличие от многих, он шел поверх этой обыденности, поверх жизненной суеты. Его интересы и устремления были не от мира сего, его влекло к тем Высотам, которые открыл перед ним Николай Константинович и куда увлеченно позвал. Жизнь изменила свой смысл, возник Свет впереди, который стал ярче освещать все неясные стороны жизни, приходили ответы на многие вопросы, которые ранее волновали его. Жизненная позиция выстраивалась стройным порядком. Смысл жизни утверждался Основами, заложенными в книгах Живой Этики. Основы формировали в его сознании реальность существования Иерархии Света и Великого Учителя. Лик Учителя в его сознании принимал все более и более конкретную форму, представление Его и осознание обретали жизненность, а отвлеченность представления этого великого Понятия рассеивалась. Вероятно, понадобилось не одно воплощение, чтобы утвердить в своем сердце такой мощный Зов. Жизнь его можно назвать подвигом служения эволюции. Не было громких слов, эффектных свершений, не было провозвестий. Жизненный путь Бориса Николаевича Абрамова был наполнен многими трудностями – так было за границей, так было и здесь, на Родине (он приехал в СССР в 1959 году). Были моменты в его жизни, когда препятствия выстраивались перед ним сплошной стеной, казалось, что темные силы обложили его со всех сторон и не было никакой возможности вырваться из их кольца, и только сердце знало и напоминало слова Учителя: "И это пройдет". Что помогало ему в эти минуты? Устремленность и преданность своему Духовному Учителю, когда все личное растворялось и уходило из сознания и оставалось сверхличное понимание вещей. В этом сверхличном осознании жизненных процессов не оставалось места для обыденности и суеты.
    Еще в 40-е годы Борис Николаевич стал мысленно воспринимать сначала отдельные слова, а затем и целые фразы, приходившие ему из пространства. Новые явления в его жизни были неожиданны и вызывали у него вопросы, но при этом не было самомнения и самовозвеличивания. Борис Николаевич старался спокойно и без присваивания себе какой-то сверхъестественности разобраться в новом проявлении. Он не объявил громогласно о своих проявлениях, но написал письмо Николаю Константиновичу, рассказал о своем открытии и спрашивал, как к нему относиться. Ответ пришел быстро, но не от Николая Константиновича, а от Елены Ивановны, с которой до этого времени у него не было переписки. Она просила Бориса Николаевича прислать образцы записей. После получения их Елена Ивановна вновь написала Борису Николаевичу, подтвердив их Высокий Источник, выразила ему свою радость и советовала продолжать работу в этом направлении. Борис Николаевич выполнил этот совет и до конца своих земных дней продолжал почти ежедневно вести записи поступающей Информации. Это была необычная работа, полная особого содержания и великого напряжения духовных сил. Энергетика этого процесса далека от обывательских рассуждений и представлений. Самое трудное в этом опыте было то, что энергетика Источника и приемника имела большой диапазон. Требовались усилия и собранность всех внутренних сил, чтобы выходить на контакт, также прикасания к Источникам высокого напряжения – явление нестандартное и имело свои особенности, не свойственные обычным жизненным явлениям. Определенная трудность заключалась и в том, что Информация, как правило, приходила ночью, и ее нужно было сразу же перенести на бумагу, так как наша плотная физическая оболочка не в состоянии долго удерживать в памяти тонкие Касания Высших Сфер. Такую колоссальную нагрузку из ночи в ночь десятилетиями трудно представить. Этот труд можно назвать подвигом. Что двигало Борисом Николаевичем, когда он выполнял этот титанический труд? Не было принуждений, не было славословий и хвалебных гимнов в его честь, он не выходил на трибуну и не пожинал бурю аплодисментов. Он прошел скромно по жизни. Но как всякий первопроходец он взял на себя огромную ответственность не сбиться с намеченной цели и, преодолевая всю сложность нагромождений и завалов на пути, пробить тропу, по которой потом пойдут массы людей, но им будет легче идти по проторенной тропе, и признательность вспыхнет в сердце к тем, кто пробивает ее. Но пока он скромно проходил по жизни, не замеченный многими. И не благодарность, а чаще жизненные удары от окружающих, их черствости и равнодушия приходилось испытывать ему на себе, а зачастую и ярость непонимания, обусловленного тем различием, которое было между ним и соприкасавшимися с ним. Трудно, конечно, объяснить все это земными определениями и оценить земными мерками. Необходимо более глубоко посмотреть на все эти происходившие процессы. Безусловно, он нес людям и пространству Свет. Он делал великий посев, который давал свои всходы уже при его жизни на Земле, но количество признавших его было очень мало, и Сказано было: "Количество пальцев на двух руках будет больше". И только после широкого опубликования его записей посев резко начал давать свои всходы. Многие читающие духовную литературу почувствовали своими сердцами необычность мыслей, заложенных в записях, и потянулись к ним. И, как пишут сами читатели, "Грани Агни Йоги" стали их настольными книгами, они помогают лучше понимать Учение Живой Этики и наглядно показывают, как нужно претворять в жизни Агни Йогу. (…)
    В 1954 году у русских, проживавших в Китае, стала появляться реальная возможность вернуться на Родину. Никита Сергеевич Хрущев взял на себя смелость и открыто выступил против культа личности Сталина и тем самым сделал первые шаги к раскрепощению советского общества. Эти изменения во внутренней политике страны коснулись и русских, проживавших за границей, граница была открыта для всех желающих вернуться на Родину. Но первыми это право получали те, кто давал согласие ехать на целинные земли и работать там. Начала сбываться заветная мечта многих русских. Но среди них были и такие, которые не помышляли о Родине, многие из них уехали в Австралию, Америку, Канаду и другие капстраны. В общем, каждый мог выбрать свой жизненный путь по своей воле и устремлению. Подавляющее большинство русских доверились зову сердца и в своем выборе остановились на Советском Союзе. Определенную роль в решении этого вопроса сыграла молодежь, то есть те русские, которые родились на чужбине, их тяга на Родину была особенно велика. Для тех, кто в это время уже приобщился к Учению Живой Этики, выбор был определен четким советом Елены Ивановны и Николая Константиновича: они писали в свое время, что ехать надо, и только на север, то есть в Советский Союз. Мне одному из первых предоставилась возможность вместе со своей семьей выехать из Китая на Родину. Перед отъездом обсуждался вопрос с Борисом Николаевичем, брать ли с собой книги Учения, но, опасаясь того, что, возможно, будут таможенные досмотры, решили, что я поеду без указанных книг. Узнав об этом, Елена Ивановна написала Борису Николаевичу, что ей "было больно узнать о том, что дети, уехав на новую жизнь, не взяли с собой самого необходимого". Жизнь показала, что опасения были напрасны и можно было взять с собой все наинужнейшее. Но это был пробный шаг. И все последующие, выезжавшие на Родину, брали с собой все книги, которые имели. И когда пришло время Бориса Николаевича, он привез с собой богатую библиотеку, а также записи, которые к этому времени были им восприняты. Упоминая о книгах Учения, которые Борис Николаевич привез в Советский Союз, хочется сказать, что впоследствии они выполнили очень большую задачу.
    Конец 80-х годов знаменателен тем, что началась демократизация общества, появились ростки свободы слова и печати. Органы цензуры претерпевают изменения, теряя свои властные права. Народ после долгого репрессионного периода, почувствовав эти перемены, потянулся к новым знаниям, знаниям необычного. Теперь, когда не стало запрета, люди открыто заговорили о том, что мир не так прост, как мы его воспринимаем, и хотелось бы узнавать и познавать больше того, что было доступно к познанию в те времена. Но здесь возникла проблема. Книг по Живой Этике в СССР практически не было. Люди, начав к этому времени знакомиться с рериховским наследием, стали осознавать необходимость приобретения книг Учения. Рождается мысль начать печатать типографским способом серию книг Агни Йоги. В 1989 году в Новосибирске создается издательский кооператив "АЛГИМ". И вот здесь-то книги Учения, принадлежавшие Борису Николаевичу Абрамову, сослужили свою службу: с них была напечатана вся серия книг Живой Этики. Так незримо протянулась нить преемственности. Думал ли Борис Николаевич, собирая свою книжную библиотеку, что его книги воплотятся в новую жизнь таким образом? "АЛГИМ" напечатал несколько десятков тысяч каждого тома этих книг. Все они нашли своих читателей в пространстве от Архангельска до Душанбе и от Бреста до Камчатки. Книги вошли в дом своих новых хозяев и принесли с собой Свет и Радость. Так, необычным путем человек может приносить людям благие вести. Безусловно, работая с книгами Учения, Борис Николаевич воспроизводил мощные мысли и наполнял ими пространство, так как знал и непоколебимо верил в великое будущее России. Он носил в себе сокровенную надежду, что в недалеком будущем настанет время, когда Слова Великого Учителя: "В Новую Россию Моя первая весть" – материализуются, и россияне смогут приобретать и читать книги Учения. В его памяти постоянно звучал Завет Преподобного Сергия Радонежского: "Помогите земле русской". Сам Преподобный решал эту задачу через несение Света и Основ духовности людям русским.
    У Бориса Николаевича еще в Харбине образовалась группа учеников, с которыми он занимался изучением Основ Живой Этики. Он также знакомил своих учеников с той Информацией, которую получал уже в то время. При этом, надо сказать, Борис Николаевич никогда не считал и никому не говорил, что принимаемая им Информация является каким-либо самостоятельным Учением. Он считал, что Основой для приближающейся Новой Эпохи является Агни Йога, и всегда помнил Слова Великого Учителя, что Учение Живой Этики дано человечеству на тысячелетия. Зная, что получаемая им Информация идет из Высокого Источника, Борис Николаевич воспринимал ее как Луч, который высвечивал со всех сторон глубину Мудрости, данную человечеству для расширения и роста сознания. Под этим Лучом Учение Живой Этики, как драгоценный камень, вращаясь, подставляет его Свету свои составляющие грани. И это помогает людям уловить необъятную Красоту и Мудрость Агни Йоги. Помимо теоретических знаний Учения Живой Этики Борис Николаевич стремился привить своим ученикам обязательное применение ими этих знаний в жизни. Сам он утверждал этот принцип всей своей жизнью, тем самым неся Свет Учения людям и утверждая жизненность Агни Йоги. Все это делалось без суеты, без шума, без словесной трескотни. На примере его жизни можно учиться, как надо исполнять Заветы Учителя. Каждым своим словом, поступком, мыслью он проявлял свою любовь и преданность Учителю. Священные слова: "Люблю Тебя, Господи, и предан Тебе, Владыка, и чту Тебя, Учитель" были для Бориса Николаевича не отвлеченным звучанием, но жизнеутверждающим правилом. Учение было для него жизнью, он впитывал в себя энергетическую основу его и, трансмутируя в своем сознании, наполнялся светимостью. При настрое на определенном ключе можно было чувствовать, что от его личности исходили волны тепла и света. Речь его была спокойной, Уверенной, тембр голоса мягким и располагающим к нему. В то же время за всей этой теплотой и мягкостью просматривались несгибаемая воля и громадная сила устремления к Фокусу Света.
    Более двух десятков лет я был знаком с Борисом Николаевичем (1950 г. – 1972 г.). Судьба моя была непростой, первое знакомство с Живой Этикой у меня произошло через Екатерину Петровну Инге (одну из учениц Николая Константиновича). В 1946 г. она подвела меня к Учению, и из ее рук я получил книги Агни Йоги, и первые вехи на моем пути были расставлены ею. В моем сердце продолжает жить признательность к этой необычной русской женщине, которая приобщила меня к этим Знаниям. Но в 1950 г. – так сложилась ее жизнь – она вынуждена была уехать в Германию. Перед ее отъездом решался вопрос обо мне. Екатерина Петровна и Борис Николаевич были в очень хороших отношениях, дружили семьями, и они оговорили вопрос о том, что в силу сложившихся обстоятельств я перейду под руководство Бориса Николаевича. Екатерина Петровна уехала. Ее первые весточки были наполнены тоской и грустью, но потом она сумела найти свое место в новой обстановке и начала утверждать Учение Живой Этики, приобщая местное население к Основам Агни Йоги, а также к русской культуре. Ею были изданы там сборники русских сказок на немецком языке. Одной из ее крупных работ был перевод теософского словаря Елены Петровны Блаватской с английского языка на русский. Этот перевод был сделан по инициативе Елены Ивановны Рерих. Борис Николаевич решил вести меня по пути отдельно от уже сформировавшейся группы его учеников. Наши встречи с ним проходили один на один. Это было его видение и его решение. Борис Николаевич передавал свой богатый опыт в познании Основ Жизни. Он был очень внимательным ко мне, но в то же время требовательным и, даже можно сказать, суровым, если чувствовал, когда мой шаг сбивался с ритма. Но сегодня можно сказать: все, что делалось, делалось на пользу. И если бы не было руководства в свое время с его стороны, то трудно сказать, был бы тот результат, которого достиг "АЛГИМ" в печатании книг и их распространении. Я считаю, в успехе дела основная заслуга – его.
    Подходили сроки выезда Абрамовых в СССР. Этому предшествовало соответствующее оформление документов по возвращению на Родину. По существовавшим нормам приезд из-за границы в города СССР разрешался только при наличии гарантии обеспечения жилплощадью для проживания со стороны родственников или знакомых, проживавших в этом городе. Был проработан следующий вариант. В Новосибирске в это время проживала одна из учениц Бориса Николаевича Антонина Николаевна Кочеунова. Ее семья не имела собственного жилья, и Кочеуновы решили построить собственный дом. Зная, что Абрамовы планируют свой приезд, предложили им сделать этот дом на две квартиры, одна из которых должна была быть предоставлена Абрамовым. Конечно, это был неплохой вариант, и Борис Николаевич дал свое согласие. Началось строительство на выделенном горисполкомом участке в районе улицы Ереванской. Место было хорошим, в 300 метрах от будущего дома начинался Заельцовский сосновый бор. Я к этому времени уже переехал в г. Новосибирск и также включился в строительство дома. Работал я шофером грузовой машины и имел возможность обеспечивать стройку транспортными услугами. Работа продвигалась довольно быстро. В короткие сроки были возведены стены и накрыта крыша, оставались только внутренние отделочные работы. И здесь произошел непредвиденный поворот судьбы во всем этом начинании. Семья Кочеуновых еще до начала строительства дома подала в горисполком заявление выделить им коммунальную квартиру, мотивируя тем, что с ними проживают престарелая мать и дочь-инвалид. Конечно, надежд, что этот вопрос будет решен положительно в ближайшее время, не было. В списках желающих получить квартиру были тысячные очереди. И хотя у Кочеуновых не было особых заслуг и не было поддерживающей руки в исполкоме, они были неожиданно приглашены в исполком и получили ордер на право вселения в квартиру вновь отстроенного дома по ул. К. Маркса, 13, кв. 1. Такой поворот явился началом отсчета новых испытаний и сложностей в жизни Абрамовых. Дело в том, что, получив коммунальную квартиру, Кочеуновы совершенно потеряли интерес к недостроенному дому, решив его продать. Но это не все, судьба провела дальше свою линию. Почти в это же время Абрамовы в Харбине получают визу и выезжают в СССР. В этой ситуации у них не было выбора, надо было ехать, они приезжают в Новосибирск и останавливаются у Кочеуновых. Это была квартира из двух проходных комнат, в которой пришлось разместиться шестерым. Положение было очень напряженным. Начались поиски более приемлемого варианта с жильем, но они не давали хороших результатов. Друзья сами ютились зачастую в более неблагоприятных жилищных условиях, найти же что-нибудь подходящее на стороне в сжатые сроки не удавалось.
    В это время в СССР приехал старший сын Рерихов Юрий Николаевич. Борис Николаевич, будучи с ним знаком по Харбину, едет повидаться к нему в Москву. По рассказам Бориса Николаевича, встреча была очень теплой. Юрий Николаевич познакомил Бориса Николаевича с последними днями жизни Николая Константиновича и Елены Ивановны и теми задачами, которые, по их мнению, стояли перед Россией и русским народом. Во время встречи Юрий Николаевич поинтересовался, как устроились Абрамовы в Новосибирске. Сам Юрий Николаевич имел мысль в будущем переехать в Новосибирск, его привлекало Сибирское отделение Академии наук СССР. Борис Николаевич поделился своими жилищными проблемами. Юрий Николаевич, только приехавший из-за границы, не имел больших возможностей помочь Абрамовым. И все же он рассказал знакомому академику о Борисе Николаевиче и его трудностях. У академика в Подмосковье была дача, во дворе которой был небольшой флигель зимнего исполнения. Абрамову было сделано предложение занять под жительство этот флигель. Внешне все говорило за: дача стояла в сосновом бору, тишина вокруг, до Москвы рукой подать. Борис Николаевич принимает предложение и возвращается в Новосибирск, чтобы готовиться к переезду.
    В это время происходит замечательное событие в культурной жизни Новосибирска. Выполняя наказ Николая Константиновича, Юрий Николаевич передает в дар новосибирцам в 1960 году 60 картин Николая Константиновича. Готовится первая выставка, все это было новым и необычным. Сейчас мы уже многое узнали, тогда же картины содержали в себе таинственность, отпугивающую одних зрителей и неудержимо влекущую к себе других. Почти на всех посетителей особое впечатление производила гамма красок, которые наполняли картины, доселе не виданных посетителями и не подозревавших, что это не плод фантазии художника, а реальность, которую могут творить силы природы. Картины Николая Константиновича раздвинули завесу обыденности и серости представлений об окружающем мире. Как сильный луч солнца прорывается сквозь туман и тучи и ярко освещает все вокруг и наполняет мир ликованием, так и картины Николая Константиновича наполняли зрителей восторгом. Выставку посещали взрослые и дети. Просматривая книгу отзывов, можно было отметить одну деталь: дети более тонко и эмоционально реагировали на творение великого художника, картины и их краски не вызывали у них несогласия, а принимались как реально существующие, они чувствовали необычность выражения Красоты и радостно принимали ее. В организации выставки участвовал и Борис Николаевич, его консультации и советы учитывались администрацией картинной галереи и помогали правильно решать многие организационные вопросы. Борис Николаевич в разговоре о картинах Николая Константиновича давал пояснения, что смотреть их надо только с определенного расстояния, которое должен выбрать зритель, и, только найдя это оптимальное отдаление от картин, можно воспринимать всю полноту красок и замысла художника. Также указывалось и на то, что при внимательном рассмотрении картин и своем настрое на созвучную волну картины как бы оживали и начинали излучать тот энергетический потенциал, который закладывался художником в них, когда он писал. Но от зрителя требуется добрый глаз и чистое сердце, чтобы можно было выходить на такой контакт и получать не только эстетическое удовольствие, но и приобщаться к сокровенному. Борис Николаевич иногда говорил: картины Николая Константиновича приобщают нас не только к Красоте, но и зовут в область неопознанного. Так понимал ученик – Борис Николаевич своего Гуру – Николая Константиновича. Есть слова Учителя: "Приходим в мир, чтобы Помочь людям утончать и расширять их сознание". Это задача Великих Духов, но она Должна выполняться и всеми учениками Сил Света. Поэтому четко звучит Указ Учителя: "Несите Свет людям". Безусловно, каждый ученик и сотрудник Иерархии Света идет своим путем, но, кем бы ни был ученик в физическом плане, его сердце должно быть очищено от всякой скверны отрицательных энергий и стать престолом и местом пребывания Духовного Учителя. Только такое утверждение самого себя дает право быть признанным учеником. В это время утверждается непреложно сверхличное и все личное должно покинуть человека.
    Подошло время, и Абрамовы выехали из Новосибирска на новое местожительство. Пришли первые письма от Бориса Николаевича из Подмосковья. Жизнь там показалась сказкой: сосновый бор, пение птиц, тишина создавали прекрасные условия для работы над записями, не было никаких проблем и напряжений. Но есть Слова: "Не завидуйте живущим в благополучии". Небосклон был ясным, но на горизонте уже стали появляться тучи. 22 марта 1961 года пришло письмо от Бориса Николаевича. Вот его краткое содержание: "Дорогой Борис! Пишу я Вам это письмо с просьбой, чтобы его содержание осталось между нами. Можете поделиться со своей женой, но чтобы дальше не шло. Приехать-то мы приехали и живем на прекрасной даче со всеми удобствами. Чудная природа, кругом лес, сосны. Но наши знакомые, нас приглашая, не озаботились о том, чтобы узнать точно, возможно ли здесь прописаться. Оказалось, что прописаться можно лишь временно. Прописали на месяц. Постоянно прописаться почти невозможно. Вот мы и оказались, неожиданно для себя, в очень трудном положении. Что будет дальше, не знаю, и что делать, еще не решил. Не исключена возможность, что придется вернуться обратно, несолоно хлебавши и истратив на дорогу уйму денег. Нина Ивановна чувствует себя неважно и от дороги и от переживаний... Не удивляйтесь, если в один прекрасный (вернее, не очень прекрасный) день получите телеграмму о нашем возвращении... Если бы Нина Ивановна была здорова, все было бы проще... Поздравляю с праздником... Ваш Борис".
    Это был гром среди ясного неба. Безусловно, Абрамовы не были подготовлены к этому. Обдумав различные варианты, они решили ехать дальше в юго-западном направлении. На их пути было несколько промежуточных остановок, но все они, по определению Бориса Николаевича, имели свои особенности, которые не устраивали его. Итак, в 1961 году они добрались до г. Венева Тульской области и сделали свой выбор на этом небольшом русском городе, который корнями своим уходил в седую старину. Когда эта книга уже готовилась к печати, я получил письмо от администрации города Венева, в котором говорилось: "Уважаемый Борис Андреевич! 1 августа 1997 г. в Веневе будет проведен День Памяти Бориса Николаевича Абрамова. Администрация района благодарит Вас за вклад, сделанный Вами в увековечение памяти этого необычайного человека, жившего и творившего на нашей древней земле. Читая книги, отредактированные Вами, многие черпают в них свои жизненные силы. А встреча единомышленников еще больше обогатит наши духовные силы. Веневская земля не случайно стала местом, где творил и нашел покой Борис Николаевич Абрамов. Необычайная красота и величие природы сопутствуют величию духа людей. Здесь находится место захоронения Василия Ивановича Баженова, великого архитектора, творения которого стоят веками, сохранились дубы, посаженные маленьким Петром I в имении своей бабушки Нарышкиной, сохранялась церковь семьи дяди Дениса Давыдова, множество храмов, в том числе и Венев-монастырь, где бывал Сергий Радонежский". Может быть, это послужит отчасти ответом на вопрос, почему именно на Веневе остановили свой выбор Абрамовы. Когда я бывал там, посещая их, каждый раз мною ощущалась какая-то особенность атмосферы древнего города. Было впечатление, что шум и суета больших городов остались где-то позади и сам воздух наполнен чем-то особенным, что будило какие-то не вполне осознаваемые ощущения. У Бориса Николаевича была еще одна попытка сменить местожительство. Из Киева от знакомых Абрамовым пришло приглашение переехать к ним в Киев. Но там что-то тоже не было продумано до конца, и, как сказал Борис Николаевич: "Слава Богу, вовремя разобрались, а то могла бы повториться история с Подмосковьем". Итак, Борис Николаевич и Нина Ивановна остановились на Веневе и уже безвыездно жили там – каждый до своего последнего часа. Борис Николаевич Ушел в 1972 г., Нина Ивановна – в 1994 г. Жизнь их протекала тихо и почти незаметно для окружающих. Материальные возможности их были очень ограничены, жили они на небольшую пенсию и время от времени продавали свои личные вещи, привезенные из Китая, чтобы иметь подспорье к пенсии. Но я ни разу не слышал ни от Бориса Николаевича, ни от Нины Ивановны, чтобы они жаловались на свою судьбу. Если и были какие-то разговоры о трудностях, то это были не жалобные стенания, а только поиски решения жизненных проблем. Они оба стойко переносили жизненные трудности, и не материальные ограничения были главным их дискомфортом. Нужно просто понять, что бедой для них стало то, что все наши квартиры, как правило, не ограждают своих жильцов от шума и гама и от всего того, что происходит в соседних квартирах за стеной или за потолком. И благо, если соседи – люди не шумные и не скандальные, но ведь почти во всех квартирах есть радиоприемники и телевизоры, и хозяева их используют свою технику, когда им заблагорассудится, и с той громкостью, которая их удовлетворяет, не задумываясь над тем, как это отражается на соседях, как они воспринимают этот шум. Вся эта атмосфера была большой помехой для работы, которую проводил Борис Николаевич по приему Информации, когда требовались собранность, внимательность и необходимость изоляции от внешних проявлений физического окружения для полного сосредоточения на контакте. Не лучшим образом это шумное соседство отражалось и на Нине Ивановне, которая постоянно болела, и, конечно, ей в это время нужны были тишина и покой, но этого не было. И в дневнике своем Борис Николаевич часто записывал: опять за стеной на полную мощь гремит репродуктор. А когда соседи отмечали праздничные даты, а у них они были довольно частыми, то создавалось впечатление, что гуляют не в соседней квартире, а прямо здесь – у Абрамовых. Принимаемые Борисом Николаевичем меры практических результатов не давали. Соседи затихали на время, приглушали приемники, а затем начиналось все сначала. Доведенные до изнеможения Абрамовы ищут варианты размена. Поступило предложение переехать им из коммунальной квартиры в одноэтажный дом, в котором было несколько квартир с изолированным входом. Плюсом здесь было то, что это была не панельная постройка, а деревянная, был небольшой дворик и площадь под огород. Минусом – то, что в квартире не было никаких удобств, отопление печное. А главное, за стеной опять были соседи и – проблема шума. Правда, Борис Николаевич сделал дополнительную изоляцию – вроде двойной стены, но, к сожалению, полностью она не решала проблему. А жизнь шла своим чередом.
    Много воды утекло за это время. Жизнь Бориса Николаевича была многогранной. Были бури и ураганы, была тихая солнечная погода, были тяжкие дни испытаний, были минуты спокойствия, были улыбки друзей и близких, их заверения в преданности, но нередко это сменялось тревогой за их прохождение по пути эволюции, были и периоды, когда заверения друзей оборачивались черной неблагодарностью. Это были тяжелые дни в его жизни. Мне не приходилось наблюдать, чтобы он выходил из равновесия, хотя это давалось нелегко, или опускался до уровня обывателя, который в подобной ситуации впадает в уныние или начинает принимать ответные меры не лучшего качества. Ему Говорилось: "Получив удар по левой щеке, подставь правую". Но при этом Пояснялось, что "это действие надо понимать как внутреннюю духовную реакцию". То есть все враждебные выпады со стороны людей (злобу, клевету, злопыхательство) встречать в полном духовном равновесии, без личных обид и жалоб на несправедливость. И, чтобы не оставалось места для внутреннего разновесия, были Рекомендации "соблюдать все человеческие нормы вежливости в их адрес, то есть продолжать здороваться с ними, справляться об их самочувствии и даже передавать доброжелательные приветы". Конечно, знавшему о многих выпадах в свой адрес Борису Николаевичу было непросто взять в жесткую узду свой астрал, но Рекомендации от Ведущих четко были поставлены перед ним. Астрал, судя по некоторым записям его дневника, бунтовал, но высшее "Я" одерживало победу, так как любовь и преданность к Учителю были велики.
    Лето 1972 года в Веневе было очень жарким, температура держалась около 30, была сильная сушь. Начались пожары на торфяных болотах, гарь простиралась на большие расстояния, вызывая сильное атмосферное загрязнение. Борису Николаевичу пришлось в это время вести заготовку дров (пилить и колоть) на очередной зимний период. Большое физическое перенапряжение и жара сделали свое дело. 6 сентября* он почувствовал себя плохо, и приехавшая по вызову скорая помощь сразу же его госпитализировала. Принятые врачами меры не дали положительных результатов. Сделанные медицинские процедуры сняли болевые напряжения, ему был предложен стакан молока, он выпил его, и тихо заснул, и так же тихо ушел в мир иной. Тело его было предано земле на веневском кладбище. По-человечески все это драматично, так как мы привыкаем к определенным жизненным процессам, принимаем в них участие, строим в них свои планы и надежды, и, когда в одночасье разрывается одно из звеньев этого процесса – уходит из физической жизни близкий человек, трудно к этому привыкать. И только понимание того, что физической смерти как таковой нет, а есть определенные изменения: происходит распад только физической оболочки человека – личности, а его Индивидуальность – Дух продолжает жизнь в своем новом качестве, дает нам силы смириться перед Силами Природы, которые совершают свой мудрый непрерываемый жизненный цикл. Борис Николаевич ушел с физического плана, но в то же время он продолжает жить с нами рядом: в своих мыслях и устремлениях, в своем жизнеутверждающем подвиге, в оставленном уникальном наследии – записях Информации из Высокого Источника. Сегодня эти записи, оформленные в книгах "Грани Агни Йоги", несут свой Свет во многие уголки мира. Их читают не только в России, но и в странах ближнего зарубежья, а также в Америке, Израиле, Германии, Франции, Польше, Индии. Эти записи, как вестники, несут благую весть о Вечном, утверждая жизненность Учения Агни Йоги. Они приносят Радость и Свет Истины, зовут людей к действию по утверждению доброжелательства, к взаимному уважению, терпению и терпимости, любви к ближнему, указывают Путь духа, Путь Эволюции. Оформляя записи, Борис Николаевич записывал их в общие тетради объемом в 200-250 страниц, и количество таких тетрадей составило более пятидесяти. При жизни Бориса Николаевича они хранились у Абрамовых. О предании записям широкой гласности, а тем более о публикации их в тот период не могло быть и речи. Основываясь на некоторых высказываниях Бориса Николаевича, можно сказать, что он имел желание это сделать. Он помнил, как ему было Указано, что большая часть Информации была предназначена не только лично ему, но и тем, кто будет идти по Пути после него. Но кармой было определено, что Абрамов должен был выполнить только самую ответственную и трудоемкую часть этой работы, а завершающую часть, то есть издание этих записей, предназначалось другим.
    Оставшись одна, Нина Ивановна ощутила всю ответственность за судьбу духовного наследия Бориса Николаевича. Еще при жизни Абрамова обсуждались два варианта, куда передать наследие: в Москву или в Новосибирск. Но в последний момент в первом варианте выявились некоторые факты, в которых просматривалась некорректность в поведении московских товарищей по отношению к семье Рерихов. Святослав Николаевич Рерих высказал мнение о том, что подобное поведение и сотрудничество несовместимы. Узнав об этом, Нина Ивановна приняла решение, что наследие Бориса Николаевича должно быть передано в Новосибирск. Это был 1975 год. Она известила меня, что необходимо приехать и забрать при первой же возможности наследие Бориса Николаевича. На мой вопрос, почему выбор остановился на мне, она ответила: "Есть Слова, которые относятся к вам: "...и Борис принесет кирпич на построение Нового Храма"". На мой вопрос, что мне делать с записями дальше, Нина Ивановна сказала: "Придет время, и будет ответ, пока же храните как величайшую ценность". Итак, труды Бориса Николаевича были привезены мною в Новосибирск и находятся здесь по сей день. Тогда у меня не было мыслей, что придет время, и записи из наследия Абрамова будут печататься.
    Шло время, и в 1989 году был создан издательский кооператив "АЛГИМ", который начал свою деятельность. В 1989 же году в Москву приезжает Святослав Николаевич Рерих. И мы с Ю.М. Ключниковым (работавшим в то время в "АЛГИМе") пытаем свое счастье встретиться со Святославом Николаевичем. Нам удалось договориться с регламентером о приеме. Встреча произошла в одном из правительственных особняков, где остановился Святослав Николаевич Рерих. Святослав Николаевич очень тепло и радушно принял нас, состоялась довольно длительная беседа, в которой обсуждались различные вопросы, но главным образом речь шла о начале нашей издательской деятельности. Мы поделились своими планами, рассказали о том, что начали печатать книги из серии "Агни Йога". Святослав Николаевич с большим удовольствием выслушал эту информацию и пожелал нам успехов в этом, как он сказал, очень важном деле. При этом Святослав Николаевич высказал пожелание, чтобы мы нашли возможность издать "Тайную Доктрину", и добавил: "Пришло время очистить от всех наветов память великой русской женщины – Елены Петровны Блаватской". К концу беседы я попросил у Святослава Николаевича несколько минут для конфиденциального разговора, он дал согласие, и мы остались с ним наедине. На мой вопрос, знакомо ли Святославу Николаевичу имя Бориса Николаевича Абрамова, он ответил утвердительно, добавив, что Абрамов был учеником Николая Константиновича. Когда я начал говорить о записях Бориса Николаевича, Святослав Николаевич сказал, что Елена Ивановна в свое время говорила о них и дала им высокую оценку. Мой последний вопрос был: пришло ли время и нужно ли их издать. Последовала секундная глубокая пауза – и затем был ответ: вначале надо издать книги Учения и Письма Елены Ивановны, а затем будет и их срок. Я горячо поблагодарил Святослава Николаевича за беседу и советы. Уходили мы от Святослава Николаевича, окрыленные радостью встречи, и было неизгладимое впечатление от того обаяния, которое исходило от этого необычного человека. И невольно пришла мысль: если от сына излучалась такая громадная энергия, то какие же ощущения были у людей, имевших счастье общения с Еленой Ивановной и Николаем Константиновичем?
    Нина Ивановна Абрамова после ухода Бориса Николаевича прожила еще долгую жизнь и ушла в иной мир в июле 1994 года. Остаток жизни ее был непростым и трудным. Постепенно она уединялась в своем собственном мире, прекратив все контакты с внешним окружением. Постоянную шефскую помощь оказывали ей москвичи Е. Николаев и О. Тананаева, которые регулярно приезжали к Нине Ивановне, привозили продукты и помогали в домашних делах. Последняя моя встреча с ней была в 1993 году. Встреча прошла в долгих разговорах и воспоминаниях о Борисе Николаевиче. Я проинформировал ее о встрече со Святославом Николаевичем. Она сказала: "Будешь издавать наследие, сделай так, чтобы осталась у людей добрая память о Борисе Николаевиче". Больше я ее уже не видел.

* Здесь ошибка или опечатка. Б.Н. Абрамов ушел из земной жизни 5 сентября.

Воспроизводится по изданию:
Данилов Б.А. Весть принесший. - Новосибирск: Алгим, 1997.

Фильм «Духовный сын».
Воспоминания о Б.Н. Абрамове.
Студия «ЛИР», г. Новомосковск, 2001 год

Многоточием в квадратных скобках […] обозначены в тексте пропуски – слова или фразы, характерные для устной речи, а также неполные сведения, нуждающиеся в документальном подтверждении и подробных пояснениях.
Текст в квадратных скобках [текст] – дан редактором сайта для пояснения смысла отдельных фраз.
Сноски, обозначенные *звездочкой, принадлежат составителю книги «“И Борис принесёт кирпич на построение Нового Храма”. Сборник избранных статей, выступлений, писем, воспоминаний, посвященный 85-летию со дня рождения Б.А. Данилова» (Сост. Е.С. Кулакова. Новокузнецк, 2013), где впервые были опубликованы фрагменты рассказа Б.А. Данилова из фильма «Духовный сын».

Запись текста подготовлена Мельниковой Л.В., г. Тула
(в обработке редактора сайта)

Данилов Борис Андреевич, первый издатель Записей Б.Н. Абрамова:

Сегодня тема нашей встречи – это небольшой разговор о Борисе Николаевиче Абрамове. Он был учеником Николая Константиновича Рериха. А в дальнейшем у него поддерживалась большая и плодотворная работа с Еленой Ивановной Рерих.

Он прошел мимо нас. […] Очень немногие знали его настоящие стремления, его жизненные позиции. В жизни он был очень уравновешенным, очень вежливым, очень обходительным и приятным человеком. Окружающим нравилось это. […] В нем они видели внешнюю приятность человеческих позиций [качеств], но они были подкреплены […] тем большим огненным потенциалом, который находился внутри него.

Николай Константинович открыл перед Борисом Николаевичем Абрамовым просторы Беспредельности, он открыл Законы, по которым живет Космос. […] Будучи человеком высоконравственным, высокодуховным, ему всё это было созвучно, и он преуспевал в этом. Начиналась его внутренняя работа, начиналась работа его Духа.

Внешне, как я уже сказал, он ничем не отличался от остальных людей, только своей культурой, своей обходительностью и своим доброжелательством. Люди удовлетворялись этим внешним проявлением, потому что иметь доброжелательного собеседника всегда приятно. И получалась такая картина: для окружающих он был обычным. И те, кто с ним соприкасались только на почве обычного, не догадывались, что находится у него в сознании, в его сердце. Он не начинал разговор об Учении или о чем-то еще более сокровенном с первым встречным. Его принцип был – задай вопрос, и тогда, в силу его понимания, он мог отвечать на эти вопросы больше или меньше, т.е. по сознанию своего собеседника. И, насколько мне известно, на своей практике, на своей жизни, я могу сказать, что мы с ним общались по этому принципу. Разговор он мог заводить о различных вещах, о погоде, о том, что происходит в мире, в политике и не больше. И тогда, когда задавался ему вопрос, связанный с Учением, тогда он делал […] свои разъяснения и при этом, нужно сказать, будучи не особенно многословным, он ясно и доходчиво отвечал на поставленные вопросы. Такое мое впечатление осталось о нем.

Говоря о духовной стороне его жизни, должен сказать, что он жил, он трудился, он устремлялся по-особому к Иерархии Света. Это был основной момент [было основным устремлением] его жизни – Иерархия Света. Великий Владыка, его любовь, его преданность, его признательность к своему Владыке, своему Духовному Учителю […] были беспредельны. Там [у Бориса Николаевича] была особая кристаллизация этого понятия, этого отношения – преданность до конца, преданность без всяких условий, преданность без всяких поправок на какие-то трудности, на какие-то сложности, […] то есть он отдавал себя своему Духовному Учителю, всего себя, как говориться, до последней капли крови. Величайшая преданность! И как [бы] ему трудно ни было на его жизненном пути, его преданность, его признательность Учителю не менялась. Иногда по-человечески у него возникали какие-то вопросы, непонимания того или иного момента, который складывался в его жизни, но колебания, сомнения – этого не было. Как будто бы был только Учитель и он – другого не было. И можно сказать, что происходило слияние сознания ученика со своим Духовным Учителем. Это важный момент. Это ответ, вероятно, на многие вопросы, которые могут возникать в жизни. Преданность до конца!

И только зная его Гуру, Николая Константиновича, и зная Елену Ивановну, можно отмечать, что у них это [преданность Учителю] было тоже до конца. А Елена Ивановна как-то говорила, что у Николая Константиновича нет ни одной своей личной мысли, все мысли у него сверхличные. И по-особому как-то понимаются слова молитвы. Обращаясь к Владыке, ученик говорит: «Мир Твой хочу утвердить в днях жизни своей». И Учитель, обращаясь к Борису Николаевичу, говорил: «Отвергнись от себя, возьми крест свой и следуй за Мной». То есть ничего личного, самостного быть не может, если человек хочет добиться успеха. То есть полное отречение от себя, и только Планы Владыки, только Его слова, Его утверждения, Его направления принимаются в жизни. К этому стремился Борис Николаевич и в этом, можно сказать, преуспел.

Конечно, это тема сокровенная, каждый волен делать так, как он хочет делать, и жить по тем правилам и канонам, которые он хочет выбрать [выбирает]. [Некоторые считают, что] это дает им право критически относиться к Борису Николаевичу. Но в этом положении арбитром может выступать Елена Ивановна Рерих. Она в своих письмах, адресованных Борису Николаевичу Абрамову, четко высказала, до предельности четко и ясно высказала, какую оценку делал [давал] Великий Учитель своему ученику Абрамову Борису Николаевичу. Можно сказать, каждому можно пожелать такую оценку, которая сделана была в адрес Бориса Николаевича. И это понятно. Елена Ивановна говорила, [о том, что] Владыка просматривает нашу ауру, читает наши побуждения, мысли и наши поступки, и ему виднее – на словах преданность или на деле. Елена Ивановна сказала в свое время (это зафиксировано документально в письмах Елены Ивановны), что ступень, которую достиг Борис Николаевич Абрамов, называется в Сокровенных Учениях ступенью Архата. Это очень высокая духовная ступень, которую достигает человек при жизни здесь, на Земле.

Труд […] Бориса Николаевича был, можно сказать, колоссальным, когда он принимал всю Информацию, которая приходила к нему от Великого Учителя. Так, по-человечески размышляя, можно уловить, что мы даже в общении друг с другом (на уровне средне людского понимания), и то ощущаем какую-то очень высокую ноту устремления и чувствуем энергетику людей, как в отрицательном, так и в положительном смысле. При этом не всегда осозна[ем], что с нами происходит. А здесь регулярно, из ночи в ночь, в течение нескольких десятилетий происходил контакт между Абрамовым и Великим Учителем. Это […] даже трудно осознать, что это такое. Но только нужно представить себе, […] насколько мощная энергетика у Великого Учителя, сколько силы вложено в Его Ауре! И надо понимать, какое воздействие испытывал ученик, соприкасаясь с этой энергетикой. […]

Борису Николаевичу приходилось каждую ночь ощущать проявление энергетики. Это было очень-очень большое воздействие и, естественно, подвиг со стороны Бориса Николаевича. А кроме того, ежедневно недосыпать в ночные периоды общения. […] Но это не смущало Бориса Николаевича, он не отказывался, он все равно шел на ежедневное, то есть ночное, […] общение с Учителем. Он знал, что вся ценность, которая Им передается через него, в дальнейшем придет в мир, придет к нам.

И письма многих, многих сотен, даже тысяч, читателей «Граней» описывают свое впечатление, свою радость, свою насыщенность теми Истинами, которые изложены в этих Записях. Борис Николаевич шел по этому пути. Ежедневные контакты с Великим Учителем, с Гуру и с Матерью Агни Йоги. Это был подвиг, настоящий подвиг, который нам, читающим сегодня эти Записи, до конца не открывается. Вся его сложность и всё величие. Нам предстоит еще много размышлять, много понимать, обогащаться и, тем самым расширяя сознание, доходить до Истин того, что нам пришло от Иерархии Света через Бориса Николаевича Абрамова.

Некоторые задают вопрос: «А что это, второе Учение?» Нет, это не второе Учение. Учение одно, и, как сказано было Великим Учителем, оно дано на тысячелетия. А это нужно понимать как дневниковые записи ученика, которого провели […] по пути совершенствования. И счастье, огромное счастье, которое было предоставлено Борису Николаевичу, [состояло в том, что вели] его Сам Великий и его ближайшие, это Николай Константинович и Елена Ивановна. Такое счастье дается не всем. И как Сказано: «Мы Готовили его, Вели к этому (последнему воплощению, о котором мы сейчас говорим) не одну сотню лет». Он находился в поле Их зрения. Они его Поддерживали, Они его Наставляли. И вот, как аккорд великолепной симфонии его жизни – это последнее воплощение. Это, действительно, симфония […]. Только нужно к этому относиться доброжелательно.

Уйдя из жизни, Борис Николаевич оставил наследие, которое сосредоточено вот в таких тетрадях. Это подлинники его Записей. Количество тетрадей около пятидесяти. Мелким, убористым и к тому же непростым почерком, он заложил здесь и оставил нам наследие, именно драгоценное наследие, для всех желающих к этому приобщиться.

Первоначально мысль была передать это сокровище [сестрам Богдановым]. Тогда не было МЦР, не было музеев, а была только мемориальная квартира Юрия Николаевича Рериха (который жил в Москве после приезда сюда из Индии). И это был единственный [рериховский] очаг в тот период времени. Там остались жить две сестры, известные по письмам Елены Ивановны, это сестры Богдановы, Ираида и [Людмила]. В свое время [они] помогали Елене Ивановне во всех хозяйственных, домашних делах, а также в определенной части переписки, которую она вела с многочисленными корреспондентами.

Время шло. [Людмила] ушла с этого плана, осталась Ираида. Ираиду стали одолевать люди, далекие […] от истинного Учения Живой Этики. Но они понимали, что здесь лакомый кусочек. И вот один из них, это Васильчик, стал [влиять на] оставшуюся Ираиду Богданову для того, чтобы всем тем имуществом, всеми теми ценностями, которые остались в этой квартире, овладеть. […] Они нашли такой способ, чтобы юридически [приблизить] Ираиду к семье Рерихов, юридически обосновать её положение. Они сумели через некоторых властных людей в […] Советском Союзе (это в частности была и министр культуры Фурцева Екатерина) […] выхлопотать приставку к фамилии Богданова – приставку Рерих. Тем самым, получалось Богданова-Рерих. На слуху это звучит, что этот человек не посторонний, а член семьи Рерихов, имеющий отношение и тем самым право на наследство. Вот что им нужно было. И они в этом преуспели. […]

После того, как Ираида свой замысел осуществила, Святослав Николаевич, конечно, сразу же понял, к чему это клонится. У них состоялся разговор. […] Единственным наследником всего громадного наследия Рерихов уже в то время остался Святослав Николаевич. Разговор был довольно серьезный. Святослав Николаевич высказал, что это незаконная акция (предпринятая Ираидой Богдановой). Но та осталась на своем, потому что терять это [имущество] она не хотела, к тому же были и вдохновители у нее. Тогда Святослав Николаевич принял такое решение, что больше он в этой квартире не будет бывать. Но, конечно, вступать в какие-то юридические тяжбы, то есть через суд востребовать обратно всё, что принадлежало ему по праву, он не хотел […]. Тем более, что он был гражданином Индии, и начинать судиться с гражданкой Советского Союза, – это совершенно не было в планах Святослава Николаевича. И он принял решение, что больше он там бывать не будет. Об этом он оповестил общественность.

[…] Нина Ивановна Абрамова приняла решение […] передать эти труды на сохранность сюда [в Новосибирск]. […] В разговоре она мне свои мысли и свое желание высказала, чтобы я забрал. […] Разговор был только о том, чтобы взять эти записи к себе, потому что она чувствовала, что она тоже может долго не прожить, и тогда, конечно, эти бесценные труды пошли бы просто в макулатуру […]. Она меня об этом оповестила. Я дал согласие, что заберу этот чемодан с Записями.

Но шло время, это не получалось [сделать] сразу […]. Прошло несколько лет. Она несколько раз возвращалась к этому вопросу. И потом от неё пришло письмо. А между прочим, кривотолки такие идут. Люди, не зная о том, что есть документы, начали фабриковать слухи о том, что я как-то сумел всех обхитрить, всех обойти и чуть не выкрал этот чемодан. Но люди, злопыхатели, не знали и не знают, что есть документы.

Пользуясь тем моментом, что наша встреча озвучивается и фиксируется, я вам покажу. Нина Ивановна сама практически не писала писем из-за того, что у неё было осложнение на глаза, и обычно писал Борис Николаевич. Но после его ухода она просила своих соседок, и они писали по ее просьбе письма.

И вот такое письмо, адресованное мне. Здесь можно видеть – написано «Дорогой Борис Андреевич». […] Суть письма не будем публиковать. А вот то место, где сделала приписку Нина Ивановна. Это ее почерк. Она пишет: «Труды Бориса Николаевича необходимо будет взять на хранение при первой возможности». То есть она уже настойчиво сообщила. […] Это документ.

И вот вопрос: чем руководствовалась Нина Ивановна и что побудило её к тому, чтобы она передала [Записи] сюда. Второе письмо, адресованное мне. Здесь уже пишет другая женщина «Дорогой Боря» просто. И после этого [написанного женщиной текста] Нина Ивановна делает приписку, которая имеет свою значимость […]. Здесь сначала многоточие, вероятно, текст был другой еще до этого, […] и дальше: «И Борис принесет кирпич на построение Нового Храма». Это, конечно, не её выдумка, а это пришедшее Сверху. Вот это ответ, вероятно, на то, почему пришло [наследие Б.Н. Абрамова] сюда [в Новосибирск].

Мой вопрос был к Нине Ивановне: а что я должен делать? я буду хранить, а потом? Я, во-первых, так сказать, не вечный, и [какое] более целесообразное использование. Что мне дальше делать? Это устный уже разговор. Она, когда я забирал этот чемодан, мне сказала: вы берите себе, сохраните у себя, придет время и вам будет ясно, что дальше делать.

И уже к 90-му году, когда начала меняться атмосфера [в стране], и мы решили создать кооператив, который назван был «АЛГИМ»*, сокращенно от слов «Алтай-Гималаи», и начали работать. Председателем этого кооператива был я.

Мы начали с книг Учения. […] Работали очень напряженно, очень быстро. Товарищи, которые сотрудничали со мной, они иногда [спрашивали]: ну куда ты гонишь? куда ты спешишь? А мне внутреннее чувство подсказывало, что нужно быстрее, быстрее, быстрее дать все книги Учения.

Мы задались целью сначала все книги Учения [издать], а после – что-то из трудов Николая Константиновича, писем Елены Ивановны, её «Криптограммы Востока», «Чашу Востока», другие книги. Мне в то время казалось, что мир наш очень хрупкий. То, что нам дали глотнуть свежего воздуха, – это явление временное, и что опять мир может вернуться в не лучшие времена, и тогда мы вынуждены будем закрыть все то, что с таким трудом, но с благом большим начали делать.

Я в то время не понимал до конца, какая нас ждет загвоздка. Я думал, придет опять цензура. Но не цензура пришла, а другое явление, которое подорвало нашу работу. Это 1998-й год, экономическая сторона [экономический кризис]. Цены дико возросли вверх, и мы остались на какой-то период времени практически без возможности печатать новые книги. Тогда я понял, вот был ответ. Вернее, было задание – скорее, скорее делать [издавать] книги.

В 1990-м году**, по-моему, была встреча со Святославом Николаевичем. Он приехал в Москву. Мы напросились к нему на встречу. Он дал согласие. Встреча произошла. Мы его проинформировали, что Новосибирск уже печатает книги. Это его обрадовало, конечно. Он интересовался, как это происходит, что делаем, как делаем. И потом он сказал, что надо отдать должное великой русской женщине Елене Петровне Блаватской, которая незаслуженно и несправедливо очернена человечеством. Нужно издать «Тайную Доктрину». Мы взялись за это дело и издали два тома.

При этом интересный момент произошел. Он [Святослав Николаевич] […] сказал такие слова [не конкретизировав, к чему это относится]: когда человек встречается с какими-то трудностями, он устремлен к чему-то, но встречается как будто с чем-то непреодолимым, [то] не нужно в этот момент бить лбом стену, а нужно переждать, и дать возможность благоприятным возможностям подойти к вам. Я выслушал, но не совсем осознал, к чему это относится.

Вернувшись в Новосибирск, пошел в типографию к директору [с замыслом] издать такой очень серьезный и объемный труд [«Тайную Доктрину»]. До этого мы сотрудничали с ним, издавали книгу, он [был] благожелателен. Здесь же он подумал и сказал: «Знаете, это слишком трудно, нам не под силу будет это сделать». И я ушел от него опечаленным тем, что не мог выполнить пожелание Святослава Николаевича. А потом вспомнил его слова «не бейте стену лбом».

И вот прошло месяца два или три, [раздаётся] телефонный звонок. Звонит директор типографии и спрашивает:

– Куда ты исчез?

Я говорю:

– Я здесь, в Новосибирске.

– Так ты же хотел издавать книгу.

– Хотел.

– А чего же не приходишь?

–Так вы же сами зарубили этот вопрос.

– О, какой обидчивый! Приезжай!

Я приехал. Он собрал все свои службы и говорит: «Сейчас Данилов даст вам задание. Принять, и без очереди». Так «Тайная Доктрина» появилась в нашем издании.

Говоря об издательстве «Алгим». Испытывая экономические сложности (большие цены на все), я все-таки искал выход, потому что материалов, оставленных Борисом Николаевичем, было еще предостаточно, можно не одну книгу издать. Но крупным изданием [нам тогда] было не под силу.

И вот пришла мысль: а если делать фрагменты, то есть целыми параграфами; договориться с каким-то изданием и печатать. Люди будут получать то, что сегодня они не дополучили, но имеют право получить. Состоялась договоренность с Новокузнецким Рериховским обществом (это в Кемеровской области), которое издает свою газету. Она называется «Свет Утренней Звезды». Договорились.

Вышел уже первый номер этой газеты (вернее, он не первый, они и раньше уже издавали, а первый номер с этими материалами) с фрагментами Записей Бориса Николаевича Абрамова. Это печатается 1959-й год. Записи ранее не публиковались. Думаем через эту газету многое дать нашим читателям.

15 июня, то есть через несколько дней (сегодня 11-е), выходит следующий номер, тоже с Записями. Регулярно в каждом выпуске будут помещаться новые Записи. Там уже объем больше. Здесь 6 параграфов, а в следующем [номере] будет уже 22 параграфа, то есть почти в три раза больше этого объема. Вот так будем пробовать. А дальше посмотрим.

Если найдутся другие издания, то можно будет поговорить, посоветоваться, потому что материала предостаточно. Единственным условием редколлегии этой газеты я поставил то, что газета должна быть по своему содержанию и оформлению достойной тех материалов, которые выходят. Редколлегия приняла это условие. И будем надеяться, что она будет действительно достойной и будет нести радость людям.

Про Записи. Трудно их расшифровывать, очень сложный почерк у Бориса Николаевича. […] Разобраться […] в его почерке сложно, иногда трудно – приходится брать увеличительное стекло большое. Очки да еще увеличительно стекло – и так работаю.

А иногда такая идет энергетика, что читаешь как обычно (как вот мы читаем, предположим, газету: полностью слова-то не прочитываем, а только первые буковки и дальше уже смысл). Так же и здесь. А когда остановишься и дальше начинаешь – ну не идет, потому что сложно. Но потом опять включается этот механизм, эта энергетика и начинается плодотворная работа.

Заканчивая свое длинное выступление, мне хочется пожелать каждому: нам нужно осознать, сердцем прочувствовать, в своем сознании укрепить – всё наше счастье и вся наша возможность в нас самих! То есть, если мы будем хоть в малой степени походить на Бориса Николаевича в его устремлении к Великому Владыке и к Силам Света, мы преуспеем!

* Издательский кооператив «АЛГИМ» был создан в 1989 году.
** Встреча группы сибиряков с С.Н. Рерихом состоялась в 1989 году.

 

"В душе горит неизреченный свет...".
Биографический очерк о Б.Н. Абрамове.
Издательский центр "РОССАЗИЯ" Сибирского Рериховского Общества

    Судьба этого человека не похожа на судьбы его современников. Он прошёл по земле совершенно особым путём, не укладывающимся в рамки обыденных представлений.
    Он не был отмечен при жизни ни общественным признанием, ни широкой известностью – его подвиг совершался в одиночестве, и мало кто знал о его самоотверженном пути. Он трудился для будущих поколений.
    Этот человек – Борис Николаевич Абрамов, ближайший ученик великого русского художника и мыслителя Николая Константиновича Рериха.
    Встреча с Рерихом предопределила всю дальнейшую жизнь Абрамова. Она произошла в 1934 году, когда Борису Николаевичу было тридцать семь лет, а Николаю Константиновичу – шестьдесят. Рерих к тому времени был уже всемирно известным художником, учёным и деятелем культуры. Впервые в истории человечества он провозгласил идею охранения культурных ценностей, созданных человеческим гением, и для её воплощения предложил теперь уже всемирно известный Пакт Рериха и символизирующее его Знамя Мира.
    В 30-х годах XX столетия почти на всех континентах были образованы Общества по продвижению Пакта Рериха, в Соединённых Штатах Америки активно действовал музей, носящий имя художника.
    Зинаида Григорьевна Фосдик, ближайшая сотрудница Рерихов в Америке, писала о Николае Константиновиче как о благородном Вестнике, посланном к людям, "чтобы устремить их сердца и души вверх, к поискам истинного знания, и научить их быть бесстрашными и постоянными в этих поисках".
    Необыкновенный размах мысли, неутомимость в труде и творчестве, желание внести красоту в жизнь делали личность Рериха притягательной как для простых людей, так и для политических деятелей, именитых учёных. К Рериху стремились все, кто задумывался над своим жизненным предназначением.
    Встреча Абрамова с Рерихом была судьбоносной не только для Бориса Николаевича – её следствия предопределили многие важные события в России. Именно благодаря этой встрече стало возможным развитие Рериховского движения в России Азиатской, где возникли многочисленные организации, воплощающие в жизнь идеи Николая Рериха.
    Борис Николаевич Абрамов родился 2 августа 1897 года в Нижнем Новгороде, где был крещён в Воскресенской церкви.
    Отец его, Николай Николаевич Абрамов, сын потомственного дворянина из Нижегородской губернии, был военным, участвовал в боевых действиях русской армии, имел много наград. Мать – Екатерина Григорьевна – дочь отставного подполковника.
    В семье Абрамовых было двое детей: Борис и его старший брат Николай.
    В 1915 году Борис с отличием заканчивает Нижегородский дворянский Александровский институт, который приравнивался тогда к классической гимназии, и поступает на юридический факультет Московского университета.
    В 1917 году от тяжёлой болезни умирает отец. В связи с ухудшением материального положения семьи Борис Абрамов вынужден оставить второй курс университета. Он поступает в Кронштадтское военно-морское училище и по окончании обучения становится морским офицером.
    События, произошедшие в России в начале XX века, – Первая мировая война, революция, гражданская война – отразились на миллионах человеческих судеб и всколыхнули волну русской эмиграции. Абрамов покидает пределы Родины и в начале 1920-х годов обосновывается вместе с матерью в г. Харбине (Китай).
    Построенный в первые годы XX века русскими и китайскими строителями на берегу большой реки Сунгари, этот город стал административным центром Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) – русской магистрали, проходившей по территории Маньчжурии.
    В те годы Харбин был крупным центром русской культуры за рубежом, уникальным городом, в котором, даже спустя почти 30 лет после Октябрьской революции, общественная и культурная жизнь продолжала протекать по укладу дореволюционной России. В школах, высших учебных заведениях, театрах, храмах – везде языком общения был русский; издавались русские книги, газеты и журналы на русском языке.
    В Харбине Борис Николаевич работал в разных местах: в химической лаборатории, в организациях КВЖД, заведовал студенческим клубом в Христианском союзе молодых людей, являлся консультантом китайских преподавателей русского языка, преподавал русский язык в Харбинском политехническом институте.
    Всё это внешняя сторона жизни Бориса Николаевича, за которой, невидимый постороннему глазу, остаётся сокрытым внутренний мир человека, пытающегося понять, в чём состоит смысл бытия, и стремящегося познать законы, движущие бесконечной Вселенной... Борис Николаевич много читает и размышляет, отмечает и выписывает в тетрадь всё, что касается духовных вопросов: выдержки из произведений Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, У. Коллинза, К.Д. Бальмонта и других философов и писателей.
    В 25 лет Борис Николаевич вступает в переписку с Екатериной Георгиевной Зариной из Владивостокского теософского общества. Судя по его письмам, она была первым человеком, с которым Борис Николаевич мог обсуждать возникавшие у него мысли о духовной стороне жизни. Как пишет ей Абрамов, толчок его размышлениям дала книга Йога Рамачараки "Путь достижения индийских Йогов", с которой он познакомился в возрасте 24 лет. Многократно перечитывал её в течение года, переосмысливал многие вопросы, размышлял в одиночестве.
    Из Владивостока Борис Николаевич начинает получать нужные ему книги по теософии, читает их сам и делится со знакомыми в Харбине.
    В письме от 12 мая 1922 года он пишет Екатерине Георгиевне: "Я глубоко убеждён, что не учреждения, не формы, не правительства и общественный строй надо переделать, а надо переделать самих себя – и остальное придёт само..."
    Постепенно, шаг за шагом, нащупывает он свой единственно верный путь.
    "Приступил к систематической и постоянной работе и чувствую, что перерывов в ней уже не будет, – пишет он Зариной. – В конце концов все возможности заключены в нас самих и нигде больше, и искать их следует только в себе. Только теперь я понял ваше первое письмо, где вы писали, что прежде всего надо очиститься, очистить свои мысли и установить над ними полный контроль. Без этого нечего и пускаться в новое, дальнее и трудное путешествие".
    И ещё: "Единственная работа, которой с наслаждением мог бы посвятить всю свою жизнь, – это работа на проведение в жизнь, в мир новых идей и мыслей, которые уже стали частью моей жизни; и желание моё помочь другим в этом крепнет с каждым днём. Но я сам ещё слишком мало знаю и слишком мало работал над собой..."
    Пройдёт двенадцать лет внешне ничем не примечательной жизни Абрамова в заполненном русскими эмигрантами Харбине, но это будут годы углублённой внутренней работы и накопления знаний, – прежде чем произойдёт встреча с Николаем Рерихом.
    Николай Константинович и его старший сын Юрий приехали в Харбин в 1934 году, во время научной экспедиции по Маньчжурии, Западному Китаю, Внутренней Монголии и Японии. Они остановились у брата Рериха – Владимира Константиновича, жившего на Садовой улице, напротив дома, где в это время жили Абрамовы, Борис Николаевич и его жена Нина Ивановна.
    Харбин с большим интересом встретил великого художника и путешественника. Желание познакомиться с этим необычным человеком привлекло в дом на Садовой улице множество людей. Его выступления и лекции в различных организациях города освещались в харбинской прессе. Несмотря на занятость и непрекращающийся поток приходивших к нему людей, Рерих принял Абрамова сразу, и вскоре Борис Николаевич становится участником кружка почитателей и последователей Рериха, так называемого харбинского содружества. На встречах этого содружества Николай Константинович говорил о наступающей Новой Эре, о новом человечестве, о необходимости преображения прежде всего самих себя. Для членов этого круга Рерих становится духовным Учителем. Он передаёт им знания об основах философского Учения Живой Этики (Агни Йоги). Так долгие поиски смысла жизни привели Бориса Николаевича к Учителю и Учению Жизни. Ещё в молодости мечтавший посвятить себя делу проведения в жизнь новых идей и мыслей, он соприкасается с неисчерпаемым Источником Мудрости и Знания.
    Учение Живой Этики – это мировая этическая система, в которой утверждается ответственность человека "за каждую мысль, за каждое слово и поступок"; Учение формирует новое мировоззрение, помогающее понять цель и смысл нашей жизни на Земле и её перспективы. Согласно Живой Этике, человек является частью Космоса; познавая законы Вселенной и живя с ними в согласии, он встаёт на путь духовного совершенствования, на путь служения лучшему будущему планеты.
    Перед своим возвращением в Индию Н.К. Рерих вручил Б.Н. Абрамову привезённое из Гималаев кольцо ученичества – знак особой духовной близости. В жизни Бориса Николаевича начинается новый период. Путь найден. Теперь нужно утвердиться на нём и начать неуклонное восхождение.
    Борис Николаевич Абрамов становится одним из корреспондентов Елены Ивановны Рерих. Жена художника, другиня и спутница во всех его благих начинаниях, Елена Ивановна была человеком огромных знаний и эрудиции, блестящей переводчицей книг по философии, общественным деятелем. Главным трудом её жизни явилось Учение Живой Этики, полученное ею от Великих Гималайских Учителей.
    Елена Ивановна вела большую переписку как с отдельными людьми, так и с рериховскими группами и обществами. Она отвечала на многочисленные вопросы, освещая сложные для неподготовленных сознаний положения Живой Этики. Её переписка с Борисом Николаевичем носила особый характер: во многих письмах Елена Ивановна обращается к нему со словами "родной мой сын Борис", признавая его своим духовным сыном.
    "Спасибо за Ваши задушевные письма, – пишет Елена Ивановна в своём первом письме к нему. – Сердце моё уже давно устремлено к Вам. ...Не было дня, чтобы не вспоминала и не думала о Вас. Много задушевного слышала я от Николая Константиновича и Юрия о Вас и о всём содружестве. Несомненно, что нечто большое связывает меня с Вами, ибо иначе не укрепилось бы это памятование" (14.04.1936).
    Елена Ивановна высылает Борису Николаевичу два тома книги "Беспредельность" с просьбой принять их на память.
    К этому времени Абрамов стал воспринимать и записывать приходящие из Пространства мысли.
    Послав эти записи Елене Ивановне, он получил от неё ответ, подтверждающий их Высокий Источник: "...с радостью, троекратно подтверждаю то, что Вы передаёте мне, как именно исходящее из Высшего Источника, – пишет Елена Ивановна. – (...) Очень хотела бы иметь ещё строки Изречений, явленных Вам. Храните эти жемчужины и не удивляйтесь, что услышанное и рождающееся в Вашем мозгу близко получаемому Учению, но иначе как же усвоить даваемое?" (28.12.1954)
    Укрепляя Бориса Николаевича в мысли о необходимости продолжения этой важной работы, Елена Ивановна писала: "Борис должен продолжать записывать свои ощущения и всё, что слышит. Главное, нужно придерживаться систематичности и последовательности в этих записях. Без последовательной записи опыт теряет много в своём значении, и трудно следить и изучать развитие психической энергии; таким образом, изучение затрудняется значительно" (23.01.1951).
    Постепенно около Б.Н. Абрамова образуется группа учеников, с которыми он занимается изучением Живой Этики, передаёт накопленный духовный опыт. Борис Николаевич пишет о своих учениках Елене Ивановне. Она отвечает: "Радуюсь, что Вам удалось привлечь молодые души. Растите Ваш сад прекрасный. Но пусть не изнеживаются сладкими мечтаниями, но готовятся к подвигу жизни. Пусть сумеют вместить радость духа с суровостью подвига. Родная страна потребует много духовных сил, много терпимости и терпения. Но чем труднее подвиг, тем радостнее на сердце истинного служителя Общего Блага. Учите молодых великому терпению всегда и во всём. Самый великий человек тот, кто велик в терпении".
    В 1941 году происходит встреча Б.Н. Абрамова с педагогом-музыкантом Н.Д. Спириной.
    Наталия Дмитриевна вспоминает об этом так: "В Харбине, когда я начала заниматься Живой Этикой, мне посчастливилось встретить духовного Учителя, уже очень многое знавшего, очень давно приобщённого к этому, – Бориса Николаевича Абрамова. Он принял меня в свою группу, где под его руководством я много лет изучала Живую Этику. Это очень сложное, многогранное Учение, охватывающее всю жизнь, почему оно и называется Живая Этика..."
    Елена Ивановна интересуется его ученицами: "...получила Ваше письмо от 25 декабря со вложением портретов сотрудниц... Рада была получить их [и] прочесть Ваши сердечные слова о каждой... Напоминайте им чаще, что каждый сотрудник имеет свой индивидуальный дар и неповторимое задание, никем другим не выполнимое. Духовные преуспеяния в их значении и разнообразии беспредельны. Итак, радуйтесь каждому новому проблеску нового осознания. Эти огни зажгут костёр и принесут радость несказуемую" (23.01.1951).
    Н.Д. Спирина рассказывала о Б.Н. Абрамове: "Я видела, как он был устремлён к выполнению своего назначения, которое, как писала ему Елена Ивановна, заключалось в создании и укреплении прямого провода с Иерархией Света, посредством которого он получал сообщения и указания из Высшего Источника и записывал их. В этом заключалась основная миссия данного его воплощения. Ещё до получения писем от Елены Ивановны он уже получал Записи, но сомневался в источнике их – он был чрезвычайно скромный человек, никто никогда не слышал от него никакого самоутверждения. Елена Ивановна трижды подтвердила подлинность Высокого Источника его Записей, – он читал нам эти её письма. Но мы, его постоянные слушатели в течение многих лет, ещё и не зная того, при каждой встрече с жадностью слушали чтение его Записей и черпали из них всё необходимое для нашего продвижения. Сообщения всегда давались как самое нужное к данному моменту, часто разъясняли общемировую ситуацию или положение каждого из нас. Часто мы получали ценнейшие указания, непосредственно нас касавшиеся. Это было конкретное проявление через его канал непрестанной заботы Иерархии о нас, выраженное в доступной нам форме, в виде советов, указаний, мыслей. И далеко не всегда, получая эти сокровища, мы задумывались над тем, какой ценой они добывались.
    Борис Николаевич выполнял свой долг, несмотря ни на какие препятствия, а препятствий, особенно бытовых, было предостаточно. Борис Николаевич в основном получал сообщения утром, на грани сна, перед пробуждением. Сначала это были отдельные слова, потом фразы, потом целый поток мыслей. Он заранее готовил небольшие листочки бумаги, пронумеровывал их, потому что писал, находясь ещё в полусне, на ощупь; писал и бросал на пол. А потом я видела, как в свободное от хозяйственной работы время он сидел с этими листочками, часами, подолгу расшифровывал написанное и мельчайшим почерком переписывал в тетрадь. Я видела эти листки и понимала, какая это была трудоёмкая, кропотливая работа, отнимавшая и время у сна, и много сил. Непросто принимать сообщения Свыше. Для этого приёмник должен быть всегда настроен соответственно, всегда быть в созвучии с Посылающим и посылаемым, всегда быть в полной готовности и равновесии. Равновесие требовалось особое, так как слишком уж велика была разница между высшими вибрациями и окружающей средой".
    "А жизнь земная не скупится на способы отвлечения путника духа с его пути. И ухищрения тьмы, не выносящей таких проявлений света, изощрённы и непредсказуемы. Человеку нужно победить в себе всё, что только может нарушить высокий строй его духовного восприятия. То есть любое отрицательное свойство, любая эмоция, любая мысль, чувство – всё должно быть побеждено, иначе восприятий не будет".
    Наталия Дмитриевна рассказывала о занятиях с Борисом Николаевичем, которые проходили много лет регулярно, один раз в неделю: "Мы со всех концов довольно большого города (а я из пригорода) собирались у него. И этот день был мой заветный день. Я уже всё и всех отстраняла. Я ещё только подходила к его дому – и уже была счастлива, как будто я вхожу не в квартиру, а в какую-то беспредельность. Только входишь – и это уже счастье..."
    "...Борис Николаевич каждое занятие начинал с прочитывания какой-нибудь своей Записи. (...) Мы всегда очень ждали, чтобы услышать его очередную Запись, а после этого уже начинались занятия. Каждый из нас приносил то, что за неделю наработал. Мы брали темы, делали выборки; что-то читали, и у нас, естественно, возникали вопросы. Он всегда ждал вопросов. Зачитывали то, что нам особенно звучало, комментировали это. Но самое главное было – это, конечно, прослушивание его Записей".
    "Занятия наши проходили не только в изучении книг; было много вопросов, на которые наш руководитель давал нам ответы. Но главный упор делался на работу над собой, на самосовершенствование. Он давал нам указания, как вырабатывать в себе нужные положительные качества и как бороться с отрицательными свойствами. Мы делали выборки из книг Учения по темам, потому что там затрагивается очень большое количество тем; и когда делаются выборки, то становится яснее, как понимать то, что там сказано. Я выбрала тему о психической энергии и в течение долгого времени делала подборку по всем книгам Агни Йоги". (Эта подборка, начатая Наталией Дмитриевной в Харбине, легла в основу книги "Психическая энергия", впервые изданной в Новосибирске в 1990 году; книга оказалась необычайно востребованной и выдержала уже пять переизданий.)
    Мечтой семьи Рерихов было возвращение на Родину, все помыслы их были направлены в Новую Страну, как называли они Россию. К этому же они призывали и своих близких сотрудников, надеясь на совместный труд там, на Родине.
    Елена Ивановна пишет Борису Николаевичу: "Когда свидимся, мой сын Борис оявится ценнейшим сотрудником". "Сын мой будет мне очень нужен. Сын, который посвятит всё своё время именно работе... по приведению в порядок и систему всех моих записей и по рекордированию нигде не записанных замечательных происшествий, явлений и всего необычного, накопившегося за нашу долгую жизнь" (6.11.1952).
    Но встрече Абрамова с Рерихами не суждено было состояться: в 1947 году уходит из жизни Николай Константинович. Переписка с Еленой Ивановной продолжалась ещё несколько лет, до её ухода из жизни в 1955 году.
    В конце 1950-х годов Борис Николаевич и Наталия Дмитриевна начинают собираться на Родину. В советском консульстве в Харбине они узнают, что им разрешено выехать либо в Новосибирск, либо в Магнитогорск. Они выбирают Новосибирск.
    Наталия Дмитриевна часто вспоминала слова Рерихов: "Даже если вы только будете читать Учение на Родине, то уже сделаете большое дело для пространства России".
    В Записях Бориса Николаевича, датированных 1959 годом, звучит призывное: "Готовься, готовься, готовься. Готовься внешне и внутренне и подумай, которая готовность важнее. На подвиг Учитель зовёт".
    "...Надо исполнить Указ. Нужны вы. Внимание, оказанное и оказываемое вам, ручательством служит того, что нужны вы Учителю Света и что жизнь ваша потечёт по руслу необычности. (...) Но торопитесь, время не ждёт".
    Выполняя указание, осенью 1959 года Борис Николаевич возвращается в Россию. Он провозит через границу книги Учения, свои Записи, переписку с Рерихами. Вслед за ним едет его ученица – Наталия Дмитриевна Спирина.
    О событиях того времени она рассказывала: "Борис Николаевич всё время, пока можно было, вёл переписку и с Еленой Ивановной, и с Николаем Константиновичем. И они писали нам, что ''на Родину надо ехать, ехать и ехать. Вы там нужны''. Это их буквальная фраза, которая мне запомнилась. Тогда мы не могли понять, как это возможно, это было ещё при Сталине. Тогда люди, которые пытались вернуться на Родину, на границе просто исчезали. Мы не могли понять, как провезём книги, как проедем сами. И мы ждали такой возможности. Когда кончился сталинский период и воцарился Хрущёв, который очень понимал значение русских, находящихся за рубежом, – многие из них были специалисты, нужные для России, – нам разрешили свободный переезд на Родину и даже дали подъёмные для этого".
    Наталия Дмитриевна говорила о том, какие сложности могли ожидать их на границе: "...Борис Николаевич не был уверен, провезёт ли свои Записи. Он их провёз. Это было чудо. Потому что на границе отбирали все несоветские издания. Всё было очень жёстко. А мы всё провезли – и книги, и Записи. Это была явная Помощь. Это было так называемое обыкновенное чудо, которому я удивляюсь до сих пор, потому что другие не провезли".
    "Это было на границе, станция называлась Отпор. Они просмотрели наши сундуки: имеется ли там антисоветская литература, имеется ли оружие или ещё что-нибудь, – всё осмотрели, но ничего не увидели. И это было необыкновенно. Я так молилась, за Записи больше всего. А если бы я без книг осталась?.. Так что такие бывают вещи: смотрят и не видят. Помните, есть легенда о том, как ехала группа людей и им было Сказано: ''Стойте неподвижно''. Подъехали разбойники и говорят: ''Там какие-то люди? Да нет, это деревья или камни''. И проехали мимо. У нас было то же самое... Это было великое чудо, за которое я до сих пор не перестаю благодарить. Настолько это важно было! Особенно Записи и все письма, которые Елена Ивановна писала Борису Николаевичу, – всё было привезено".
    "В 1957 году из Индии в Россию приехал Ю.Н. Рерих, и в 1959 году, когда мы приехали на Родину, Борис Николаевич незамедлительно направился в Москву для встречи с ним. Они встретились, состоялась беседа, чрезвычайно важная и значительная. А когда он приехал на встречу с Юрием Николаевичем во второй раз, ему открыла дверь одна из сестёр Богдановых и без всякой предварительной подготовки объявила ему, что Юрия Николаевича уже нет в живых". В Записях Бориса Николаевича от 25 мая 1960 года есть такие строки: "Померк свет над столицей, и одним служителем Общего Блага стало вдруг меньше".
    Во время их встречи Юрий Николаевич интересовался, как устроились Абрамовы в Новосибирске. Узнав о трудностях, он помог им поселиться на даче под Москвой у своего знакомого.
    Несколько месяцев Абрамовы прожили в Подмосковье. Борис Николаевич был рад тишине и покою, но, поскольку невозможно было оформить постоянную прописку, оттуда пришлось уехать.
    Была ещё одна попытка сменить местожительство: Абрамовым пришло приглашение от писателя О. Бердника переехать к нему в Киев. Но, съездив туда, Б.Н. Абрамов отказался от этого варианта.
    Вскоре в Москве произошла встреча Бориса Николаевича с Зинаидой Григорьевной Фосдик. Она вспоминала: "С Б.Н. Абрамовым я познакомилась через письма, в начале 50-х годов. Е.И. Рерих мне о нём писала, указывая на его светлый дух и серьёзную работу по изучению философии и учений Востока. (...) Я его увидела в 1961 году, когда приехала в Москву... Он горел огнём духа, верил в светлое будущее, был полон внутренними исканиями. Красота, в чём бы она ни выражалась, на него глубоко действовала, он весь светился при соприкосновении с нею. Всем он хотел помогать, чем только мог".
    В Новосибирске Абрамовы прожили всего около года, в доме № 13 по улице Карла Маркса, занимая комнату в квартире близких харбинских знакомых. Некоторое время Борис Николаевич работал в Областной библиотеке. Известно также, что он писал статьи в местные газеты.
    Но жить шестерым в небольшой квартире, состоящей из двух проходных комнат, было очень тяжело, и начались поиски более приемлемого жилья.
    В это время, в сентябре 1960 года, в Новосибирске открывается выставка картин Н.К. Рериха: 60 полотен, как дар от своего отца, передал Сибири Ю.Н. Рерих. В организации выставки участвовал и Борис Николаевич. "...27 сентября картины Любимого увидели свет в нашем городе", – записал он в своём дневнике.
    Н.Д. Спирина рассказывает: "Мы вместе ходили на открытие выставки картин Рериха в Картинную галерею. Это было очень торжественное открытие, и мы очень этому радовались. А через год он переехал, потому что не мог получить квартиру. Я получила квартиру от работы (я поступила работать в музыкальную школу), потому что тут была большая нужда в педагогах. А они переехали в маленький подмосковный городок Венёв. Там сначала жили на частной квартире, потом тоже получили какую-то маленькую однокомнатную квартирку".
    Венёв – небольшой старинный русский город в Тульской области. Возможно, не случайно именно здесь оказался Борис Николаевич после нескольких неудачных попыток обосноваться в других городах. Венёв и его окрестности, как свидетельствует летопись, в XIV веке были отмечены посещением "Великого Воспитателя и Покровителя Земли Русской" Святого Сергия.
    В нескольких километрах от города находится Венев-монастырь, в который и приходил сам Великий Радонежский Святой и его ученики.
    До наших дней дошло несколько интересных преданий. В них рассказывается о том, что в XV веке пустынник Пётр принёс в Венев-монастырь посох и власяницу Преподобного Сергия. Со времён Куликовской битвы в народе сохраняется легенда о том, как в 1380 году некий старик Свирид послал к Дмитрию Донскому 12 своих сыновей и все они погибли. Похоронили их на берегу реки Венёвки у Свиридова леса, а через некоторое время здесь пробилось 12 ключей, которые и сейчас ещё существуют.
    Венёв, расположенный в стороне от крупных дорог и городов, окружён живописными холмами, среди которых протекает река Венёвка. Этот старинный городок, над которым возвышались купола храмов, вёл размеренную жизнь со своим провинциальным укладом.
    Тихо и незаметно текла здесь и жизнь Абрамовых. У них был совсем небольшой круг знакомых. Борис Николаевич почти никуда не выезжал из-за больной жены, которую не мог оставить одну. Чтобы найти приемлемые условия для жизни, Абрамовым пришлось совершить в Венёве несколько переездов.
    Приезжая в Венёв, Наталия Дмитриевна снимала комнату в единственной в городе небольшой двухэтажной гостинице "Заря", которая работает и по сей день. "Мы, педагоги, имели большой отпуск – 48 дней, – и каждое лето я ехала к нему, и там мы занимались. Он делился своими Записями, которые всё время получал и от Елены Ивановны, и от Николая Константиновича. И это было, конечно, лучшее для меня время – пребывание там и занятия с ним".
    "За год у меня накапливалось много вопросов по Учению, с Борисом Николаевичем все эти вопросы разрешались. Сейчас у меня накопилось много записей бесед с ним". "Часы счастья" – так назвала Наталия Дмитриевна свои встречи с Борисом Николаевичем. Впоследствии Сибирским Рериховским Обществом были изданы "Искры Света" – записи бесед Н.Д. Спириной с Б.Н. Абрамовым.
    Летом 1962 года Наталия Дмитриевна записала: "Многие духи легко и свободно восходят в благоприятных условиях жизни. Но принятый ученик должен продвигаться во всяких условиях жизни. Восхождение духа идёт неотступно, и его не может остановить ничто. Это возможно тогда, когда понято, что возврата нет. (...) Может быть, для того и даются трудные и подчас невозможные условия жизни, чтобы идти, несмотря ни на что". А условия жизни у Бориса Николаевича были очень непростые: на руках больная жена, уход за которой, как и вся домашняя работа и содержание семьи, полностью лежали на нём. Но, несмотря на все тягости, он продолжал выполнять главное дело жизни – вести Записи.
    Процесс принятия Записей требовал полного сосредоточения – для достижения высокой степени восприимчивости. Это было невероятно сложно среди бытовых шумов. Внешние воздействия – постоянно гремящий репродуктор, частые праздники у соседей за стенкой, сопровождавшиеся громкой музыкой, – постоянно вторгались своим диссонансом в его жизнь.
    Борису Николаевичу требовалось прикладывать огромные усилия для удержания ритма работы. Так, утверждая Небесное в жизни земной, шёл он по тернистому пути восхождения духа. Бытовые трудности, перемена условий жизни, невозможность открыто говорить о своём мировоззрении, духовное одиночество в течение многих лет – среди всего этого было необходимо, не сбавляя шага, пронести и сохранить Огонь Знания для многих путников, которые когда-то пройдут по такому же пути...
    Наталия Дмитриевна и Борис Николаевич ведут интенсивную переписку. С каждым годом всё более крепнет духовная связь между Учителем и его ученицей.
    "Дорогая Ната! Мне часто думалось, что если бы Елена Ивановна не умерла и мы бы пожили с ней вместе, то и Вы... ощутили бы на деле, насколько справедливы мои слова о том, что нас любят, может быть, больше, чем это кому-то может показаться возможным..." "...Скажу откровенно, меня радует наша полная согласованность в понимании многих вопросов жизни. Может быть, потому нам и трудно с теми, с кем этого нет".
    Борис Николаевич присылает Наталии Дмитриевне некоторые Записи – после возвращения на Родину она была первой, кто имел возможность читать их за 30 с лишним лет до публикации.
    Некоторое время Борис Николаевич преподавал иностранные языки в вечерней школе. Как-то к нему обратилась Нина Васильевна Бургасова, медсестра местной больницы, с просьбой "подтянуть знания по английскому у дочери-школьницы". Так Борис Николаевич начал заниматься с Татьяной Бургасовой для подготовки её к поступлению в институт на факультет иностранных языков.
    Т.Ю. Бургасова вспоминает: "Приходит, садится, открывает тетрадочку, а я смотрю, что там по плану у Бориса Николаевича. Он давал задание прочитать текст, отдельное занятие на скорость прочтения, на скорость перевода, на скорость поиска слова. Словарик дал мне, здесь его отметочки.
    Борис Николаевич помогал мне сдавать экзамены. Говорит: ''Я вам помогу. Вы во сколько будете сдавать?'' – ''В первой пятёрке''. – ''Примерно когда это будет? В восемь зайдёте? Я вам буду помогать''.
    Глаза у него уж очень проницательные были. Сероватые, стальные, и в то же время светлые. Но светлые не по цвету, а по мысли, по свету, по светоносности".
    Вскоре Б.Н. Абрамов подружился со всей семьёй Бургасовых – сердечными и доброжелательными людьми, жившими по соседству, стал часто бывать у них, подолгу беседовал, выезжал вместе с ними на рыбалку, в окрестные живописные места.
    Вспоминает Юрий Петрович Бургасов, ветеран Великой Отечественной войны, подполковник в отставке, работавший в те годы директором автотранспортного предприятия: "Первое время Борис Николаевич остерегался меня. Но потом он узнал, что со мной можно откровенно говорить. И мы обсуждали много вопросов, которые в то время волновали и нас, и народ, приходили к единому мнению, спорили... Всё это на лоне природы, на рыбалке, за грибами ездили. Объездили, можно сказать, самые красивые места нашего района. Много говорили о прошедшей войне. Он о войне знал понаслышке, поскольку жил в Китае. Прилично, с моей точки зрения, знал китайский язык, обычаи, рассказывал об этом.
    Я решил провезти его по нашим лесам. На ''Волге'' мы там проехать, естественно, не могли, я взял вездеход, сам сел за руль. Это дебри, глухие места, дорог там нет, только на вездеходе можно пройти. И мне запомнилось, что Борис Николаевич был в таком восторге от наших русских лесов, он даже иной раз ''ура'' кричал, когда особо красивые места, поляны... Для того чтобы понять меня, нужно поглядеть их, – действительно, без восторга воспринять невозможно. Он сказал, что на всю жизнь запомнит эти леса.
    Борис Николаевич был высокообразованным офицером. И выправка, и само поведение... Я понимал, что в душе он так и остался флотским офицером высокого ранга. Он владел несколькими иностранными языками. Очень хорошо знал природу, всё это научно пытался мне объяснить, насколько я мог понять; глубоко всё знал, это меня поражало. Он даже ночами наблюдал определённые планеты, знал время их прохождения, приглашал меня поглядеть. Дружба наша была дружбой двух офицеров, одного – современного, прошедшего войну; второго – тоже прошедшего войну, но уже другую..."
    В Венёве Бориса Николаевича посещали ученики, друзья и знакомые, приезжавшие из разных городов России. Это были прежде всего харбинцы, вернувшиеся на Родину: Георгий Александрович Иванов, Геннадий Петрович Кучма, Зинаида Николаевна Чунихина – близкий друг семьи Абрамовых, Борис Андреевич Данилов – ученик Екатерины Петровны Инге, одной из активных членов харбинского содружества.
    Навещали Бориса Николаевича в Венёве известный писатель Альфред Петрович Хейдок, а также москвичи: художники Борис Алексеевич Смирнов-Русецкий, Виктор Тихонович Черноволенко и другие, изучавшие теософию, Живую Этику и приезжавшие к Абрамову для бесед.
    Бывал у Бориса Николаевича Аркадий Семёнович Падерин, знавший его по Харбину; он приезжал из Свердловска с женой Александрой Сергеевной. Она запомнила старинную Никольскую колокольню и то, что Борис Николаевич хлопотал о её реставрации.
    Прасковья Никифоровна Титова, ветеран Великой Отечественной войны, военный врач, капитан медицинской службы, в то время заведующая терапевтическим отделением венёвской больницы, не раз консультировала семью Абрамовых. С образом Бориса Николаевича у неё связаны самые светлые воспоминания: "Он мог общаться с любым человеком – и с образованным, и с простым. Помню, пришёл позвать меня к жене, а у нас во дворе всегда ребятишек полно, два гамака висело, детей было много. Он начал с ними разговаривать, сразу нашёл общий язык, они слушали его, раскрыв рот. Один даже сказал: ''Да, если бы у меня был такой учитель, то я бы сдал английский лучше''. Он английский преподавал, сына моего подучивал".
    Прасковья Никифоровна вспоминает о Борисе Николаевиче как о прекрасном человеке, который уважительно относился к людям, никогда никого не осуждал: "Доброжелательный, внимательный, он понимал всех. Никогда не подчёркивал своё ''я'', как некоторые, особенно приезжие. Он был очень скромный и добрый человек. У него был ореол доброты. Глаза необыкновенные, как будто насквозь видят; чувствуется, что он тебя понимает. Душевный был человек, незабываемый. Высокой культуры, вежливый; чувствуется, другого воспитания, не простого. Он человек особенный, необыкновенный".
    Лето 1972 года было очень засушливое и жаркое. Борису Николаевичу приходилось поливать огород, носить воду из колонки и одновременно с этим заготавливать дрова, которые он сам пилил и колол. Для его сердца эта нагрузка оказалась чрезмерной.
    5 сентября 1972 года Борис Николаевич Абрамов ушёл из жизни.
    О его последних днях вспоминают Н.В. и Ю.П. Бургасовы.
    Нина Васильевна: "До этого он вообще не жаловался на здоровье и был в полном здравии. Когда-то у него был сердечный приступ, но Борис Николаевич поправился. Прошло несколько лет, жалоб не было, он чувствовал себя хорошо. И вдруг ему стало плохо. Я в это время находилась на дежурстве в хирургическом отделении. Мне позвонили из дома, что у Бориса Николаевича с сердцем плохо. Вызвали ''скорую помощь'', привезли в больницу. Вечером в 5 часов я поднялась к нему в терапевтическое отделение на второй этаж, где он лежал один в палате. Палата четырёхместная, три койки были пустые. Он лежал у стеночки, выглядел нормально, поговорил со мной. Принесли ужин: кашу, стакан молока. Я поддержала его, сказала: ''Ничего, Борис Николаевич, поправитесь''. Он говорит: ''Нине Ивановне без меня плохо, вы-то знаете, что она даже чайничек двухлитровый не может поднять и вскипятить''. Я говорю: ''Ничего, Борис Николаевич, поможем, и вы скоро придёте''. Вечером сходила к Нине Ивановне, его жене, сказала, что Борис Николаевич неплохо себя чувствует, привет передал. А ночью, 5 сентября, он умер".
    Юрий Петрович: "Борис Николаевич болел очень недолго, мужественно переносил сердечные приступы, слёг в больницу и оттуда уже не вернулся. Похоронили мы его с почестями, которые в то время были нам доступны. Была гражданская панихида, и я произнёс небольшую речь на могиле, за что потом в райкоме меня очень жёстко обсуждали и даже объявили строгий выговор".
    На похороны Бориса Николаевича собрались соседи и люди, с которыми он поддерживал тёплые отношения в Венёве, приехали друзья и знакомые из Москвы и других городов.
    Бывший среди них Борис Алексеевич Смирнов-Русецкий в письме к Наталии Дмитриевне Спириной, которая не смогла приехать на похороны из-за больной матери, писал: "Последний путь был краток – Вы, наверное, знаете белую церковь и кладбище около рынка. Это всего около десяти минут ходьбы от их дома. Под могилу отвели прекрасное место, близко от алтаря церкви и около ограды.
    Было сказано много добрых слов о Борисе Николаевиче, и я почувствовал, что добро, им творимое, всё же тронуло сердца многих людей..."
    В памятном слове "Светлый дух" Зинаида Григорьевна Фосдик скажет: "Ушёл чистый, прекрасный человек, пробудивший во многих сердцах любовь к красоте, и эти семена, посеянные им, будут произрастать, чем и докажут, что смерти нет, а есть лишь беспрерывный поток, вечно несущийся вперёд, в светлое для всех будущее".
    Незадолго до ухода Борис Николаевич получил долгожданную и радостную весть: в серии "Жизнь замечательных людей" вышла книга "Рерих". Один из её авторов, Павел Фёдорович Беликов – близкий и преданный сотрудник Рериха и один из самых крупных исследователей творчества семьи Рерихов, – подарил Абрамову свою книгу с дарственной надписью: "Дорогому Борису Николаевичу с сердечным приветом и самыми светлыми пожеланиями. Автор. 22 августа 1972 года".
    Пройдёт немногим более 20 лет со дня ухода Бориса Николаевича Абрамова, прежде чем широкий круг людей узнает о выполненном им Высоком Поручении – о принесении в мир Знаний из Высокого Источника.
    В 1993 году в издательстве "Алгим" вышел в свет первый том Записей Б.Н. Абрамова, подготовленный Б.А. Даниловым.
    Младший сын Рерихов, Святослав Николаевич, при встрече с Б.А. Даниловым одобрил издание Записей Б.Н. Абрамова после опубликования книг Учения Живой Этики. Это условие было выполнено. Названные "Гранями Агни Йоги", Записи Бориса Николаевича Абрамова вызвали глубокий интерес у многих людей и получили широкое распространение.
    2 августа 1997 года в Новосибирcке состоялось торжественное собрание, посвящённое 100-летию со дня рождения Бориса Николаевича Абрамова. В докладе Н.Д. Спириной "Устремлённое сердце", прочитанном в этот день, прозвучало: "Накопленные Записи – это подвиг жизни. И мы, знавшие об этом подвиге, всегда относились к ним с благоговением. ...Мы, много лет изучавшие книги Живой Этики, постоянно отмечали, что в Записях даются новые аспекты положений Учения, дальнейшее развёртывание его беспредельного смысла и значения. Таким образом, его труды являлись для нас также ценным пособием для постижения и изучения Живой Этики. Значимость этих Записей ещё долго будет осваиваться и пониматься людьми".
    В "Гранях Агни Йоги" даётся объяснение различных аспектов Живой Этики, касающихся внутренней жизни человека, взаимоотношений между людьми, их будущего, которое уходит в бесконечность. Коснёмся лишь некоторых из этих аспектов.
    Основное значение придаётся самоусовершенствованию: "Улучшение, утончение и усовершенствование во всём - это и есть путь эволюции жизни и постоянная, непрерываемая замена старого новым..." (Грани Агни Йоги. 1959. 121)
    "Путь ученичества – это путь постоянной, напряжённой трансмутации, или преображения всей своей сущности. Конечно, он нелёгок... конца ему нет" (Грани Агни Йоги. Т. 4. 49).
    "Столько надо достичь и столь многое в себе усовершенствовать, что буквально каждое мгновение жизни можно использовать целесообразно и плодоносно" (Грани Агни Йоги. Т. 4. 169).
    Мысль – это сильнейшая энергия, овладение ею – неотложная необходимость для современного человека.
    "Собрать воедино разбросанные по разным направлениям мысли – означает умение мыслью владеть и управлять ею. При всех обстоятельствах жизни умением этим надо владеть в совершенстве. Степень его указывает на степень власти сознания над окружающим" (Грани Агни Йоги. Т. 1. 13 янв.).
    "В школах будущего будут учиться мыслить чётко и ясно, проверяя отчётливость и точность мысленных форм на особых экранах, тут же в классах, на глазах у всех. Много чудес готовит наука для человека" (Грани Агни Йоги. Т. 1. 2 янв.).
    В Записях Бориса Николаевича, как и в Учении Живой Этики, говорится о большом значении психической энергии, которая называется "даром эволюции". "Сила психической энергии неисчерпаема, когда призвана. Неисчерпаема огненная сила духа. Следует лишь призвать её к действию" (Грани Агни Йоги. Т. 1. 2 марта). Важнейшая задача людей – научиться подчинять её собственной воле и направлять на благие дела. Такая объединённая и согласованная энергия коллектива может положительно и действенно влиять на жизнь всей планеты.
    Развивая данные в Живой Этике представления о Тонком Мире, куда попадает каждый, завершивший свою земную жизнь, "Грани Агни Йоги" дают подробные сведения об этом Мире. Для того чтобы прийти в Тонкий Мир подготовленным, необходимо познакомиться с законами, по которым живут его обитатели.
    Один из основных законов состоит в том, что в Тонком Мире творит мысль, так же как в земном мире – действие. Это побуждает каждого задуматься об ответственности за свои мысли, слова и поступки: "Что посеял в мире физическом, то пожнёшь в Мире Тонком".
    "Грани Агни Йоги" открывают перспективы общения землян с представителями других планет и звёзд. Извечная мечта человечества – увидеть жизнь Дальних Миров, жизнь более прекрасную и совершенную, – осуществится тогда, когда люди встанут на путь развития своих духовных качеств.
    "Наивысшее устремление, доступное духу на вашей Земле, – к Мирам Дальним. Всё самое высокое, о чём может помыслить ваш ум, осуществлено там" (Грани Агни Йоги. Т. 3. 200).
    Этому высказыванию созвучно стихотворение Н.Д. Спириной из сборника "Капли":
Всё нам назначено. Всё наше.
И наши - дальние миры,
Вселенской Красоты дары
И Знаний огненная чаша. Кто дерзновенью своему
Границ не ставит - всё тому;
И светом путь его украшен!     Большое значение в "Гранях Агни Йоги" придаётся науке будущего, которая проникнет в ещё не изученные области знания.
    "Человечество идёт к новым великим научным открытиям, долженствующим затмить собою всё, что достигнуто до сих пор. Людям предстоит пережить великую революцию в науке, которая поставит на твёрдый фундамент научного обоснования чудеснейшие свойства вновь открываемых видов материи и энергии" (Грани Агни Йоги. Т. 1. 2 янв.).
    "...Они есть, их надо только найти и освоить. Ни нефтью, ни газом, ни дымом, ни бензином не будут уже отравлять здоровье людей, но надо искать, надо думать, надо творящие мысли в пространство послать..." (Грани Агни Йоги. Т. 2. 367)
    "Научно будет доказано и продемонстрировано на аппаратах явление мысли и тех образов и форм, которые может она принимать. Увидят сияние, распространяемое вокруг головы человека, напряжённо работающего мозгом. (...) Граница между видимым и невидимым миром... будет стёрта совсем. Произойдёт объединение двух миров. Явления духовного порядка, которые столь же материальны, как и явления физические... вольются в орбиту материального мира... Всё станет по эту сторону жизни, и воистину будет попрана смерть" (Грани Агни Йоги. Т. 1. 2 янв.).
    Космическим домом человечества, несущимся в беспредельности, названа в Записях Бориса Николаевича планета Земля.
    Как призыв Старших Братьев человечества к жителям Земли звучат слова: "Дайте людям, дайте Миру, отделите нечто другим от себя, всё равно что, но дайте. Только даяние в какой бы то ни было форме может служить оправданием жизни и давать жизни смысл. Люди задыхаются от бессмысленного существования, если не могут давать, хотя часто и не понимают причины. Но дух чует пространственную нелепость и бессмыслицу эгоистического прозябания и задыхается в ней. Цель жизни в даянии..." (Грани Агни Йоги. Т. 1. 12 дек.)
Если от Солнца ты –
Свети не жалея,
Не считая лучей,
Сквозь шествие дней и ночей. Ведь Солнце даёт,
Не крушась об отплате,
И над жертвой своею не плачет! Н.Д. Спирина. "Капли"     В "Листах дневника" Николай Рерих пишет: "...Культура есть то прибежище, где дух человеческий находит пути... ко всему просветительному и прекрасному". Он призывает "следовать именно путями Культуры, путями духовного совершенствования". Устремление Б.Н. Абрамова к Красоте и Культуре нашло своё воплощение в его творчестве. Сам способ восприятия мыслей и сообщений из Высокого Источника посредством утончённого духовного слуха является высочайшим достижением на данном этапе эволюции человечества.
    Сотворчество с Высшими Сферами – наивысший вид творчества. Огненным сотворчеством можно назвать работу над восприятием мыслей из Высоких Сфер, которой посвятил себя Б.Н. Абрамов.
    Борис Николаевич был человеком высочайшей культуры и не только любил и хорошо знал литературу, музыку, живопись, но и сам писал стихи и рассказы, рисовал, сочинял музыку. Его творчество наполнено стремлением передать красоту и одухотворённость окружающего нас мира.
    Борис Николаевич был прекрасным художником – в архиве Н.Д. Спириной сохранилось 17 его акварелей, которые сейчас находятся в Музее Н.К. Рериха в Новосибирске. "Смысл их очень глубок и эзотеричен", – говорит о них Наталия Дмитриевна. В пейзажах и символических картинах, выполненных очень тонко, в особой, неповторимой манере, отражена тема Учения Живой Этики.
    Его рассказы необычны и увлекательны, в них говорится о справедливых и прекрасных законах мироздания, которые раскрываются человеку, готовому их принять.
    Поэзия Бориса Николаевича, как и всё его творчество, поднимает сознание над земной обыденностью и устремляет в бесконечные Обители Красоты.
                  Родина Духа В душе горит неизреченный Свет,
Она поёт, как солнечная песня,
Она звучит, как солнечный привет,
И говорит, что здесь ей стало тесно,
Что на земле она в гостях пока
И здесь не может долго оставаться,
Что далеко вверху, в прозрачных облаках,
Там дом её и с ним нельзя расстаться.
И вспоминая свой далёкий дом,
Здесь, на земле, душа в тоске томится
И, устремлённая, в горенье неземном,
С Отцом своим спешит соединиться. Из сборника "Сребротканная нить"     Борис Николаевич хорошо знал классическую музыку. Одним из его любимых произведений, которое он сам часто исполнял, была первая часть Лунной сонаты Бетховена.
    Для тех, кто знаком с творчеством Б.Н. Абрамова, было большой радостью узнать, что он был также и автором музыки, написанной на свои стихи: в архиве Б.А. Данилова сохранились ноты 15 музыкальных произведений Абрамова.
    Впервые эта музыка прозвучала 4 мая 2007 года в Музее Н.К. Рериха в Новосибирске в День рериховской поэзии, который отмечается в день рождения Наталии Дмитриевны Спириной. Так творчество Б.Н. Абрамова входит в нашу жизнь и становится достоянием мировой культуры.
    О том, какой человек жил рядом с ними, венёвцы начали узнавать лишь в середине 1990-х годов, после того как появились первые книги из серии "Грани Агни Йоги".
    В феврале 1997 года в районной библиотеке Венёва состоялась встреча с местными жителями, лично знавшими Абрамова, которые поделились воспоминаниями о нём.
    Рассказывает Светлана Павловна Сунка, в то время директор краеведческого музея: "Б.Н. Абрамов приехал в Венёв в 1960 году и жил здесь до 1972 года. Тем не менее очень долго в Венёве ничего не было известно о Борисе Николаевиче, пока к нам в музей не приехала М.П. Чистякова, житель города Щёкино. Она рассказала, что в нашем городе жил очень знаменитый человек. Никто из венёвцев не знал, чем он знаменит. И мы стали искать и собирать сведения о Борисе Николаевиче".
    Майя Петровна Чистякова вспоминает: "Я поехала в Венёв, чтобы поклониться праху Б.Н. Абрамова. Нашла местное кладбище. Положила цветы, постояла у его могилы, потом прошлась по городу. В следующий свой приезд в Венёв я пошла в краеведческий музей, познакомилась с директором Светланой Павловной, показала ей очередной том ''Граней Агни Йоги'' и спросила о Б.Н. Абрамове. Она, конечно, ничего не знала ни о нём, ни о его творчестве. Мои приезды в Венёв продолжались. Я привозила материалы, книги по этой теме и постепенно убедила всех, что экспозиция, посвящённая жизни и творчеству Бориса Николаевича Абрамова, должна быть в музее.
    Постепенно материалы для экспозиции накапливались. В марте 1997 года она уже была развёрнута, а торжественное открытие состоялось 1 августа 1997 года, накануне 100-летия Бориса Николаевича Абрамова. Так венёвцы открыли для себя знаменитого земляка".
    С тех пор конференции, посвящённые наследию семьи Рерихов и Борису Николаевичу Абрамову, организуемые Тульским Рериховским Обществом при поддержке отдела культуры и местной администрации, проводятся здесь ежегодно 2 августа – в день рождения Б.Н. Абрамова.
    Об этом рассказала Наталья Викторовна Ермакова, начальник отдела культуры Венёвского района: "Когда к нам несколько лет назад обратились сотрудники Тульского Общества Рерихов, мы предложили своё помещение. Они приехали, посмотрели, их это устроило, и в августе 1997 года состоялась первая встреча. Помещение у нас небольшое, но для гостей этого хватило. Тульское Рериховское Общество проявило желание ежегодно проводить эти Чтения. Мы это поддержали, потому что у нас есть возможность и принять людей, и расположить их здесь, и обслужить концертной программой.
    2 августа, в день рождения Б.Н. Абрамова, приезжают делегации из Санкт-Петербурга, из Москвы, из Тулы; посещают музей, могилу Абрамова, и после этого у нас проходят Чтения. Мы организуем выставку произведений Рериха, всё это проходит в школе. Мы с удовольствием всё это делаем и думаем, что сотрудничество наше будет продолжаться".
    Когда сотрудники СибРО обратились к Наталье Викторовне с просьбой поддержать инициативу – к 110-летию Б.Н. Абрамова установить мемориальную доску на доме, где он жил в последние годы, – она сказала: "Я считаю, что это очень хорошая идея, и думаю, что наша администрация поддержит это предложение. У нас таких мемориальных досок нет, и если это состоится, это будет просто замечательно. Думаю, что Рериховские чтения будут у нас приобретать более широкую популярность. Пропаганду творчества Б.Н. Абрамова нужно проводить, потому что оно призывает к духовности, патриотизму, любви к природе, ко всему тому, чем должен жить человек".
    2 августа 2007 года мемориальная доска, посвящённая Б.Н. Абрамову – деятелю культуры и ближайшему ученику Н.К. Рериха, – была торжественно открыта в Венёве.
    "Главное – это оставить после себя след на Земле и чтобы оставленное людям могло послужить им во благо", – сказано в Записях Б.Н. Абрамова. Пройти тот неимоверно сложный и тернистый путь, которым шёл Абрамов, было бы невозможно без помощи Старших Наставников. Записи хранят свидетельства чуткого и бережного Руководства, благодаря которому Борис Николаевич смог преодолеть все трудности, выпавшие на его долю, и выполнить Порученное. Идя по этому пути, он, в свою очередь, стал духовным Наставником, или ведущим Звеном, для тех, кто шёл за ним.
    Его ближайшая ученица Н.Д. Спирина – как называл её Борис Николаевич, "старшая ученица" – последовала за своим Учителем на Родину для выполнения возложенной на них Миссии.
    Наталия Дмитриевна широко утвердила имя Рериха в Сибири, которую сам Николай Константинович называл страной великого прошлого и значительного будущего. Н.Д. Спирина стала основателем Сибирского Рериховского Общества (СибРО).
    Сейчас СибРО – крупный центр культуры, межрегиональная общественная организация с филиалами в нескольких городах. СибРО проводит активную культурно-просветительную работу: художественные выставки, "круглые столы" и конференции совместно с сибирскими учёными по вопросам наследия семьи Рерихов. Работает издательство, с 1993 года выходит ежемесячный журнал "Восход". За эти годы созданы два музея Николая Константиновича Рериха – в Новосибирске и в Горном Алтае, в селе Верхний Уймон.
    Являясь вдохновительницей всех дел и начинаний СибРО, Наталия Дмитриевна всегда утверждала, что все возможности и помощь к ней приходят только благодаря духовной преемственности от её Учителя, и эта связь не прерывалась никогда.
    Борису Николаевичу Абрамову она посвятила стихотворение:
Одинокое пламя
под всеми ветрами горит;
Под грозой,
под ударами волн озверевшего мира
                    победно стоит.
Ночь темна,
но Лампада пустыни
                во мраке бесстрашно горит.
                                            Из сборника "Капли"

    Воспроизводится по изданию:
    "В душе горит неизреченный Свет..." Биографический очерк о Б.Н. Абрамове. Новосибирск: Издательский центр РОССАЗИЯ Сибирского Рериховского Общества, 2009. - 44 с.
    См. также: http://sibro.ru/teacher/books/841/26259
    В основу биографического очерка положен сценарий фильма, подготовленного студией СибРО к 110-летнему юбилею Б.Н. Абрамова (1897-1972) - духовного ученика Н.К. Рериха, художника и мыслителя. Составитель Т.М. Бугаева.

        Литература
1. Б.Н. Абрамов. Устремлённое сердце. Новосибирск, 1997.
2. Акварели Б.Н. Абрамова. Новосибирск, 1997.
3. Б.Н. Абрамов. Сребротканная нить. Сборник стихов. Новосибирск, 1999.
4. Б.Н. Абрамов. Устремлённое сердце. Издание 2-е, дополненное. Новосибирск, 2007.
5. Искры Света. Из бесед Б.Н. Абрамова с Н.Д. Спириной. Вып. 1 - 8. Новосибирск, 2000 - 2008.
6. Б.Н. Абрамов. "Путь Горний": Произведения для голоса и фортепиано. Исполнители: солисты Новосибирского государственного академического театра оперы и балета. CD-диск.
7. "Устремлённое сердце": Видеофильм к 110-летию со дня рождения Б.Н. Абрамова. DVD-диск.
8. "В душе горит неизреченный свет...". Биографический очерк о Б.Н. Абрамове. Новосибирск, 2009.

 

Акварели Б.Н. Абрамова

Н.Д. Спирина. Предисловие к изданию "Акварели Б.Н. Абрамова"

    Имя Бориса Николаевича Абрамова известно многим по изданиям его Записей под названием "Грани Агни Йоги". Но не все знают, что Борис Николаевич был также и одарённым писателем и художником. Он оставил нам свои рассказы и стихи, а также ряд акварелей, отличающихся особой оригинальностью. Среди них имеются символические картины и пейзажи. Сам автор не давал им названий и не комментировал их содержание.
    Специально живописью Б.Н.Абрамов не занимался и рисовал по настроению, время от времени. Его художественное наследие невелико – у нас имеется 17 рисунков, которые представлены в данном наборе.

 

Б.Н. Абрамов. Композиция. 1941 г.
Бумага, акварель. 11,5 х 14,7 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Композиция.
Бумага, акварель. 14,3 х 18,7 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Композиция.
Бумага, акварель. 14,5 х 18,7 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Композиция.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Композиция. 1941 г.
Бумага, акварель. 18,9 х 14,5 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Композиция. 1941 г.
Бумага, акварель. 29,0 х 18,8 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Композиция.
Бумага, акварель. 14,7 х 14,8 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Композиция. 1941 г.
Бумага, акварель. 14,6 х 14,8 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Композиция.
Бумага, акварель. 22,7 х 30,8 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Композиция. 1941 г.
Бумага, акварель. 14,5 х 14,7 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Цветы
Бумага, акварель. 28,0 х 19,0 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Пейзаж. 1941 г.
Бумага, акварель. 12,5 х 14,5 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Пейзаж. 1941 г.
Бумага, акварель. 14,5 х 12,4 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Пейзаж.
Бумага, акварель. 9,3 х 11,9 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Пейзаж. 1941 г.
Бумага, акварель. 9,5 х 11,8 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Пейзаж. 1941 г.
Бумага, акварель. 9,7 х 11,9 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Пейзаж. 1941 г.
Бумага, акварель. 11,9 х 9,5 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Б.Н. Абрамов. Пейзаж. 1941 г.
Бумага, акварель. 9,5 х 11,7 см.
Из архива Н.Д. Спириной

 

Воспоминания о Б.Н. Абрамове

Спирина Н.Д. о Б.Н. Абрамове Тропы необычности (1993 г.)
«Храните эти жемчужины...» О Записях Б.Н.Абрамова (1993 г.)
Подвиг земной и надземный (1997 г.)
Сребротканная нить (1999 г.)
Лампада пустыни (2001 г.)
Из трудов Н.Д. Спириной о Б.Н. Абрамове
Собеседования. Ответы Н.Д. Спириной на вопросы
Из бесед с сотрудниками Рериховских Обществ
Ответы Н.Д. Спириной на вопросы сотрудников Киселёвского Рериховского Общества на встрече в 1993 году
Беседа Н.Д. Спириной с сотрудниками СибРО 1 апреля 1999 г. Фосдик З.Г. Светлый дух
Из писем З.Г. Фосдик Б.Н. Абрамову
Данилов Б.А.
Жизнь подвига и несгибаемой преданности (1993)
Он был внешне простой и незаметный человек… Воспоминания о Борисе Николаевиче Абрамове. Часть 1 (1995)
Назначение наше – совершенствоваться. Воспоминания о Борисе Николаевиче Абрамове. Часть 2 (1995)
Биографический очерк из книги «Весть принесший» (1997)
Воспоминания Б.А. Данилова о Б.Н. Абрамове (По фильму «Духовный сын», 2001) Копецкая О.А. Путь к Красоте
Копецкая О.А. Он был человеком с большой буквы
Из письма О.А. Копецкой к Н.Д. Спириной
Воспоминания О.А. Копецкой о Б.Н. Абрамове (дополнение)
Воспоминания семьи Бургасовых о семье Абрамовых (По фильму «Моление о чаше», 2000)
Митусова Л.С. о Б.Н. Абрамове (из книги «О прожитом и судьбах близких»)
Страва Л.Ф. Наш ведущий
Чунихина З.Н. Мощь мысли
Зубчинская (Уранова) Л.И. «Он ставил вехи на пути к вершинам духа» (1997)
Рудзитис Р.Я. Встречи с Юрием Рерихом (1957-1960)
Рудзите И.Р. О моих встречах с Ю.Н. Рерихом (фрагмент) (2002)
Смирнов-Русецкий Б.А.
Смирнов-Русецкий Б.А. Из дневниковых записей (1978-1992)
Письма Б.А. Смирнова-Русецкого к Н.Д. Спириной (1970-1980)
Грибова З.П. Путь длиною в век (2003) (фрагмент)
 Горская Е. «Духом мы были едины…» (2009)
 
«Грани Агни Йоги» о жизненном подвиге и Записях Б.Н. Абрамова
«Высшее мы даём лучшим. Ты наш навсегда». Составитель О.А. Ольховая

 

Н.Д. Спирина о Б.Н. Абрамове

    Спирина Наталия Дмитриевна (1911-2004) – ученица Б.Н. Абрамова, духовная подвижница, поэтесса и прозаик, деятель культуры, рериховед, основатель Сибирского Рериховского Общества (г. Новосибирск) и Рериховского движения в Сибири.

 

Тропы необычности

    "Вышла в свет первая книга Записей Бориса Николаевича Абрамова "Грани Агни Йоги". Те, кто уже хоть отчасти были знакомы с этими Записями, ожидали эту книгу с особым нетерпением. Даже по отрывкам этого труда они сумели оценить и понять значимость его. Я имела счастье не только знать Бориса Николаевича, но и много лет заниматься с ним в группе его учеников в г. Харбине (Китай), где мы все тогда проживали. С его биографией вы ознакомитесь, получив эту книгу, а сегодня хотелось бы сказать несколько слов лично о нём и о значении его трудов, как это понимали мы, участники занятий с ним.
    "Там, где кончаются дороги, исхоженные множеством ног, начинаются тропы необычности". Так говорится в Записях Б.Н. Абрамова.
    Скажем немного о его "тропе необычности", о подвиге его жизни, принятом им на себя добровольно и безоговорочно.
    Внешний облик его был очень гармоничен. Внутренняя собранность отражалась и на всех его внешних действиях. В его ровных, размеренных движениях не было никогда никакой торопливости, интонации голоса были ровные и тембр голоса благозвучен. Его манеры были красивы, и сквозь оболочку его формы светилось благородство духа.
    "Чистое явление спокойствия духа испытывается мелочами жизни"1. Мы никогда не видели Бориса Николаевича "не в духе, не в настроении". Он заменял это, такое присущее обычным людям, состояние понятием настроя. "Дракон повседневности" не имел доступа к его сознанию. Он всегда был спокоен, собран и твёрд. Делая любую повседневную работу тщательно и умело, он был внутренне свободен от тесноты и тягости быта, и бдительно берёг эту внутреннюю свободу. Среди любых житейских дел он мог начать говорить о вещах духовных и говорил всегда четко, кратко и вразумительно, без лишних слов. И всегда о самом на данный момент существенном.
    Борис Николаевич был всегда устремлен в будущее и настолько переносил в него своё сознание, что как бы был уже в нём. Отсюда проистекал его несокрушимый оптимизм, его уверенность в наступлении "заповеданной сказки", и этот настрой, эта несокрушимая вера в непреложный приход Эпохи Света передавались и всем, с кем он беседовал.
    Ничто даваемое в Учении Живой Этики не было для него отвлечённостью, всё находило применение в жизни каждого дня, и на его примере мы учились понимать реальность и актуальность того, что мы постигали.
    Борис Николаевич не просто жил, он всегда находился в состоянии Служения, что бы он ни делал, что бы ни происходило вокруг. В этом состоянии полного самоотвержения заключалась какая-то особая духовная красота. И она привлекала и укрепляла.
    Учение различает преданность условную от преданности безусловной. В условной преданности присутствует слово "если". Строить на такой преданности значит, строить на песке. Что произойдёт – описано в Евангелии от Матфея: "И пошёл дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое"2. Дом же, построенный на камне безусловной преданности, – устоит. Таких устоев мало, но именно на них будет построен Чертог Нового Мира. Из них образуются будущие сотрудники Великого Братства.
    Два подвига нёс он в своей жизни – зримый и незримый. И оба – поразительно достойно, уже этим одним служа нам наглядным примером, что нередко воздействует гораздо больше, чем слова. "Помогайте Друг Другу, слышите! Помогайте и в малом и в великом. (...) Помогайте везде, где может рука проникнуть. Везде, где мысль может пролететь"3. По этому завету Учения он поступал сам и приучал учеников к тому же. Учил мыслить во благо, указывая, что мысль, дисциплинированная и целенаправленная, есть великая сила; учил делиться своей психической энергией, делать посылки больным и нуждающимся. Люди инстинктивно тянулись к нему за помощью, но редко, когда кто-то стремился и ему что-то принести, помочь, порадовать его. Он учил, лечил, помогал в неизбывной щедрости сердца, не нарушая этим свой внутренний гармонический строй.
    Но главным подвигом его жизни было неустанное укрепление духовного прямого провода с Иерархией Света, посредством которого он получал Записи и указания. (Необходимо добавить, что подлинность его восприятий была неоднократно подтверждена Еленой Ивановной Рерих, которой Борис Николаевич посылал образцы своих Записей). Эта работа требовала полного отрешения от себя, исключения всяких личных мыслей и перенесения всего сознания в сознание Учителя. Только таким путём можно было достичь таких огромных результатов, выразившихся в количестве и качестве оставленных им манускриптов.
    У Бориса Николаевича в своё время открылась способность к восприятию мыслей и сообщений из Высших Сфер. Такие способности не падают нам с неба в качестве подарка. Они нарабатываются большими духовными усилиями, долголетними трудами на усовершенствование себя, на приведение себя в соответствие с вибрациями Учителя; и, после достижения такой степени духовного слуха, на постоянное удержание себя на этом уровне. А жизнь земная не скупится на способы отвлечения путника духа с его пути. И ухищрения тьмы, не выносящей таких проявлений света, изощрены и непредсказуемы. Человеку нужно победить в себе всё, что только может нарушить высокий строй его духовного восприятия. Ни дня, ни часа без труда над собой, без бдения над своими помыслами, чувствами и действиями. Так проводит подвижник жизнь, незаметно для внешнего глаза, и эти труды его ощущаются только по напряжению окружающей его духовной атмосферы. Людей созвучных это привлекает, несозвучных отталкивает и настраивает враждебно. Понимающих мало, но их понимание поддерживает и ободряет; но даже если бы никого из единомышленников рядом и не было – подвиг продолжался бы. Такова преданность безусловная.
    В какой степени нужны нам эти Записи – покажет лишь будущее, и в будущем их значимость будет неуклонно возрастать. По мере того как мы будем углубляться в изучение текстов Живой Этики, мы будем обогащать и расширять наше сознание; и все жизненно необходимые понятия, которые мы встречаем на страницах книг Учения, будут расти в своей многогранности. Мы будем учиться погружаться в смысл даваемого, и для этого, как сказано в книге "Мир Огненный", "Учитель должен всегда вращать понятие, чтобы оно коснулось сознания ученика во всей своей сфере"4. И Записи Бориса Николаевича продолжают вращение этих понятий, выявляют их новые грани в соответствии с настоящим временем, приближающейся небывалой Новой Эпохой, выявляющейся ежедневно на наших глазах. То, что было в 30-е годы, не сравнимо с тем, что происходит сейчас; и люди, пришедшие в этот мир давно, могут подтвердить это в качестве очевидцев. Эволюционное движение неслыханно ускорилось, и время сжалось до предела выносимости. В мир входят новые обстоятельства, которые надо понять, учесть, разъяснить. И этому помогают сообщения, данные доступно для нашего уровня сознания через ближайшего к нам посредника. За исключением некоторых эзотерических Записей, сказанных Абрамову как близкому ученику или касающихся его лично, большинство текстов нам понятно в той мере, в какой мы с этими понятиями уже встречались в книгах Живой Этики. И они приносят немалую пользу на нашем духовном пути продвижения. Много лет те, кто имели фрагменты этих Записей раньше, питали ими своё понимание, своё углублённое проникновение в Живую Этику. "Можно помнить и знать, что идущих к Нему ждет Учитель".

Слово на "Круглом столе" СибРО
26 сентября 1993 г.

    Воспроизводится по изданию:
    Б.Н. Абрамов Устремленное сердце: К 110-летию со дня рождения. Сборник. Изд. 2-е, допол. Новосибирск: Издательский центр РОССАЗИЯ СибРО, 2007.

 

"Храните эти жемчужины..."
Предисловие к "Граням Агни Йоги"

     Совершенно особое впечатление производили Записи, когда Борис Николаевич читал их на наших занятиях по Живой Этике. Как будто то, что мы изучали в этих книгах, придвигалось к нам, к нашему уровню, становилось нам ближе и доступнее. Нам открывались новые грани изучаемого, предмет как бы поворачивался перед нашим мысленным взором разными своими сторонами. Луч Учителя, идущий через эти Записи, высвечивал то, что мы раньше не замечали или недомысливали. Хотелось слушать и слушать эти тексты, такие близкие нам, и потом записывать и перечитывать их.
    Борис Николаевич также получал Записи и от Елены Ивановны и Николая Константиновича Рерихов, и их можно было отличить по стилю и по реакции, которую они вызывали. Этого рода Записи также очень много давали нам и информации, и предупреждений, и разъяснений. Чувствовалось живое участие во всём, что происходило в мире; и в то же время забота лично о нас, о наших трудностях и проблемах. Это и укрепляло, и вдохновляло.
    Как уже говорилось, Записи незаменимы, как спутники книг Живой Этики. Они делают книги ближе к нам. Тот же неиссякаемый поток мысли Учителя струится через них, и, воспринятый ближайшим к нам иерархическим звеном, становится доступнее для нас. В помощь последователям, идущим за Основоположниками по сложным, извилистым тропинкам земной жизни, самоотверженным труженикам Общего Блага, даются эти труды. И по мере продвижения по пути духа они будут всё более и более оценены.
    Признание влечёт за собой признательность. И чем больше мы будем получать духовных благ и знаний от этих необыкновенных текстов, тем больше будет расти наша благодарность давшему их нам.

 21 марта 1992 г.

Воспроизводится по изданию:
Б.Н. Абрамов Устремленное сердце: К 110-летию со дня рождения. Сборник. Изд. 2-е, допол. Новосибирск: Издательский центр РОССАЗИЯ СибРО, 2007.

 

Подвиг земной и надземный

    "В старинных книгах часто упоминалось: счастлив тот, кто на своём пути в жизни может встретить мудрого старца. Старца, который и его направил бы на правильный, скорейший, кратчайший путь и, может быть, устранил бы те трудности, которые перед ним будет ставить жизнь.
    В лице моего отца я встретил этого мудрого старца. Он был для меня не только отцом и учителем, он был кем-то гораздо большим. А именно – наставником жизни"5, – так говорил Святослав Рерих о своём отце, Николае Константиновиче Рерихе.
    То же самое могли бы повторить те, кто встретил на своём духовном пути Бориса Николаевича Абрамова, ближайшего ученика Н.К.Рериха.
    Моя запись "Звено" за 1991 год имеет прямое отношение к Б.Н. Абрамову, который являлся моим наставником жизни. В ней говорится: "Иерархическое построение – по звеньям. Это – библейская лестница Иакова, по которой нисходят и восходят ангелы. В Учении указано крепко уцепиться за ближайшее к нам звено. И это вроде бы понятно.
    Но здесь начинают возникать затруднения, которые, если не осознаны и не устранены, могут привести к разрыву цепи, то есть к разрушению иерархического построения.
    Что при этом надо осознать? То, что наше ближайшее звено в большинстве случаев не есть архат или один из членов Великого Белого Братства, а наш сотрудник, более продвинутый на пути познания Живой Этики и обладающий более развитой духовностью, дающей возможность прохождения через него Луча Иерарха и передачи этого Луча или Тока вниз по цепи.
    Это не значит, что он уже изжил все свои личностные недостатки и утвердил полностью все превосходные качества. Но важно то, что он стремится к этому непрестанно, что он находится в эволюционном процессе и что эти несовершенства не препятствуют ему крепко держаться за своё звено и не пресекают Тока, идущего сверху.
    Быть учеником не просто и не легко. Прочитав в Учении указание: "Каждый имейте учителя на земле", многие кидаются на поиски такового, не задумываясь, готовы ли они к ученичеству. А без этой готовности наличие учителя не поможет. Что для этого нужно? Прежде всего – соизмеримость, то есть умение отличить малое от большого, ничтожное от великого и сосредоточиться на большом, отстранив малое. Не личность земного Гуру должна занимать внимание ученика, а те его качества и достижения, которые поставили его на определённую ступень лестницы Иерархии. Таким образом, с одной стороны, требуется уважение, а с другой, терпимость. Если эти качества развиты, человек может стать учеником, иначе цепь будет не крепка, и при первом же испытании может разорваться.
    А испытания не замедлят. Тёмные не терпят стройности построения, какой является лестница Иакова, и всячески стараются эту гармонию нарушить. При этом они пользуются слабостями ученика, играя на них, как на клавишах, точно зная, какую нажать. Используются обидчивость, гордыня, самомнение, уверенность в своей правоте, недовольство, раздражение, склонность к критиканству. Эти свойства, если ученик с ними не борется, раздуваются до степени разрушительной. В результате ученик начинает бить по своему звену, не думая, что эти удары передаются по всей цепи и резонируют до самой Вершины. Обратный удар неизбежен.
    Поэтому, перед тем, как утвердиться на земном учителе, надо проверить себя, можешь ли ты вместить пару противоположностей – с одной стороны, принять своё звено без иллюзий, а с другой – являть должное уважение к нему и следование за ним.
    В обоих случаях требуются качества справедливости и соизмеримости.
    Это приведёт к успешному, плодотворному сотрудничеству, и такое иерархическое объединение послужит оплотом больших, неотложных дел".

    Тридцать лет его жизни прошли перед глазами. Тридцать лет непрестанного подвига, земного и надземного. По-земному ему было очень трудно. Тяжело больная жена на руках, работа ради заработка, домашние заботы, ученики.
    Никогда не забуду моей первой встречи с Борисом Николаевичем. Сначала я получала книги Живой Этики от его ученика. Он рассказал обо мне Борису Николаевичу, и тот выразил желание встретиться со мною. Но к себе не пригласил, пришёл сам. Вначале он был очень сдержан, внимательно присматриваясь ко мне. У Бориса Николаевича были необыкновенные, сверкающие голубые глаза. Их взгляд был такой пронзительный, что казалось – он видит тебя насквозь. Так на меня никто никогда не смотрел, и надо было выдержать этот взгляд. Мы сели, стали беседовать. Борис Николаевич спросил, чем я занимаюсь. Я ответила, что перепечатываю книги Учения, – тогда, во время японской оккупации, книг в продаже уже не было, и мы их перепечатывали. Борис Николаевич очень это одобрил. Я стала задавать вопросы, но чувствовала себя очень скованно, как бы натыкаясь на защитную броню, которою он охранялся, и не могла дойти до него сердцем. Но вдруг неожиданно я почувствовала свободу, раскованность, говорить стало легко. Борис Николаевич доброжелательно улыбнулся и как бы повернулся ко мне лицом. Помню, что я увидела над ним голубую звёздочку и сказала ему об этом. Он ответил: "А я только что видел над вашей головой розовую звёздочку. Мы с вами, – говорит, – обменялись звёздочками". А потом выяснилось, что он в это время услышал Голос, который ему сказал: "Она способна к сотрудничеству", и это решило его отношение ко мне. Потому что сотрудничество – это непростая вещь. Если человек способен к сотрудничеству, значит, с ним можно общаться и до какой-то степени ему доверять.
    Борис Николаевич познакомил меня со своей женой и разрешил приходить к нему домой. Я сразу включилась в помощь по домашнему хозяйству. У меня было много вопросов по Учению, которые я ему задавала, так же как и другие немногочисленные его ученики. Тогда он решил объединить всех в группу для занятий, собрал нас, рассказал, что ритм имеет огромное значение, и назначил нам день и час для встреч. И мы со всех концов довольно большого города (а я из пригорода) собирались у него. Это был мой заветный день, когда я отстраняла всех и всё. Я ещё только подходила к его дому – и уже была счастлива. Как будто открывалась дверь не в квартиру, а в беспредельность, и уже при входе туда сердце наполнялось счастьем. В Учении говорится о "часах счастья", когда Рерихи пребывали в Твердыне, с Иерархией. А в моей жизни часы счастья были только в общении с ним. Это были единственные часы, когда я была совершенно счастлива.
    Как занимался он с учениками? Дисциплины мысли и чувств требовал он от них. Это было первым условием для продвижения. А самым главным, на чём он особенно и неустанно настаивал, было применение Учения в жизни. Каждый день применить что-то из даваемого. Он настаивал, чтобы мы приходили на занятия собранными, оставив позади все житейские мелочи и заботы. Мы садились за стол в определённом, установленном порядке и в молчании обращались к Учителю. Затем Борис Николаевич читал одну из полученных им Записей. Этого мы всегда очень ждали, поскольку содержание его Записей всегда соответствовало необходимости данного момента. Были сообщения по поводу событий, происходящих в мире, а также давались разъяснения, касающиеся наших текущих дел и проблем.
    По предложению Бориса Николаевича каждый приносил то, что он прочел в Учении за неделю – что особенно его затрагивало из прочитанного; вопросы, возникавшие при этом; и так называемые "жемчужины" – отдельные предложения из Учения, изложенные в краткой, чеканной форме, например: "Мочь помочь – счастье". "Неблагодарный неблагороден". "Любовь есть венец Света". Когда ученик задавал вопрос, то Борис Николаевич всегда предлагал ему сначала самому высказать соображения по этому поводу, и только потом добавлял свои разъяснения.
    Ученики делились всем, что происходило с ними за неделю, рассказывали о своих снах, о житейских проблемах. Всё рассказанное объяснялось с точки зрения Учения для правильного подхода к этим событиям.
    Борис Николаевич очень поощрял наше творчество, выражавшееся в стихах, прозе; рисунках, и просил приносить плоды наших трудов на занятия. Всё принесённое нами зачитывалось, обсуждалось и корректировалось, если это было нужно.
    Встреча с Б.Н.Абрамовым решила всю мою жизнь, ибо с тех пор мы стали регулярно встречаться и заниматься Учением, что в Харбине продолжалось около двадцати лет, и далее по приезде в Россию я каждое лето ездила на встречу с ним. Именно эти встречи обогатили меня духовно, и без них я не могла бы дать чего-то и другим.
    В Харбине я бывала у них постоянно; помогала его жене по хозяйству, вникала во все домашние дела, и потом, когда приезжала к ним в Венёв (в Подмосковье), я тоже старалась быть полезной, чем могла. Как скромно они жили! Борис Николаевич так был скромен и непритязателен сам, что во всём довольствовался минимумом, даже в питании (вот такая деталь: обед его обычно состоял из одной пиалки супа и небольшого количества овощей). Жили они в квартире без удобств – Борис Николаевич сам пилил и колол дрова, таскал уголь, носил воду из колонки на улице. В Венёве у них был огород, – я помню великолепные помидоры, которые он выращивал. Всё это надо было делать своими руками.
    Я видела, как он занимался чуждым ему домашним хозяйством, и как хорошо и добросовестно он всё делал. Обязанности по дому он выполнял спокойно, красиво, с достоинством, часто с шутками. У Бориса Николаевича было большое чувство юмора, он имел склонность употреблять очень забавные выражения, и очень ценил проявления юмора в других.
    Когда-то, думая о Борисе Николаевиче, я написала себе памятку о том, что я должна повторять и постоянно себе напоминать. Я назвала эту памятку: "Обет уважения и благодарности".
    Только благодарность, только признательность могут вызвать в нас должное чувство к нашему старшему сотруднику, к нашему звену. Если этих чувств не будет – то и соответственного отношения не возникнет. И я записала, что из его качеств я должна себе постоянно напоминать:
    – Великая отзывчивость, сочувствие, сострадание, доброта.
    – Эффективная помощь на земном и духовном плане.
    – Защита от тёмных.
    – Устремлённость к выполнению долга и большие достижения, несмотря на все препятствия.
    – Великая ценность Записей.
    – Преданность и любовь к Иерархии.
    – Несение земных обязанностей с достоинством, терпением, огромной выдержкой, красиво.
    – Скромность и нетребовательность в личной жизни.
    – Огромный резервуар психической энергии.
    Многократно обязана: благоприятными обстоятельствами в жизни, лечением болезней, воспитанием характера, расширением сознания, ценными советами и предупреждениями, получением ценных пособий, знанием, защитой, помощью, непрестанной заботой.
    Великая отзывчивость. Не было случая, чтобы Борис Николаевич не отозвался на какие-то проблемы, вопросы, дела, болезни и нужды его учеников, несмотря на то, что у него самого положение было чрезвычайно тяжкое – на руках была больная жена, приходилось работать целый день, чтобы зарабатывать на жизнь, и на жизнь очень скромную.
    И тем не менее его сердце отзывалось буквально на всё, начиная от глобальных явлений, политики, которой он всегда интересовался – он знал всё, что происходит в мире, – до самых наших мельчайших нужд.
    Безотказная помощь всем, и материальная и, главное, духовная. Он обладал удивительной отзывчивостью и помогал всегда, по завету Учителя, – "Помогайте друг другу, слышите..." Своих учеников он приучал к тому же. Редко наши занятия проходили без того, чтобы не помочь кому-то коллективно в духе. Сама я много раз получала его помощь, совершенно явно ощутимую, во время болезней и в трудных обстоятельствах. Там, где не могли помочь врачи и лекарства, там помогала его психическая энергия, "которая является панацеей от всех болезней".
    Так, например, Борис Николаевич говорил мне: "Не скрывайте, когда вы болеете". Я старалась об этом умалчивать, чтобы не отягощать его, но он протестовал и велел мне всё равно сообщать об этом. Когда возникала болезнь, и я начинала ему об этом писать, то уже в этот момент я чувствовала облегчение. Мысль моя доходила до него мгновенно, и сразу возникала ответная реакция. Я об этом потом ему рассказывала, и он просил: "Отмечайте всё, ничего не пропускайте! Всё это имеет значение".
    В числе многих качеств Бориса Николаевича у меня отмечено его сочувствие, без которого не может быть и отзывчивости. Те же самые качества он отметил у Ю.Н. Рериха при встрече с ним в Москве. Он говорил, что Юрия Николаевича интересовало буквально всё – каково состояние здоровья жены Б.Н. Абрамова, как они устроились с квартирой, как складываются дела с пенсией (в Харбине Борис Николаевич выработал свой пенсионный стаж, но было необходимо, чтобы его признали в России, а это было непросто). И во всё это Юрий Николаевич вникал с необыкновенным сочувствием, и это поражало.
    Сострадание, доброта, отзывчивость – всё это было у Бориса Николаевича. Эффективная помощь, которую он оказывал, проявлялась на земном и духовном плане. Ведь у нас были и духовные проблемы со всякими своими особенностями. Иногда мы жаловались ему на себя, на то, что что-то ещё не удаётся в себе изжить. Тогда он помогал мысленно, и после этого как-то легче было бороться и что-то в себе изживать. Не всегда, конечно, хотелось ему в этом признаваться, если были какие-то недостатки; но он иногда и сам улавливал и говорил: у вас то-то, то-то. Я никогда не отрицала, если он меня "разоблачал". А иногда и сама говорила: "Знаете, вот пытаюсь, но что-то не получается". И вот в этих случаях он тоже помогал.
    Защита от тёмных. Конечно, наш альянс с Борисом Николаевичем тёмным страшно не нравился. Потому что когда мы с ним объединялись, это была очень большая сила, и они всячески пытались вредить и мешать и ему, и мне, и, конечно, нашим встречам. Например, в Харбине мы встречались по понедельникам, но как только наступал понедельник, так что-нибудь происходило. Или дома какие-то неприятности, или в природе, – иногда там бывали очень сильные сезонные ливневые дожди, также случались страшные тайфуны (песчаные бури). Но мы всё равно шли на встречи, решив не поддаваться никаким препятствиям.
    Борис Николаевич часто видел в снах, как тёмные пытались на него нападать. Один сон он нам рассказал, и он очень ярко запомнился. Он увидел во сне, что на их гардеробе сидел тигр колоссальных размеров, который собирался прыгнуть на него. Борис Николаевич остановил его взглядом, – но сказал, что понадобился большой заряд энергии, чтобы парализовать тигра и прогнать его.
    Когда я приезжала к Борису Николаевичу в Венёв, там тоже возникали всякие неприятности и трудности, как будто для того только, чтобы помешать нашим встречам. Но он уже был готов к этому, так же как и я, и при нашей готовности к препятствиям их было легче отразить.
    Но всё-таки они появлялись. Помню такой эпизод. Приехав в Венёв, я остановилась, как обычно, в маленькой провинциальной гостинице. В этот раз мне отвели отдельный номер. Я приготовилась спать, но, выключив свет, вдруг остро ощутила в комнате чьё-то страшное невидимое присутствие. Зажгла свет – нельзя было находиться в темноте, спать было невозможно. Я и молилась, и обращалась, и произносила Имя... Только кое-как, к утру, после того как пропели петухи, эта опасность исчезла. Утром я рассказала обо всём Борису Николаевичу. Он один пошёл в этот номер гостиницы и пробыл там некоторое время. Вскоре он вернулся: "Да, это была большая величина. Теперь вы можете спать спокойно, больше он к вам не явится. Но, – добавил он, – это потребовало огромных затрат энергии". И действительно, потом больше ни подобных явлений, ни малейшего страха не было. Но это был даже не страх, а какой-то непередаваемый ужас. Я сознавала это и крепко держалась, но всё равно он не уходил. И только Борис Николаевич смог его нейтрализовать. Вот один из примеров того, как он защищал нас от тёмных.
    Борис Николаевич никогда не посягал на нашу свободную волю. Нам в Харбин без конца писали и Николай Константинович и Елена Ивановна: "Ехать, ехать и ехать на Родину! Вы там нужны". Они писали, что если мы там будем только читать Учение, и то уже сделаем очень большое дело для пространства России. Тем не менее, две из его ближайших учениц уехали в другую страну. Для него это был удар. Как руководитель и ответственный за них, он тяжело переживал их отъезд. Он говорил: "Они уехали, не выполнив Указа Иерархии". Борис Николаевич мог бы силой воли заставить их исполнить данное указание. Но это ему было не нужно, он никогда на нас не воздействовал волевым приказом, как это делают лжеучителя. Там всё держится только на страхе и подавлении воли. Он же мог разъяснять, но не требовать. Я помню, как мы провожали самую его близкую ученицу, - как было тяжело! Борис Николаевич стоял неподвижно на перроне. Она была уже на подножке поезда; поезд тронулся и стал отходить. Он молча смотрел на неё. Мне было невероятно тяжело это видеть, потому что самой было жаль с нею расставаться, так как за многие годы совместных занятий мы сблизились. Кроме того, я понимала, что поезд увозил её "в никуда", ибо никаких духовных перспектив этот переезд ей не сулил. Но больше всего я переживала за него.
    Как нам и было указано, Борис Николаевич, а вслед за ним и я, уехали в Россию. У него на руках была больная жена, а у меня – мать, которой было далеко за восемьдесят. Это стало возможным в 1959 году.
    Устремлённость к выполнению долга. Учение указывает нам на выполнение своего долга, и Борис Николаевич являл собою наглядный пример осуществления этого завета. Я видела, как он был устремлен к выполнению своего назначения, которое, как писала ему Елена Ивановна, заключалось в создании и укреплении прямого провода с Иерархией Света, посредством которого он получал сообщения и указания из Высшего Источника и записывал их. В этом заключалась основная миссия данного его воплощения. Ещё до получения писем от Елены Ивановны он уже получал Записи, но сомневался в источнике их, – он был чрезвычайно скромный человек, никто никогда не слышал от него никакого самоутверждения. Елена Ивановна трижды подтвердила подлинность Высокого Источника его Записей, – он читал нам эти её письма. Но мы, его постоянные слушатели в течение многих лет, ещё и не зная того, при каждой встрече с жадностью слушали чтение его Записей и черпали из них всё необходимое для нашего продвижения. Сообщения всегда давались как самое нужное к данному моменту, часто разъясняли общемировую ситуацию или положение каждого из нас. Часто мы получали ценнейшие указания, непосредственно нас касавшиеся. Это было конкретное проявление через его канал непрестанной заботы Иерархии о нас, выраженное в доступной нам форме, в виде советов, указаний, мыслей. И далеко не всегда, получая эти сокровища, мы задумывались над тем, какой ценой они добывались. Борис Николаевич выполнял свой долг, несмотря ни на какие препятствия, а препятствий, особенно бытовых, было предостаточно. Борис Николаевич в основном получал сообщения утром, на грани сна, перед пробуждением. Сначала это были отдельные слова, потом фразы, потом целый поток мыслей. Он заранее готовил небольшие листочки бумаги, пронумеровывал их, потому что писал, находясь ещё в полусне, на ощупь; писал и бросал на пол. А потом я видела, как в свободное от хозяйственной работы время он сидел с этими листочками, часами подолгу расшифровывал написанное и мельчайшим почерком переписывал в тетрадь. Я видела эти листки и понимала, какая это была трудоёмкая, кропотливая работа, отнимавшая и время у сна, и много сил. Не просто принимать сообщения Свыше. Для этого приёмник должен быть всегда настроен соответственно, всегда быть в созвучии с Посылающим и посылаемым, всегда быть в полной готовности и равновесии. Равновесие требовалось особое, так как слишком уж велика была разница между высшими вибрациями и окружающей средой.
    Накопленные Записи – это подвиг жизни. И мы, знавшие об этом подвиге, всегда относились к ним с благоговением. Помимо всех ценнейших Иерархических Указаний и сообщений, получаемых через Записи, мы, много лет изучавшие книги Живой Этики, постоянно отмечали, что в Записях даются новые аспекты положений Учения, дальнейшее развёртывание его беспредельного смысла и значения. Таким образом, его труды являлись для нас также ценным пособием для постижения и изучения Живой Этики. Значимость этих Записей ещё долго будет осваиваться и пониматься людьми.
    Преданность и любовь к Иерархии Света. Как чувствовались они в Борисе Николаевиче! Он был среди жизни "как бы один, как бы оставленный". Особенно он любил своего Гуру – Николая Константиновича Рериха – и твёрдо надеялся на встречу с ним и всей его семьей в России. Но ему, как и мне, пришлось пережить тяжкие утраты. Со своим возлюбленным Гуру он встретился лишь на короткое время, переписка была нерегулярной, а затем и окончательно прервалась, в связи с уходом Гуру, вместе с его самой сокровенной пламенной надеждой на новую встречу в этой жизни. Осталась связь в духе, совсем не простая и не лёгкая, требующая величайшего духовного напряжения и особого состояния сознания, не замутнённого земными струями повседневной жизни. Сначала ушёл Николай Константинович. И встреча с ним, которую мы так ждали, не осуществилась. Осталась Елена Ивановна, и мы жили надеждой на счастье встречи с ней. Но планы меняются; вдруг приходит неожиданное и страшное известие о её скоропостижном уходе. Это тоже надо было пережить, и я была свидетельницей того, как мужественно и достойно Борис Николаевич перенёс эту столь тяжкую утрату. В 1957 году из Индии в Россию переехал Ю.Н. Рерих, и в 1959 году, когда мы приехали на Родину, Борис Николаевич незамедлительно направился в Москву для встречи с ним. Они встретились, состоялась беседа, чрезвычайно важная и значительная. А когда он приехал на встречу с Юрием Николаевичем во второй раз, ему открыла дверь одна из сестёр Богдановых и без всякой предварительной подготовки сразу объявила ему, что Юрия Николаевича уже нет в живых. Это тоже был один из тех ударов, которые ему пришлось перенести. А я пережила их уже пять. В 1972 году, 5 сентября, в возрасте 75 лет Борис Николаевич ушёл из жизни. А через несколько лет ушла Зинаида Григорьевна Фосдик, мой близкий и сердечный друг, с которой мы до того переписывались и при встрече в Москве очень сблизились.
    Начав изучать книги Учения, я стала писать стихи, а до встречи с Учением ничто меня на творчество не вдохновляло. Борис Николаевич говорил: "Всё, что вы пишете, приносите. Обязательно будем читать, обсуждать". Он требовал от меня, чтобы я шлифовала своё мастерство. "На такие темы, – говорил он, – нельзя писать небрежно, коряво – тогда их лучше и не затрагивать. Если вы берётесь писать стихи на темы Живой Этики, то форма их должна соответствовать их высокому содержанию". Так он мне это крепко повелел, и я старалась, как могла, этому указанию следовать всю жизнь.
    Борису Николаевичу посвящено одно моё стихотворение из сборника "Капли":

Одинокое пламя
            под всеми ветрами горит;
Под грозой, под ударами волн
            озверевшего мира победно стоит.
Ночь темна, но Лампада пусть
            во мраке бесстрашно горит.

    Я часто вспоминаю, чем я многократно обязана Борису Николаевичу: расширением сознания, воспитанием характера, помощью во время болезней, благоприятными обстоятельствами в жизни, ценными советами и предупреждениями против различных опасностей и в житейской, и в духовной сфере. Таким образом, я получала от него и знания, защиту, и помощь, и непрестанную заботу.
    Встречи с ним были светлой радостью и духовным обогащением. Каждый уходил от него с руками, полными даров, даваемых по потребности. И всегда было стремление не растерять полученное, но пронести по всей жизни, сделать своим достоянием. И невозможно учесть, сколько всходов дали благие посевы его духовных трудов. Да будет благословен сеятель добрый,
Дающий мудро сердца свет
Теплом божественным согрет...

    "Будущие Архаты, на явленной планете заканчивающие земные счета, Нам, Архатам, сотрудники. Когда Иерархия обогащается, то праздник Космический"6.

Июль 1997 г.

Воспроизводится по изданию:
Б.Н. Абрамов Устремленное сердце: К 110-летию со дня рождения. Сборник. Изд. 2-е, допол. Новосибирск: Издательский центр РОССАЗИЯ СибРО, 2007.

Сребротканная нить

Слово на «круглом столе» Сибирского Рериховского Общества

2 августа мы отмечаем день рождения Бориса Николаевича Абрамова.

Своё выступление мы назвали «Сребротканная нить». Это удивительное слово было найдено в оставшейся после ухода Бориса Николаевича Абрамова небольшой подборке его стихов, наряду с его акварелями и Записями бесед с Учителем об Учении Живой Этики, которые получили название «Грани Агни Йоги» и частично были опубликованы.

А теперь мы готовим к изданию полный сборник стихов Б.Н.Абрамова, который назвали «Сребротканная нить»1. О чём же его стихи?

Ярко вырисовываются три основные темы: земная жизнь, Надземное существование и путь к Высшему Миру. Земную жизнь Борис Николаевич называет «суетливой и призрачной». Душе человека здесь тесно — «на земле душа в тоске томится».

Мрачны и тесны пределы земные. 

Дух задыхается в них...

Погружение в обыденность тушит Свет:

Дух угашается

Отравой мутною

Теней изменчивых земных.

Б.Н.Абрамов в своих стихах проповедует мудрое философское отношение к жизни земной и ко всей её «привлекательности», к её скоропреходящим радостям.

Так и в Евангелии от Матфея (16: 26) говорится: «Какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?»

Тягостен мир земной. Ничто земное не привлекает поэта. В своих стихах он устремляется к Высшему Миру, к Свету.

Грезится даль беспредельная, ясная, 

Звёздного света страна, 

Красок сверкающих сфера прекрасная, 

Родина духа моя.

Всё прекрасное в природе и возвышенное состояние человека устремляет к Надземному. И мы понимаем, что наша Родина не здесь, а в красоте Звёздного Мира. Душа осознаёт,

Что на земле она в гостях пока 

И здесь не может долго оставаться, 

Что далеко вверху, в прозрачных облаках, 

Там дом её, и с ним нельзя расстаться.

Все стихи Бориса Николаевича уводят от земного мира к Надземному. Он утверждает, что цель земного существования — это найти путь к Красоте Высших Миров. Он пишет:

Для любви, красоты и мечты 

В этом мире живём мы теперь, 

Чтоб найти, распахнуть и войти 

В Сад Прекрасный ведущую дверь.

Поэт считает, что препятствия, правильно понятые, не только не мешают, но именно способствуют восхождению:

Ярче свет впереди, 

Когда сумрачней тень, 

Каждый камень в пути — 

                    Только к Свету ступень.

Все наши тягости, беды, испытания пройдут, если мы встретим их достойно и будем держаться за сребротканную нить, ведущую в глубины Мироздания.

Через скорби и страдания возгорается Свет и утончается сердце.

Б.Н.Абрамов даёт напутствие идущему вверх — символ ёлочки, зелёной зимой и летом, указывает на равновесие как на условие продвижения по этому высокому пути:

Ёлочка стройная, вечно зелёная, 

Скромным нарядом горда, 

Лето ли, осень, зима ли суровая, — 

Ты неизменна всегда.

Ёлочку дальнюю, ёлочку дикую, 

Хочется просто спросить: 

Как равновесие, силу великую, 

В жизни земной сохранить?

Нужно помнить и о сердце, ведь, как утверждает поэт, 

«с беспредельностью нить может лишь сердце хранить».

Для жданных путников уже зажжён в Высших Мирах огонь Отчего Дома, явленный нам в виде книг Учения Живой Этики, чтобы не сбиться с пути. Именно о них пишет автор:

Горят огнями утренних зарниц

И освещают путь, как луч в ненастье.

И вот — долгожданная победа:

Преодолев себя в себе,

        стремится победитель 

Навстречу огненной судьбе,

        где ждёт его Учитель. 

Одна победа за другой,

        и мысли о победе, 

Но лишь победа над собой

        нужней всего на свете.

Постоянное устремление к беспредельности, к вечной жизни строит «мост духа».

Чудесной аркой соткан мост. 

Мост между небом и землёю, 

Нить между миром дальних звёзд 

И человеческой душою.

Стрелу в полёте не согнуть, 

Не заглушить пространства зовы, 

Чудесный мост — кратчайший путь 

Для восхожденья к жизни новой.

Если дух восстал, то в борьбе за духовную свободу он победит, оторвётся от земных оков. Об этом говорится в поэме Бориса Николаевича «Белый орёл»:

Царствие Божие силою берётся, 

и прилагающий усилия восхищает его.

Матф. 11: 12

У хижины горной, где вереск расцвёл, 

Меж острых, холодных камней, 

Привязанный крепко громадный орёл 

Пленён у недобрых людей.

Он смотрит на дымку синеющих гор, 

Зовущих, далёких, родных, 

И манит его бесконечный простор 

На гребнях утёсов седых.

Он башни скалистые видит в горах, 

Где вечные тайны миров, 

Где белые крылья пылают в лучах 

Над ризой алмазных снегов.

И вдруг, распластавшись могучим крылом, 

Рванулся орёл над скалой, 

Забывши на миг в устремленьи своём 

Об узах, связавших с землёй.

Но в лёте мгновенном он силу обрёл: 

Отважное сердце горит, 

Всё снова и снова взлетает орёл, 

Черкая крылами гранит.

Но ринувшись кверху, он падает вновь 

На острые скалы земли, 

Изранено тело, и капает кровь 

С его белоснежной груди,

И перья размётаны, камни в крови, 

И тяжко вздымается грудь, 

Как будто бы тёмные узы земли 

Ему никогда не стряхнуть.

Но царственный узник не в силах стерпеть 

Позорное рабство цепей, 

В безмерном порыве к горам улететь 

Он бьётся сильней и сильней.

Из раны струится горячая кровь, 

Бесстрашен пылающий взор, 

И в клочья истерзан от вечных снегов 

Орла белоснежный убор.

Нет, смелое сердце земле не сломить, 

В усилии страшном, немом 

Он вдруг обрывает заклятую нить, 

Взмахнувши огромным крылом.

И ныне свободный, ликующий царь 

Пространства и вечных высот 

Надземной свободы трепещущий дар 

Далёким горам унесёт.

25 июля 1999 г.

Воспроизводится по изданию:

Спирина Н.Д. Полное собрание трудов. Т. 2. Отблески: 1994–2003. Новосибирск: Издательский центр РОССАЗИЯ Сибирского Рериховского Общества, 2008.

1 Книга вышла в 1999 г. в издательстве Сибирского Рериховского Общества.

Лампада пустыни

    2 августа все причастные к Учению Живой Этики с большим духовным подъёмом отмечают день рождения Бориса Николаевича Абрамова, ближайшего ученика Николая Константиновича Рериха.
    Б.Н. Абрамов встретился с Н.К. Рерихом в 1930-х годах во время посещения последним г. Харбина, где жил его брат Владимир Константинович Рерих. После этой встречи Б.Н. Абрамов стал признанным учеником Н.К. Рериха и в дальнейшем все годы переписывался с ним и его женой Еленой Ивановной Рерих.
    Ещё будучи в Харбине, Борис Николаевич стал получать Записи от них и от Учителей Света. Записи потом были частично опубликованы под названием "Грани Агни Йоги".
    Мы узнали из неопубликованных текстов Б.Н. Абрамова, что Учитель Света призывал его: "Писать, писать, писать для будущего поколения. Оно должно иметь материалы, по которым будет восходить дух их. А восхождение человечества – это восхождение планеты. Следовательно, писанием своим помогаете эволюции планеты. Где возьмут они знания, если не дадите им?! Ведь имеете возможность получать из Первоисточника. Они этой возможности иметь не будут. Так подумайте об этом и пишите не для себя и своего удовольствия, а для человечества, для будущего планеты.
    Знание истинное получаете и должны делиться им с людьми, ибо не все имеют возможность получать его – аппарат их ещё не готов, перегорит от такой работы. А вы можете. Но как передать людям знание ваше, когда нет ещё сознаний, готовых принять его? Только путём писания, когда рукописи ваши долежат до эпохи всеобщего подъёма духа над плотью. Будут сокрыты до срока. Но в срок суждённый будут оявлены для жизни новой".
    В Сибирском Рериховском Обществе имеются переданные мною акварели Бориса Николаевича Абрамова, его стихи, изданные отдельным сборником под названием "Сребротканная нить"; издаются Беседы Бориса Николаевича со мной, записанные в то время. Эти Беседы печатаются частично в журнале "На Восходе", а также издаются отдельными выпусками под названием "Искры Света". Я получаю много откликов на эти публикации, которые очень востребованы и быстро расходятся. Они способствуют дальнейшему пониманию и изучению книг Учения Живой Этики.

Август 2001 г.

Воспроизводится по изданию:
Б.Н. Абрамов Устремленное сердце: К 110-летию со дня рождения. Сборник. Изд. 2-е, допол. Новосибирск: Издательский центр РОССАЗИЯ СибРО, 2007.

 

Собеседования. Ответы Н.Д. Спириной на вопросы

Из бесед с сотрудниками Рериховских Обществ

    Наталия Дмитриевна, расскажите о Борисе Николаевиче Абрамове.
    Мы сами о нём мало знаем. Это был человек, который о себе вообще избегал говорить, он этого совсем не любил. Он говорил об Учении. А о Борисе Николаевиче – самые отрывочные сведения. Морской офицер. Когда была революция, он ушёл в Харбин; тогда очень многие туда ушли из Азиатской России. Там он обосновался. Он химик, у меня даже фотография есть, где он работает в химической лаборатории. Великолепный художник; к сожалению, он этому не уделял внимания, это было между прочим. У меня остались его рисунки. Так же между прочим он писал стихи, он на этом не сосредотачивался, но все его стихи прекрасны с точки зрения формы, а про содержание и говорить нечего. Также написал несколько рассказов, которые у нас были напечатаны в журнале. Но всё это делалось как бы между делом. Главное дело его жизни – это получение Записей, которыми мы сейчас питаемся, – "Грани Агни Йоги".
    Я говорю то, что я лично знаю и что он говорил нам. Но нам он говорил ведь далеко не всё. Мы были его ученицами, и он вовсе не собирался нас посвящать в свою биографию, он о себе вообще не любил говорить. В первом томе ["Граней Агни Йоги"] есть его краткая биография. По-моему, это даже не так важно. Ведь важно – он и его связь с Иерархией. А был ли он морским офицером, химиком или физиком – разве эта сторона нам так уж необходима? Меня это лично не волновало нисколько. Я только знаю, что всю свою жизнь он посвятил именно духовной работе, устремлению. И всегда, с самого начала, был тесно связан с Иерархией Света, и всё, что он писал, всё это Оттуда, но только в более доступной для нас форме.

    Вы рассказывали, что Борис Николаевич был очень гармоничным человеком.
    Такого гармоничного человека я никогда не видела. Во-первых, внешне он был абсолютно гармоничный: и рост, и фигура, и походка, и всё было в нём так красиво; и манера держаться: очень спокойный, ни одного лишнего жеста, ни одного лишнего движения, и в то же время полон энергии. Всё делал очень умело, – я видела, как он колол дрова, топил печь, носил воду, делал всякую домашнюю работу, – всё это было красиво и как-то особенно; конечно, это была ненарочитая красота. Руки у него были удивительно красивые, мужские, достаточно большие, но очень красивые руки; очень мало жестов, жесты были скупые, но выразительные. Если он и делал какие-то жесты, то это было очень выразительно и очень кстати. Но чтобы махать руками – этого никогда не было. Он понимал, что это растрата энергии, да и вообще по своему характеру он был очень сдержан.

    В письмах Рерихов часто встречаются имена Рудзитиса, Асеева, а о Абрамове упоминание было только один раз.
    Трудно сказать почему. Может быть, они не опубликованы? Потом, может быть, Асеев или Рудзитис были более известны. А Абрамов никогда не издавался, и только была сокровенная переписка. В то время, когда это происходило в Харбине (при японской оккупации, потом при КНР), был большой риск, связанный с этой перепиской, – всё преследовалось. Всё это делалось с большой осторожностью. И Елена Ивановна тоже это знала. Так что это ничего не значит, что его упоминают меньше. Найдена переписка Абрамова с Рерихами, и там очень много совершенно неожиданного для нас, даже для тех, кто с ним общался. Когда-то это будет опубликовано, и мы об Абрамове гораздо больше узнаем.

    С какого года Борис Николаевич начал заниматься Учением?
    В Харбин приезжал во время своей экспедиции Николай Константинович Рерих, и там Борис Николаевич с ним познакомился и получил от него Учение. Рерих признал его своим учеником и написал об этом Елене Ивановне. Елена Ивановна сама написала Борису Николаевичу и о его назначении, о том, что он признанный ученик и что в прошлом они тоже были связаны. Этого письма я не видела, но оно решило судьбу Бориса Николаевича. И тогда он приобрёл все книги и стал изучать Живую Этику. Потом у него было несколько учеников, но очень мало, он очень строгий отбор делал, предъявлял к ученикам определённые требования, поэтому у него было всего несколько человек.

    Как Вы стали заниматься с Б.Н.Абрамовым?
    Когда я пришла к Борису Николаевичу, я уже с Учением была знакома, и он включил меня в очень узкий круг своих учеников, с которыми мы регулярно, раз в неделю, встречались у него и занимались. Мы читали книги и задавали ему вопросы по Учению. С некоторыми из нас, не со всеми, Борис Николаевич изучал "Тайную Доктрину" Блаватской. Он уже знал к тому времени очень много, потому что встречался с Николаем Константиновичем во время его пребывания в Харбине и от него много узнал, и частично делился с нами. Благодаря этому я получила определённое направление, определённые знания.

    Наталия Дмитриевна, обсуждал ли с Вами Б.Н. Абрамов свои Записи, когда Вы жили в Харбине?
    Мы регулярно собирались и занимались раз в неделю, Борис Николаевич каждое занятие начинал с прочитывания какой-нибудь своей Записи. Эти Записи Борис Николаевич получал из Высшего Источника. Мы всегда очень ждали, чтобы услышать его очередную Запись, а после этого уже начинались занятия. Каждый из нас приносил то, что за неделю наработал. Мы брали темы, делали выборки; что-то читали, и у нас, естественно, возникали вопросы. Он всегда ждал вопросов. Зачитывали то, что нам особенно звучало, комментировали это. Но самое главное было – это, конечно, прослушивание его Записей.

    В каком году Вы закончили это прослушивание?
    Мы закончили это, когда репатриировались, то есть в 1959 году. И он, и я одновременно уехали на родину. Хрущёв дал возможность репатриации, он открыл двери русским, живущим за рубежом. Мы этим воспользовались, потому что Рерихами было сказано Борису Николаевичу: "Ехать, ехать и ехать. Вы там нужны". Естественно, что мы и поехали. Но некоторые поехали в обратном направлении – в Австралию, например. Русские живут там материально очень хорошо по сравнению с нами: у них свои коттеджи, машины, там очень высоко оплачивается труд. Это благополучнейшая страна, не знавшая никаких войн, никаких революций, потрясений, но там совершенно мёртвая зона в смысле духовности. И жизнь там – это напрасно прожитая жизнь, я так считаю. Мы могли тоже туда уехать, и мы знали, какие трудности нас в России ждут. Сколько времени без квартиры маялись, было трудно, и климат уж больно суровый. И всё равно были счастливы.
    Будучи в Харбине и занимаясь, мы всё время делали это с прицелом, что поедем на родину. И всё, что мы писали, – это всё пригодится, говорил Борис Николаевич. Тогда и я стихи писала; и все его сочинения, Записи, рассказы и стихи, которые мы теперь публикуем, – всё это делалось для родины. Мы верили, что если тогда было нельзя, то потом будет можно. Так оно и получилось.

    Что Борис Николаевич говорил о будущих задачах России?
    Он говорил то, что сказано в Учении Живой Этики. А в Учении говорится так много о будущей России: о её расцвете, о том, какая она будет, что это будет оплот мира во всём мире. Он ждал, верил, надеялся, что до этого доживёт. Но, к сожалению, он ушёл раньше времени.
    Если бы он не "болел" Россией, он не поехал бы сюда, что было в его возрасте совсем не так просто. И он не был уверен – провезёт ли свои Записи. Он их провёз. Это было чудо. Потому что на границе отбирали все несоветские издания. Всё было очень жёстко. А мы всё провезли – и книги, и Записи. Это была явная Помощь. Это было так называемое обыкновенное чудо, которому я удивляюсь до сих пор, потому что другие не провезли.

    То есть на границе смотрели, видели и тем не менее оставили?
    И тем не менее не видели. Это было на границе, станция называлась Отпор. Они просмотрели наши сундуки: имеется ли там антисоветская литература, имеется ли оружие или ещё что-нибудь – всё осмотрели, но ничего не увидели. И это было необыкновенно. Я так молилась, за Записи больше всего. А если бы я без книг осталась, например? Я читала без перерыва всё время, каждый день, делала много выборок на разные темы, стихи писала и со стихами ехала в Новосибирск. Часть "Капель" уже была написана. Так что такие бывают вещи: смотрят и не видят. Помните, есть такая легенда о том, как ехала группа людей и им было Сказано: "Стойте неподвижно". Подъехали разбойники и говорят: "Там какие-то люди? Да нет, это деревья или камни". И проехали мимо. У нас было то же самое – они увидели бельё, одежду, обувь, всё, что мы везли с собой, подушки, одеяла. Это было великое чудо, за которое я до сих пор не перестаю благодарить. Настолько это важно было! Особенно Записи и все письма, которые Елена Ивановна писала Борису Николаевичу, – всё было привезено.
    Борис Николаевич не мог получить квартиру в Новосибирске и поехал в маленький городок Венёв. (Это Тульская область, четыре часа езды от Москвы.) Там дали ему в конце концов очень маленькую квартиру без удобств. Жилось ему очень трудно. Я ездила к нему каждое лето во время отпуска. Останавливалась в гостинице и каждый день приходила заниматься с ним. За год у меня накапливалось много вопросов по Учению, с Борисом Николаевичем все эти вопросы разрешались. Сейчас у меня накопилось много записей бесед с ним.

    Почти двадцать лет Вы поддерживали с ним связь?
    Да, пока он был жив, поддерживала всё время, каждый год ездила, сколько могла.

    Были ли у Б.Н.Абрамова новые ученики в Тульской области?
    Прямых учеников не было. К нему приезжали москвичи, которые много лет занимались сначала теософией, потом Живой Этикой. Они с ним познакомились и ездили к нему на беседы, но это не были ученики.

    Встречался ли Борис Николаевич Абрамов с Юрием Николаевичем Рерихом, который вернулся в Россию в те же годы?
    Да, Абрамов был у него. Он рассказывал, как был потрясён, когда в очередной раз пришёл повидаться с Юрием Николаевичем, а Людмила [Богданова] открыла дверь и сказала, без всякой подготовки, что Юрий Николаевич неожиданно ушёл. А ему было 58 лет, совсем ещё молодой. И всё это было потрясением для Бориса Николаевича.

    Н. К. Рерих, насколько известно, дал кольца ученичества двум ученикам.
    Да, совершенно верно. Я точно знаю кому – Абрамову и Хейдоку. У Хейдока на руке было это кольцо. У Абрамова я тоже видела кольцо, хотя он его на руке не носил.

    Почему Записи Б. Н. Абрамова называются "Грани Агни Йоги"? Это продолжение, или дополнение, или объяснение Учения Живой Этики?
    Грани – это стороны одного и того же предмета. Мы можем взять любой огранённый предмет, скажем вазу с многими гранями или плоскостями, она едина, но имеет много сторон – она многосторонняя. Грани – это части целого, и они помогают это целое понять, они его дополняют. Чтобы охватить предмет, или какую-то мысль, или книгу со всех возможных сторон, нужно рассматривать грани все вместе, потому что если их не принимать все, а только какую-то одну сторону, то это получится односторонне и плоско. Агни Йога имеет так много аспектов, так много граней, что нужно отметить это и подходить к этому как можно шире. Книги эти ["Грани Агни Йоги"] чрезвычайно полезны, потому что они не суживают великое понятие Агни Йоги до какого-то одного пункта или мысли, но, наоборот, очень расширяют подход к ней.

    "Грани Агни Йоги" читаются легче, чем Живая Этика.
    Потому что тот, кто писал "Грани", – ближе к нам по цепи Иерархии. Ведь цепь идёт от самого Высшего, потом – Елена Ивановна, Николай Константинович, потом ученики. Абрамов был принятым учеником Николая Рериха, о чём имелись письменные подтверждения. Эти письма нам показывались. Поэтому "Грани" доступней, поскольку Борис Николаевич ближе к нам по духовной ступени. Его духовная ступень по сравнению с нашей очень велика, но по сравнению со ступенью Елены Ивановны и Николая Константиновича он, конечно, к нам ближе, поэтому нам "Грани" и понятнее. Никакого расхождения между тем, что давали Рерихи, и тем, что даёт Абрамов, нет, но он даёт это в более доступной форме. Точно так же законы математики всегда остаются неизменными, но в первом классе математика преподаётся не так, как в седьмом классе, и не так, как в одиннадцатом, хотя это всё та же самая математика. Так же и тут.

    Не происходит ли отход от первоисточника, данного через Елену Ивановну и Николая Константиновича Рерихов?
    От первоисточника никакого отхода не происходит, потому что свои Записи, образцы их, в своё время Абрамов посылал Николаю Константиновичу и Елене Ивановне, и она полностью подтвердила их Высокий Источник. И эти письма имеются. Так что никакого отхода ни в малейшей степени нет.

    В Учении Живой Этики сказано: "Все имейте Учителя на земле". Что для Вас значило быть ученицей Б.Н.Абрамова? Что Вы вкладываете в понятие земного Учителя?
    То, что говорится об этом в Учении; что земной Учитель – это связь с Высшим, связь с Великим Учителем, и это Контакт. В Учении сказано: "Все имейте Учителя на земле". Но это не так просто. Для меня это имело огромное значение, потому что Борис Николаевич Абрамов всегда давал те советы, которые действительно были мне нужны; указывал мне на мои ошибки, недостатки, критиковал – я была всегда ему очень благодарна за это; или, наоборот, за что-то хвалил – это тоже имело для меня огромное значение. Словом, я полностью доверяла ему, как Посреднику между мной и Великим Учителем.

1990-е гг.

Воспроизводится по изданию:
Б.Н. Абрамов Устремленное сердце: К 110-летию со дня рождения. Сборник. Изд. 2-е, допол. Новосибирск: Издательский центр РОССАЗИЯ СибРО, 2007.

 

* * *

    Наталия Дмитриевна, как Вы стали ученицей Бориса Николаевича Абрамова?
    Этого я никогда забыть не могу. Сначала я получала книги от его ученика. Читала, беседовала с этим учеником, который рассказал обо мне Борису Николаевичу. И он сказал: "Пока к себе приглашать не буду, я сам приду к ней". Этот ученик мне сказал: "У вас вопросы накопились, я приду с Борисом Николаевичем, и вы ему задавайте. У вас такой шанс получить ответы на все вопросы от ученика Николая Рериха". Я обрадовалась, записала вопросы. И он в сопровождении этого ученика ко мне пришёл.
    Борис Николаевич – человек очень осторожный; он понимал, что является центром нападения из-за того, что он такую работу выполняет. И естественно, когда человек несёт высокую миссию – чашу нерасплёсканную, – он опасается, чтобы его не толкнули. И он держался очень замкнуто. У него были голубые глаза, необыкновенно светлые, светящиеся. Взгляд был чрезвычайно пронзительный. Когда он смотрел – это признавала не я одна, – было впечатление, что взгляд до самого затылка доходил, насквозь. Больше на меня так никто не смотрел. И надо было выдержать этот взгляд. Некоторые не выдерживали. Вот он взглянет так до затылка – всё пронзит.
    И стали мы беседовать. Борис Николаевич спросил: "Чем вы занимаетесь?" Я говорю: "Перепечатываю книги Учения". Он похвалил, очень это одобрил. (Тогда уже книг не было в продаже, это было во время японской оккупации, а мы хотели их иметь. Своими руками я перепечатала девять книг, и именно их я привезла с собой, они у меня хранятся, со всякими пометками, и по ним я изучала много лет Живую Этику. И только совсем недавно я приобрела типографские книги.) Я стала задавать ему вопросы, к сожалению, я не сохранила запись этих вопросов. Но, чувствуя, что он в защите, я очень скованно с ним разговаривала и отвечала, – он тоже мне вопросы задавал. И помню: я увидела над ним голубую звёздочку, а он над моей головой – розовую. Я ему сказала об этом, а он: "И я только что видел. Мы с вами обменялись звёздочками". И потом вдруг я почувствовала свободу, раскованность и стала с ним говорить свободно. И он стал улыбаться, как бы повернулся ко мне лицом, сняв эту защитную броню, на которую я всё время натыкалась и не могла до него дойти, сердцем не могла, он охранялся, и он был прав – он нёс такую миссию!
    И вдруг так стало хорошо. Я стала улыбаться, а то не улыбалась, сидела как струна натянутая.
    А потом выяснилось, что он в это время услышал Г о л о с , который ему сказал: "Она способна к сотрудничеству". И когда он это услышал, он успокоился. Потому что сотрудничество – это не простая вещь. Если человек способен к сотрудничеству, значит, можно с ним общаться и до какой-то степени ему доверять.
    Он разрешил мне приходить, познакомиться с его женой. Я сразу включилась в домашнее хозяйство. У нас в пригороде продавались очень хорошие молочные продукты, потому что там люди держали коров; у них были сепараторы, они делали отличное масло, сметану самого высокого качества. А в городе уже при японской оккупации почти ничего нельзя было достать. Я им из пригорода привозила прекрасные продукты. Это деталь, но, по-моему, тоже интересно. Многие держали кур, и я им яйца свежие возила. Одним словом, старалась помочь. Я к ним приходила и тут же задавала вопросы. Борис Николаевич тоже подходил и со мной беседовал. А потом решил, что надо всех*** объединить, а то он кому-то отвечает на вопрос, а другой не слышит, а так все слышат. И он всех нас собрал, сказал, что ритм имеет огромное значение, и назначил день и час – понедельник к шести (или к семи) вечера. И мы со всех концов довольно большого города, а я из пригорода, собирались. И этот день был мой заветный день, я уже всех и всё отстраняла. Я ещё только подходила к его дому – и уже была счастлива, как будто вхожу в какую-то беспредельность, открывается дверь не в квартиру... У них была маленькая квартира из трёх комнат: его комната, его жены и столовая, где мы занимались; и только входишь – и это уже счастье. Часы счастья, которые я имела за всю свою жизнь, были только в общении с ним, когда я к нему приходила в Харбине и когда ездила к нему в Венёв. Это я называла "часы счастья". В Учении называются "часы счастья", когда Рерихи пребывали в Твердыне с Иерархией. А для меня это были единственные часы, когда я была совершенно счастлива. Больше у меня подлинного счастья не было.

    Вы ощутили сразу, с первой встречи, что вы готовы к ученичеству?
    Я не могу сказать, что с первой встречи, но когда мы начали заниматься с Борисом Николаевичем, я как-то поняла, что не только к этому готова, – что я в этом нуждаюсь чрезвычайно и что, может быть, для этого даже и воплотилась.
    И вскоре после встречи с ним я увидела сон, который ему сообщила и который я не могу забыть и никогда не забуду, – сон, которому он придал очень большое значение. Я увидела, что встретилась с Николаем Константиновичем Рерихом, и он дал мне кольцо, которое я помню очень хорошо. Кольцо было из белого металла, типа серебра, с синим камнем. Камень был не квадратный, а немного продолговатый, но четырёхугольный, вделанный в это серебро. Цвет камня был тёмно-синий, тусклый, не блестящий, не такой, как сапфир, но красивого, густого синего цвета. (Всё произошло после моего развода: получив развод, я получила книгу Учения.) Во сне у меня ещё было на правой руке обручальное кольцо. Николай Константинович сказал: "Для того, чтобы вы могли надеть кольцо, которое я вам даю, вы должны снять обручальное кольцо и протереть этот палец наждаком". Вы представляете, что это такое? До чего был загрязнён палец обручальным кольцом, что я должна была протереть его наждаком. Конечно, это символ, но такое было условие.
    Я рассказала этот сон Борису Николаевичу; он сказал: "Начертите кольцо, размеры камня; всё имеет значение. Вам понятно?". Я говорю: "Понятно". Мне было понятно, что значил этот сон.

 

* * *

    Когда-то, думая о Борисе Николаевиче, я написала себе памятку и назвала это "обет уважения и благодарности", – что я должна постоянно себе напоминать и за что я должна быть ему благодарна. Потому что только благодарность, только признательность может вызвать в нас должное чувство к нашему старшему сотруднику, к нашему старшему звену. Если этого не будет – благодарности, признательности, – то и соответственного отношения не будет. И я записала, что должна постоянно себе напоминать.
    Великая отзывчивость. Не было случая, чтобы он не отозвался на какие-то проблемы, вопросы, дела, болезни, беды его учеников. В данном случае я говорю о себе, но это относилось и к другим его ученикам. Великая отзывчивость, несмотря на то, что его положение было чрезвычайно тяжкое. У него на руках была больная жена, ему приходилось работать для куска хлеба. Он бы этим не занимался, потому что у него было дело величайшей важности, но приходилось целый день быть в химической лаборатории, он очень уставал на этой работе. Эта работа вообще мало полезная, как вам известно, но тем не менее приходилось зарабатывать на жизнь, и на жизнь очень скромную.
    В Харбине я бывала у них постоянно, помогала его жене по хозяйству, вникала во все дела. И потом, когда в Венёв приезжала, тоже помогала, сколько могла. Как скромно они жили! Просто в обрез! И он так был скромен и непритязателен сам, что довольствовался минимумом. И я должна сказать – вот такая деталь, уж если о нём говорить, – что ел он меньше меня. Мы садились обедать, и он съедал не больше одной пиалки супа и немного какой-нибудь зелени или рыбу. (Он любил удить рыбу, был рыбак, потому что волжанин. Я доставала ему воблу – его любимую еду.) Я ела больше. А он был мужчина нормального роста, очень хорошо сложённый, очень красивый, в любом возрасте.
    В Венёве они жили в квартире без удобств; он пилил и колол дрова, таскал уголь и воду из колонки. У них был огород. В средней полосе прекрасный климат, там всё очень хорошо произрастало. Я помню великолепные помидоры, которые он выращивал. И всё это надо было делать своими руками. И, кроме того, он получал огромное количество Записей, которые он записывал утром перед просыпанием. Он писал ещё в полусне, на ощупь, на небольших листочках (они были пронумерованы) и бросал их на пол. И потом он их расшифровывал. Я видела, как в свободное от хозяйственных забот время он сидел с этими бумажками и мельчайшим почерком переписывал их в тетрадку в клеточку.
    Вот так он жил. И тем не менее его сердце отзывалось на всё, начиная от глобальных явлений и политики, которой он интересовался, был "подкован" и знал всё, что происходит, и до наших самых мельчайших нужд.
    Эффективная помощь на земном и духовном плане. Ведь были и духовные проблемы со всякими своими свойствами. Иногда приходилось ему жаловаться на себя, на то, что что-то ещё не удаётся изжить. И после этого как-то легче было бороться – он помогал мысленно. Легче было что-то изживать. Не всегда, конечно, хотелось ему в этом признаваться, если были какие-то недостатки, но он иногда и сам улавливал и говорил: "У вас то-то и то-то". Но я никогда не отрицала, если он меня "разоблачал". А иногда и сама говорила: "Знаете, вот пытаюсь, но что-то не получается ничего". И в этом плане он тоже помогал.
    Я припоминаю, как он мне помог с пенсией. Мне было очень трудно, потому что часть моих документов была харбинская и надо было, чтобы здесь их признали. Если бы их тут не признали, я не смогла бы вовремя получить пенсию, у меня стажа бы не хватило до двадцати лет, а с ними у меня было намного больше тридцати. Он мысленно помогал с огромной силой. (Почему я и надеюсь теперь, что он будет нам помогать. И обращаться к нему надо.) И он сказал мне: "Как только вам назначат пенсию, посылайте телеграмму, я прекращу". Значит, каждый день, ритмично, он имел целый план каких-то работ, которые он ментально выполнял, и в том числе была моя пенсия. (Мать у меня была на иждивении, положение было бы тяжёлое, если бы не пенсия.) И я, как получила, сразу ему телеграмму: "Благодарю. Спасибо за помощь. Пенсию назначили". Вот такая деталь.
    Он мне говорил: "Не скрывайте, когда вы болеете". Я старалась скрывать, чтобы у него не оттягивать энергию. Он протестовал и велел мне всё равно сообщать. И когда болезнь или какая-то проблема, я ему пишу – и мне становится легче уже во время написания письма, – вот что интересно было. Тогда письмо в Венёв шло, может быть, неделю, а я уже сразу получала какое-то облегчение. Я ему об этом говорила. Борис Николаевич просил: "Отмечайте всё, ничего не пропускайте, всё это имеет значение. Всё это наша работа на ином плане".
    Сочувствие. Без сочувствия, естественно, нет отзывчивости. Если человек равнодушен, он не будет сочувствовать. Сострадание, доброта – всё это было у Бориса Николаевича, всё это включается в отзывчивость. То же самое он сказал мне после встречи с Юрием Николаевичем Рерихом. Борис Николаевич понимал, какая это величина, и понимал больше, чем мы понимаем. Он говорил: "Это поразительно – Юрий Николаевич откликается буквально на всё", – что происходит с женой Бориса Николаевича, как и где они устроятся, как с квартирой, с пенсией. Ведь Борис Николаевич уже был пенсионером, когда сюда приехал. В Харбине он выработал пенсию, но надо было, чтобы её здесь признали, у него тут не было стажа. И во всё это Юрий Николаевич вникал с необыкновенным сочувствием, и это поразило Бориса Николаевича. В то же время Юрий Николаевич говорил с ним о духовных явлениях и о чём-то вне нашего быта, и Борис Николаевич оценил это, конечно, в полной мере, он говорил: "Высоты духа".

 

* * *

    У Бориса Николаевича всегда ощущался огромный резервуар психической энергии. Этого я не ощущала ни в ком, я не говорю о Святославе Николаевиче Рерихе, быть рядом с ним – это было блаженство, даже выразить нельзя, как я себя чувствовала, когда сидела рядом с ним. Но поскольку мы говорим о Борисе Николаевиче, о следующем звене, – то ни в ком ничего подобного я не чувствовала.

 

* * *

    Расскажите о жене Бориса Николаевича.
    У него была жена-инвалид, очень много лет больная, за которой он ходил, как мать родная. Он был очень предан ей, ухаживал за ней и исполнял ту домашнюю работу, которую обычно исполняют жёны. Всё приходилось делать ему. Она кое-что делала по дому, но очень мало. Я это знаю, потому что у них бывала. И мы, конечно, тоже старались им помочь по хозяйству, естественно. И что могли, мы делали: убирали, приносили продукты и т.д.

    Разделяла ли она его деятельность?
    Конечно, да, безусловно. Он ей всё читал. Она часто присутствовала на наших занятиях. Когда приезжал Николай Константинович Рерих в Харбин, он бывал у Абрамовых, и она тоже была признана ученицей. Она тоже читала Живую Этику, но, конечно, уровень её духа и сознания был далеко не такой, как у него. Тем не менее она шла параллельно, по-своему воспринимала, и никаких препятствий ни к занятиям, ни к чтению Учения не было.

 

* * *

    Я вспоминаю прискорбный случай, когда самый старший, любимый ученик**** Б.Н.Абрамова сказал, что перерос его, – и оторвался полностью. Сам стал получать записи, не принял Записи Бориса Николаевича – и в результате остался в своём гордом одиночестве. Образцы своих записей он присылал, я их читала. Там не было того, что я называю "вибрациями"; он черпает это из себя и ничего нового не добавляет, не расширяя понятий, это только какие-то перепевы.
    Борис Николаевич говорил: "Близких мне людей я держу у сердца". Его ученик, который отказался от него, стал о нём очень неуважительно говорить. И Борис Николаевич сказал страшную вещь: "Я перестал держать его у своего сердца". И всё. Он его не осуждал, он перестал держать его у своего сердца, и тот остался сам по себе. Это страшно для будущего, хотя он этого мог и не заметить в своём величии. Он очень возвеличил себя.

 

* * *

    Вот и идёшь по этой светлой дорожке в его Луче. И когда идёшь в Луче, или в Токе, тёмные, конечно, частично вредят, но сокрушить они не могут. Но если человек сказал: "Я сам светоч, я сам луч, я сам по себе", – что из этого может получиться? Результат, может быть, далеко не сразу скажется, так же, как не сразу сказываются и результаты следования [за Учителем]. Это же постепенный процесс. И я этот процесс прохожу без конца, и если какие-то результаты есть, то это результаты этого процесса, той части пути, которая пройдена. Ведь он будет идти бесконечно.

 

* * *

Сон о Борисе Николаевиче. Я стояла рядом с ним – и приходилась ему по колено, а он выглядел как многоэтажный дом. И всё-таки он стоял на земле, и я стояла на земле. Высший Иерарх не стоял бы уже на земле, видимо. А он всё-таки стоял, но высота его была со мной несоизмерима. Я ему по колено, представляете эту картину? То есть какое-то соотношение должно быть. Иногда оно бывает видимо или показано во сне, иногда не видимо, но тем не менее оно всё-таки существует.

 

* * *

    Была ли переписка у Б.Н. Абрамова с Н.К. Рерихом?
    Да, переписка была интенсивная, с Николаем Константиновичем и Еленой Ивановной, всё время. Он просил меня заглядывать в почтовый ящик, говорил: "Вынимайте всё". Однажды, когда я к нему шла, вынула письмо Елены Ивановны из Калимпонга, подержала в руках... Он нам давал читать отрывки.
    Он рассказывал, что, когда Николай Константинович приехал в Харбин и остановился на житьё у брата, а дом брата был как раз напротив, через довольно узкую улицу, Абрамовы в своей квартире чувствовали такую радость, что им хотелось петь "Христос воскресе", как в светлую Пасху. Оттуда через улицу шёл такой Свет, что они ходили окрылённые оба и им хотелось петь пасхальные песнопения. Вот такая радость шла от Гуру. Уж е с самого приезда Николая Константиновича Борис Николаевич почувствовал это и сразу к нему пошёл, и был принят тут же. Как спокойно говорил и держался Николай Константинович, ни одного лишнего жеста, казалось, что он даже неподвижен. Он говорил очень ровно, очень спокойным голосом, в определённом темпе, без особых интонаций.

 

* * *

    Я перечислю, чем я многократно обязана Борису Николаевичу:
    – благоприятными обстоятельствами жизни;
    – лечением болезней;
    – воспитанием характера;
    – расширением сознания. Я ведь начала читать сначала без него. Мне принесли книгу, я стала читать и сказала: "Это моя книга". Но когда я стала заниматься у Бориса Николаевича и получать ответы на вопросы – это колоссально расширило сознание;
    – ценными советами и предупреждениями. Советы были как житейские, так и, в основном, духовные и предупреждения против различных опасностей и в жизни, и в духовной сфере, потому что там тоже много опасностей;
    – получением знаний;
    – получением ценных пособий. Я от него получила некоторые книги (потом я их доставала, но вначале он давал), он давал Письма Е.И.Рерих – мы делали конспекты;
    – защитой;
    – помощью;
    – непрестанной заботой. Вот этим я многократно обязана и бесконечно признательна, потому что без этого можно было и не устоять. Тут, в Новосибирске, я осталась в полном одиночестве, и была только переписка с ним. У меня много его писем, там он тоже кое-что выписывал из Записей, это у меня ещё не обработано. Я берегу эти письма. Каждое письмо от него – это был великий праздник. Я уже приблизительно знала, когда получу, и всё бегала, смотрела в почтовый ящик – не пришло ли от него долгожданное письмо?

    Воспроизводится по изданию:
    Журнал "Восход", № 7 (159), Июль, 2007

 

Ответы Н.Д. Спириной на вопросы сотрудников Киселёвского Рериховского Общества на встрече в 1993 году

    Наталия Дмитриевна, расскажите, как произошла Ваша первая встреча с Борисом Николаевичем Абрамовым.
    Она произошла в Харбине – вы знаете, что я из Харбина. Ещё до встречи с Борисом Николаевичем я начала читать книги Учения. Когда японцы оккупировали Маньчжурию, было страшное нищенство, не было ни бумаги, ни копирки, и книги уже трудно было достать. У нас не было своих книг Учения, а мне хотелось их иметь. Я приобрела машинку, прошла курсы машинописи и перепечатала своими руками девять книг Учения. Их я привезла с собой [в Россию]. У Бориса Николаевича были более старшие ученики, один из них вёл у нас группу и рассказал Борису Николаевичу обо мне. Он захотел со мной встретиться и сам ко мне пришёл. Так состоялась наша первая встреча, мы с ним познакомились и долго беседовали. После этого он относился ко мне уже как к своему человеку...
    У Бориса Николаевича всё время шла очень интенсивная переписка с Рерихами – Еленой Ивановной и Николаем Константиновичем. Вы знаете, что он [Н.К. Рерих] приезжал в Харбин с Юрием Николаевичем, и Борис Николаевич с ним встретился. Николай Константинович признал его учеником и дал ему кольцо; только двоим дал – ему и Альфреду Хейдоку, которого я тоже знала и встречалась с ним, он приезжал ко мне несколько раз.

    Наталия Дмитриевна, Вы были у Бориса Николаевича единственной ученицей?
    Нет, я была не одна, нас было человек пять. Но сюда [в Советский Союз] мы с ним приехали вдвоём.
    К Борису Николаевичу в Венёв я ездила каждое лето. Всю домашнюю работу он делал очень терпеливо, спокойно, не торопясь, всё как-то спорилось. Они жили на частной неблагоустроенной квартире, приходилось и воду таскать, и уголь, пилить дрова, топить печь. Тем не менее он всё успевал. Всё, что получал, записывал по ночам. Перед ним лежала целая кипа бумажек, он брал и записывал на ощупь, а днём разбирал их и переписывал уже в тетрадку. Эти тетрадки сохранились и теперь издаются.

    Не ошибался ли Борис Николаевич в распознавании людей?
    Думаю, что нет. Конечно, в некоторых случаях он не был всеведущим. Видите ли, есть свободная воля: на данный момент ученик устремлён и готов работать, но кто знает, что будет дальше. Ведь и Учителя писали о зеркалах будущего, что на данный момент нам намечено такое-то будущее, а если мы свернём в сторону под влиянием наших неизжитых слабостей, изберём другой путь – тут же зеркало будущего меняет свою картину. В таком случае это не ошибка, а просто невозможность предвидеть. Можем ли мы сами за себя ручаться? Иногда бывает, что уже очень продвинутые люди вдруг попадаются на самомнении, на гордости или на тщеславии.

Как понимать слова «под Щитом Учителя»? Наверное, надо заслужить, чтобы тебя приняли под Щит? Как почувствовать эту помощь?

Чем больше вы будете о нём думать, тем больше будете его чувствовать. Мы, конечно, все несовершенны, но Елена Ивановна пишет: «А где же они, совершенные?» Несмотря на это, нас терпят и нам помогают, потому что мы проходим известные этапы. Совершенные находятся там, на небе, но мы же не Ангелы. Но они не Ангелами занимаются, а нами. Поэтому, если вы искренне устремлены к добру и хотите стать лучше, — вам, конечно, всегда будут помогать, но надо обращаться и быть уверенными, что вам помогут. Помощь приходит в последний момент.

Наверное, часто обращаться за помощью нельзя?

Необходимо памятование и, если грозит опасность, обращение: «Помоги». Длинные молитвы нам не предписаны. Сказано: «Люблю Тебя, Господи, — вот и путь к Нам». Надо размышлять: а что было бы у вас в жизни, если бы вы не встретили Учение, не были бы знакомы с ним? Жили бы как-то, но совсем не так, как сейчас. Подумайте: что тогда с вами было бы? И тогда вы начнёте невольно чувствовать признательность и любовь за то, что вы получили. Потому что без Учения кто мы такие? Бессмысленная жизнь, отрезок неизвестно откуда и неизвестно куда, а впереди могила. Кого устраивает могила? Никого. А когда знаешь, что никакой могилы нет, а есть продолжение, и в Учении очень много говорится о Тонком Мире, об условиях пребывания там, — то это преображает всю жизнь. Вы поднимаетесь уже в иное измерение и чувствуете себя совсем по-другому. Вы, конечно, продолжаете заниматься хозяйством, растить детей и так далее, но уже совсем по-другому. И вы знаете, что у вас есть перспектива. А если что-то случилось, если тяжёлая карма — вы платите долги и учитесь, ведь карма — наш учитель. Если кто-то не накормил голодного — сам должен поголодать, если больному не помог — поболей сам. И всё тогда можно объяснить.

Наталия Дмитриевна, как Вы относитесь к такой молитве, как «Отче наш»?

Если это помогает вам войти в контакт с Отцом Небесным, то почему же нет?

Мне мало понятно обращение «раба Божия».

Теперь мы сотрудники, а раньше были рабами. А Учитель говорит: «Не богами, но сотрудниками дозволено Нам быть. Это завет простоты». Они хотят быть Старшими Сотрудниками, но не богами. Есть поговорка: «До Бога высоко, до царя далеко». А если до Бога высоко, то и контакта с Богом у нас не будет. Но если «Я — вы, вы — Я — частицы Божественного Я», если это наш Отец, в нас Его частица, то Он не высоко, а в нас. Это очень важно ощутить, что каждый из нас — Его частица, иначе и быть не может. Ведь и в христианстве сказано: «Бог вездесущ». Что значит «вездесущ»? Значит — Он в цветке, значит — Он в земле. Читали ли вы «Бхагават Гиту» в переводе Каменской? Это совершенно изумительная вещь, где Всевышний говорит через Кришну: «Я и вкус воды, я и блеск луны и солнца, и священное Слово в Ведах, и звук в эфире, и мужество в людях. Я — чистый запах земли и свет огня». Вы понимаете, Он — всё. И тогда мы Его и ощущаем в себе. Раньше было только «подай» и «помилуй». А где же «люблю Тебя, Господи»? Неужели ребёнок, подходя к отцу или к матери, должен обязательно ему в ноги кланяться? Он к ним идёт на руки и целует, ведь это же естественно. Наши физические родители — это временные родители. Помните, Христос говорит: «Много у вас было и отцов и матерей, и жён и мужей». А Отец у нас один — то, что есть Всё — вся Вселенная, это есть Он. Это не персонифицированный старец, который сидит на облаках, это — ВСЁ, это Космос в его непредставимом многообразии.

В «Гранях Агни Йоги» (т. 1, с. 219) сказано, что когда мы читаем Записи вслух, то невидимых слушателей вокруг нас больше, чем видимых, и «начинает неистовствовать тьма» и работать против нас. Не является ли это указанием, что мы не должны читать?

Ни в коем случае, потому что Борис Николаевич говорил, что слушателей у нас из Тонкого Мира много, и многие питаются нашими беседами, не только тёмные.

К ним нужно обращаться?

Нет, мы должны просто заниматься, а они слушают, и каждый берёт то, что ему надо. И не только тёмные вокруг нас. Они, само собой, пытаются помешать, но если мы крепко объединены — это большая сила. И существа из Тонкого Мира, голодные духовно, тоже примагничиваются, слушают то, что им надо. Конечно, у нас слушателей много, но мы о них не думаем, мы их не видим. Сказано, что пространство наполнено и переполнено, оно вовсе не пустое и там очень много тонких существ, которые слушают нас и всё, что мы говорим, воспринимают так же, как вы воспринимаете, — каждый по-своему. Нас это никак не должно беспокоить. Но с тёмными надо быть всё время начеку. И единение — это та сила, которая им не даёт возможности успешно безобразничать. Сказано, что нуклей даже из двух-трёх явленных друзей-сотрудников может явить помощь большим делам, но они должны быть объединены огненным уважением к Иерархии и друг к другу. И тогда два-три человека — это уже большая сила. А Христос говорит: «Там, где двое или трое собрались во имя Моё, там и Я среди них». Вы представляете, что значит «во имя Моё»? Это значит, когда мы во имя Учителя, во имя Учения собираемся — «там и Я среди них», — так Христос сказал. Между прочим, в Евангелии содержится очень много таких законов бытия. Я считаю, что Заповеди — это космические формулы. «Там, где двое или трое объединились, там и Я среди них» — разве это не формула?

Это означает Присутствие?

Да, Присутствие. Его Луч с нами, когда у нас дружное единение. Учитель говорит: «Я могу помогать там, где имеется дружное единение». Вот мы сейчас дружно объединились, никто из нас ни против кого не возражает — значит, Учитель может помочь. Но если у нас в ядре раскол, что-то кому-то не понравилось — Он не может помочь, потому что нет условий. А условия — это единение и уважение друг к другу. Мы все знаем и недостатки друг друга, и достоинства. Помните, что сказано: «Нужно в удвоенное стекло смотреть на всё доброе в человеке и в десять раз уменьшать явление несовершенства, иначе останетесь прежними. Наш ученик должен иметь глаз добрый». Это спасает нас от взаимных осуждений. Конечно, у всех есть недостатки, человек есть процесс, как сказал Будда. Мы всегда в процессе. И у наших Учителей тоже есть Учителя — это процесс, и он неостановим.

Предположим, собираются люди разного уровня сознания, но устремлённые к одному. Тогда они могут притянуть Луч?

Конечно, если мы к одному устремлены. «Объединяет только цель, не верь другому единенью».

Скажите, с чего начинается раскрытие центров? Наверное, надо ожидать контакта, чтобы они раскрылись? Какой центр начинает работать первым?

Вовсе не обязательно, чтобы открылся третий глаз, или чтобы солнечное сплетение стало бы вращаться, или кундалини бы поднялся. Это совсем не требуется, и не надо об этом думать. Главное — сердце. Уверяю вас, что открытие центров происходит естественным путём — путём очищения и любви. Я никогда не думаю о центрах, никогда. В Учении гораздо большее значение придаётся чувствознанию, его и надо развивать. Центры раскроются по мере очищения и устремления. И вы о них даже не заботьтесь и не думайте. Меня лично они нисколько не волнуют, потому что достижение не в них. А вот чувствознание, как сказано, есть прямой путь в Шамбалу. Что это значит? Если бы у нас не было никакого чувствознания, мы бы не поверили, что есть Шамбала, что есть Старшие Братья. Но что-то внутри нам говорит, что Они есть, хотя мы Их не встречали. На географических картах никакой Шамбалы в помине нет, но мы знаем, что она есть, и ничто нас в этом не переубедит, — это и есть чувствознание. Когда мы знаем поверх доказательств, воспринимаем Учение и чувствуем, что это именно так, а не иначе, — это тоже чувствознание.

    Воспроизводится по изданию:
   Журнал "Восход", № 8 (196), Август, 2010.

 

З.Г. Фосдик. Светлый дух

    Фосдик Зинаида Григорьевна (1889-1983) – духовная ученица семьи Рерихов, активный деятель многих рериховских организаций, директор Музея Н.К. Рериха в Нью-Йорке (с 1949 г.), пианистка, искусствовед, педагог, переводчица, автор воспоминаний "Мои Учителя. Встречи с Рерихами (По страницам дневника: 1922-1934)". Исполнительный директор Американо-русской культурной ассоциации (АРКА). Участница Центрально-Азиатской экспедиции Н.К. Рериха на Алтай (1926 г.) и в Монголию (1927 г.).

    С Б.Н. Абрамовым я познакомилась через письма, в начале 50-х годов. Е.И. Рерих мне о нём писала, указывая на его светлый дух и серьёзную работу по изучению философии и учений Востока. Я начала с ним переписываться, и меня всецело очаровал его чудесный язык и тонкость его переживаний, а также поэтическая жилка, проходившая через его письма. Он тогда много общался с молодёжью и укреплял в ней любовь к Родине и к служению ей. Сам он всегда стремился вернуться на Родину, что ему удалось в 1959 году.
    Жизнь его была трудной, из-за серьёзно больной жены; кроме того, он боялся, что продолжительное путешествие явится опасным для неё. Я его увидела в 1961 году, когда приехала в Москву по поручению нашего Музея для изучения архивов о Н.К. Рерихе. Борис Николаевич во многом мне способствовал, был полон воодушевления, находил для меня нужные справки, а также знакомил меня с кипучим духом тогдашней жизни и устремлениями молодёжи к новым веяниям в литературе и искусстве. Сам он горел огнем духа, верил в светлое будущее, был полон внутренними исканиями. Красота, в чём бы она ни выражалась, на него глубоко действовала, он весь светился при соприкосновении с нею. Всем он хотел помогать, чем только мог. Помню его слова: "Я всегда привык давать, а вот брать трудно для меня".
    Ушёл чистый, прекрасный человек, пробудивший во многих сердцах любовь к красоте, и эти семена, посеянные им, будут произрастать, чем и докажут, что смерти нет, а есть лишь беспрерывный поток, вечно несущийся вперёд, в светлое для всех будущее.

 

Из писем З.Г. Фосдик Б.Н. Абрамову

    18 апреля 1957 г.
    Получила Ваше сердечное письмо и очень обрадовалась ему – давно не имела вестей от Вас. Письмо Ваше пришло за день до 24-го Mapта, и мы мысленно были с Вами, чувствуя также присутствие наших Светлых Учителей. (...)
    Родной мой друг, я глубоко огорчена состоянием Вашего здоровья, но верю, что оно улучшится. (...)
    Направляйте кристаллы психической энергии в слабые места в Вашем организме, там, где чувствуете боль, – это Указано в Учении. Эти посылки направляйте чётко, устремляя мысли по определённому направлению. Помощь безусловно выявится. (...) Вел. Вл. заботится о Вас, и Вы должны помочь Ему ярым устремлением – таким путём Его Луч найдёт Вас. Конечно, я знаю, что это для Вас не ново, но когда мы страдаем физически, мы часто ищем и физических средств для облегчения. А лучи и вибрации, посылаемые нам, несут облегчение центрам – помощь наисильнейшая.
    Знаю, что наши мысли часто соприкасаются, и очень радуюсь, что и Вы чувствуете это. После ухода нашей Родной должен был быть определённый период её отдыха, и тогда нельзя было её тревожить обращениями к ней. Но я думаю, что этот период уже прошёл, ибо вы и мы имеем сообщения, когда это бывает нужным.
    Невыразимо прекрасны эти светлые вести, и они дают крылья духу, возжигая новый огонь в сердце. (...)
    Шлю вам мысли от сердца.
    Преданная вам, З.Ф.

    17 мая 1958 г.
    Родной Друг,
    Союз, скреплённый нами всеми, под руководством нашей Любимой, не должен слабеть. (...)
    Да, дорогой друг, расстояния не существует между душами, родственными друг другу, но подчас наш бедный язык не в состоянии выразить в словах всё то, что чувствуется в духе. Вспоминается чудесное изречение (цитирую на память) – разлука должна быть, иначе не встретиться.
    Свет несущие весточки восприняла всем сердцем и очень, очень благодарна за них. Дух сознаёт, с кем хочет яро трудиться. Верю, придёт эта пора и путь будет продолжен вместе. (...)
    Много думаю о Вас – наши ауры близки.
    В духе с Вами, З.Ф.

    4 августа 1957 г.
    Родной Друг,
    Получила Ваши письма – несказуемо помогли они мне в эту трудную пору. Ваше письмо от 17 Мая поразило меня предвидением идущего горя – ухода Дедлея.
    Не могу писать подробно о многом, но должна сказать Вам, моему другу, что многие достижения должны были быть закончены им до его ухода. (...)
    Прекрасны Ваши мысли о восстановлении моего духовного и физического равновесия – принимаю их полностью. (...)
    Верю в нашу с Вами встречу здесь, на земле, в недалёком будущем. Да хранят вас обоих Силы Света.
    Преданная Вам, З.Ф.

 

О.А. Копецкая. Путь к Красоте

    Копецкая Ольга Адриановна (род. в 1924-1999) – ученица Б.Н. Абрамова в Харбине. С 1959 г. жила в Австралии, сотрудница альманаха "Феникс" (главный редактор – B.C. Нагель, Аделаида, Австралия).

    Образ этого человека навсегда останется в сердце.
    Большой друг и почитатель Николая Константиновича Рериха и его жены Елены Ивановны – Борис Николаевич был полон устремления к прекрасному, к творчеству, к искусству. Книги и картины великого русского художника и мыслителя очень ценились Борисом Николаевичем, и стены его квартиры были всегда украшены репродукциями картин Рериха.
    Всю свою жизнь посвятил он изучению книг Учения Живой Этики. В жизни, полной труда и забот, всегда находилось время и место для устремления к высшим идеалам. Жизнь его была как луч света, устремленного кверху, – жизнь трудная, необычная и прекрасная. Эта жизнь – звезда духовности, которая осветила путь многим, стремящимся к красоте и духовному совершенствованию.
    Трудился он ежедневно, методично и ритмично, независимо от состояния здоровья и других обстоятельств – по его собственным словам, "как восход солнца", – так как только ритмическая работа без пропусков может принести желаемые результаты. Устремлен был всегда в будущее и учил нас, своих учеников, устремляться в будущее, работать над собой, учиться и накапливать знания для будущего, – не жить прошлым. В будущем можно достичь желаемого, в прошлом ничего изменить нельзя.
    Имел он большое сердце, которое вмещало все наши достоинства и недостатки, а также обладал большим терпением, чуткостью и бережностью по отношению к людям. И кто помогал нам и поддерживал нас в трудные минуты жизни, как не он? Для нас он был как скала, на которую можно было опереться в минуты слабости.
    Любовь к Родине проходила красной нитью через всю его жизнь. Во время Второй Мировой войны, находясь за пределами Родины, он живо следил за ходом событий, и когда немцы были у самой Москвы и положение казалось критическим, помню, он часто повторял: "Нет, не возьмут они Москву, победа будет за русскими, иначе быть не может, я твёрдо это знаю". И слова его оказались пророческими. При первой возможности он осуществил свою мечту и вернулся на Родину.
    По натуре был он человеком тонким и возвышенным, любил поэзию, живопись, музыку. Любимой его музыкой была "Лунная" соната Бетховена. Сам писал стихи. В людях стремился видеть всё хорошее и светлое, много общался с молодёжью, и беседы с ним на темы о значении искусства и творчества, о самоусовершенствовании, о цели жизни, о счастье, о жизненном пути, о вечности и ещё о многом другом были интереснейшими беседами, которые запали в сердце на всю жизнь.
    Прожита была светлая и яркая жизнь, и можно только пожалеть, что так рано ушёл он из нашей жизни.
    Помню его заветы, которые остались в сердце как вехи в жизни. Вот несколько из них:
    "Не временные мы, но беспредельные", следовательно, и все знания, накопленные в течение всех наших жизней, останутся с нами навсегда. Это наше единственно ценное достояние. На приобретение знаний и следует тратить своё время.
    "Иди верхним путём" – не трать драгоценного времени на мелкие неприятности в жизни, будь выше всего этого и не выпускай из поля своего зрения прекрасное и светлое, к нему стремись.
    "Имей глаз добрый" – старайся не замечать недостатков в людях, но все их достоинства увеличивай в десять раз, тем улучшится род людской.
    "Цементируй пространство добрыми мыслями" – контролируй мысли свои, так как не только дела и слова имеют свои следствия, но и мысли также. Добрые мысли принесут и добрые следствия.
    Своим примером утверждал данные положения.
    Воспоминание о нём вызывает чувство признательности за указанный путь к красоте, за бережное и чуткое руководство на этом пути.

 

О.А. Копецкая. Он был человеком с большой буквы

    Я встретилась с Борисом Николаевичем Абрамовым в 1942 году в городе Харбине. Мне было в то время 18 лет. Я была студенткой колледжа Христианского союза молодых людей, где Борис Николаевич работал секретарём. Однажды он принёс мне книгу "Зов" и дал прочесть несколько страниц. Прочтя эти несколько страниц, я почувствовала что-то необычное в этой книге, что-то такое, что необходимо было ещё перечитать. Я попросила разрешения взять эту книгу домой, чтобы прочесть её всю. Разрешение я получила.
    Прочтя книгу, я вернула её Борису Николаевичу и при этом спросила, нет ли ещё книг, написанных на эти темы. Он сказал: "Есть". После этого я была приглашена в его дом, познакомилась с его женой, затем познакомилась с группой, с которой он занимался. Таким образом произошло моё знакомство с Наталией Дмитриевной Спириной.
    Я была принята в его группу, которую мы и посещали раз в неделю. На этих встречах Борис Николаевич читал нам что-нибудь из своих Записей, потом мы делились друг с другом своими мыслями, прочитанным и накопленным за прошедшую неделю материалом, – кто-то написал стихотворение, кто-то – рассказ или сказку, кто-то изложил свои мысли в виде статьи, кто-то видел необычный сон. Обстановка всегда была тихая, спокойная, радостная. Уходили домой, заряженные светлыми энергиями на всю неделю.
    Борис Николаевич был худощавым, немного выше среднего роста, волосы у него были светлые, зачёсанные назад, глаза голубые, иногда серые. Но глаза эти... Это было нечто, в чём отражался, видимо, его духовный мир. Эти глаза светились изнутри каким-то светом. Когда, говоря с кем-либо, он смотрел на собеседника, этот свет изливался из его глаз и говорящий с ним чувствовал радость, чувствовал, что получает духовное богатство, в то же время он чувствовал себя под незримой защитой... Трудно передать словами это чувство.
    Это был человек, который всегда и во всём готов был помочь. Мы знали, что к нему всегда можно обратиться с любой просьбой, за любым советом и получить помощь, получить всё, что он мог дать.
    Он был Человеком с большой буквы. Его жизнь земная была очень нелегка, но во всех трудностях жизни он видел ступень для развития духа. Он говорил, что когда трудности окружают так, что кажется, что нет выхода, то остаётся один выход – кверху, и об этом никогда нельзя забывать. Это был человек, который всегда звал к Красоте, к Свету, к творчеству, он поощрял малейшие проявления творчества в окружающих его людях, имея "глаз добрый".
    Он принимал Записи, посылаемые ему из Высшего Источника, и это было подтверждено Е.И. Рерих. Свои Записи он вёл регулярно, как восход солнца, по его словам; пропусков не было никогда. Их не могли вызвать ни болезнь, ни какие-либо другие внешние обстоятельства. Он также писал стихи и рассказы, немного рисовал.
    Уход из жизни он видел всегда как освобождение от земных уз и тягот, он видел его как награду за тяжело прожитую жизнь, когда дух может приобщиться к просторам, красоте и радости Беспредельности, когда дух может служить делу Великих Владык, а также учиться всему, так как в Беспредельности нет границ. Он всегда говорил: "После моего ухода из жизни никогда не думайте обо мне как о мёртвом, но только как о живом".

Август 1993 г.

 

Л.Ф. Страва. Наш ведущий

    Страва Людмила Феликсовна (ум. в 1980 г.) – друг и ученица Н.Д. Спириной в Харбине. Впоследствии переехала в Америку, работала секретарём Музея Николая Рериха в Нью-Йорке, была близкой сотрудницей 3.Г. Фосдик.

    Я познакомилась с Б.Н. Абрамовым, ещё живя в Харбине, много лет тому назад. Для меня он навсегда останется родным и близким человеком.
    Несмотря на трудную пору того времени, когда мы, молодёжь, казалось, не видели просвета в нашей будничной жизни, этот светлый и замечательный человек сумел объединить нас в одну сплочённую, маленькую, дружную семью.
    Он был нашим ведущим. Он, которого жизнь совсем не баловала, всегда озабоченный длительной болезнью своей жены, трудной и нелёгкой службой преподавателя, он находил для нас, своих "детей", как он нас, бывало, называл, ласковое слово. Отрывая от себя время, он, порою и сам будучи больным, всегда старался нас повидать, ободрить и поддержать.
    Борис Николаевич горячо любил свою Родину и всегда стремился и нам внушить эту любовь к ней. Он говорил, что нужно приготовить себя для будущего, когда придёт возможность жить на Родине. Он учил нас необходимости лучше знать прошлое нашей Родины и гордиться её научными достижениями, познакомиться с её древней культурой, а также учиться и набираться новых знаний, чтобы быть полезными Родине, когда придёт время вернуться туда. Борис Николаевич расширял наш кругозор, прививая нам высокое понятие красоты во всём – в музыке, искусстве, литературе.
    Те десять лет, что я его знала, останутся для меня навсегда самыми лучшими годами моей юности.
    Наш дорогой Борис Николаевич много отдал нам своей энергии, не прося ничего взамен, но мы получили от него всё светлое, что западает в сердце надолго и остаётся на всю жизнь.

 

З.Н. Чунихина. Мощь мысли

    Чунихина Зинаида Николаевна (1900-1986) – близкий друг семьи Абрамовых по Харбину. Переехала в Россию в конце 1950-х годов, жила в городе Черногорске, Красноярского края; часто и подолгу гостила у Абрамовых в Венёве, помогая им.

    Несломимая вера, подкрепленная знанием. Она зажигала окружающих, давала силы. Он не только верил, он знал, и это действовало убедительно. Он делился своими знаниями. Каждая его фраза была откровением.
    Большая устремлённость и сильная творческая мысль, направленная на Благо! Это чувствовалось окружающими и носило характер непреложности. Сила мысли его была велика! Во всём сквозила убеждённость. Его мысль была действенна, она не раз несла помощь людям, которые часто и не знали, откуда она исходит. Он щедро делился своим огоньком.
    С благодарностью вспоминаю его духовную поддержку, его слова утешения в тяжёлые минуты жизни! Много мудрых слов было сказано, которые вошли в мою память.

* В одной из рукописей Б.Н. Абрамова: "звенящих мечтой".
** Алайа (санскр.) - Вселенская Душа.
*** Имеются в виду те, кто впоследствии стали учениками Б.Н.Абрамова (примеч. ред.).
**** Речь идёт о Н.А. Зубчинском (Уранове) (примеч. ред.).
1 Листы Сада Мории. Зов, 24.10.1921.
2 Матф. 7:24.
3 Иерархия, 434.
4 Мир Огненный. II, 248.
5 С.Н. Рерих. Слово об отце./ Рерих Н.К. О Вечном… М., 1991.
6 Иерархия, 4.