Абрамовские чтения 2017

Приветственное слово Сибирского Рериховского Общества, г. Новосибирск

Приветственное слово Омского филиала Сибирского Рериховского Общества, г. Омск

Омский филиал Сибирского Рериховского Общества поздравляет всех участников торжественных мероприятий, посвященных 120-летию со дня рождения Бориса Николаевича Абрамова, выдающегося сына России, мыслителя, внесшего огромный вклад в мировую сокровищницу духовных исследований!

Выражаем огромную сердечную благодарность сотрудникам Сибирского Рериховского общества, Тульского Рериховского исследовательского центра за подвижнический труд в создании первого в нашей стране Музея Бориса Николаевича Абрамова и установки новой Мемориальной доски. Значимость этого события трудно переоценить, увековечивание памяти Б.Н. Абрамова — новая веха в развитии и становлении рериховского движения во имя Культуры, во имя Общего Блага! Поздравляем с рождением Нового очага Культуры, новым Магнитом, который будет притягивать новые прекрасные возможности не только для Вашего города и для Новой России!

Всем участникам торжественных мероприятий, ХХI-х Абрамовских Чтений желаем плодотворной работы, радости единения, радости познавания и открытия новых страниц многогранного творчества Б.Н. Абрамова!

С сердечным приветом и самыми лучшими пожеланиями,

В.Е. Трапезников,
пгт. Монино, Московская обл.

Борис Николаевич Абрамов. Страницы Жизни. 1906-1918 гг.

О жизни и деятельности Бориса Николаевича Абрамова написан ряд публикаций. Но ранний период его жизни остается нам абсолютно неизвестным.

На юные годы Бориса Николаевича, родившегося в 1897 году, пришлись одни из самых драматических моментов нашей Родины: Первая мировая война, Февральская и Октябрьская революции, Гражданская война. В 1917 году, году двух революций, Борису Абрамову было 20 лет.

В архивах городов Москвы и Санкт-Петербурга мы обнаружили ряд документов, которые помогут нам больше узнать о том, как складывалась судьба Бориса Николаевича Абрамова в эти непростые годы.

Среди документов личное дело студента Императорского Московского Университета Бориса Николаевича Абрамова, его послужной список на 1917 год, документы о периоде его обучения в Школе Прапорщиков по Адмиралтейству в Ораниенбауме.

Но начнем наш рассказ с места рождения Бориса Николаевича.

В 1896 году в Нижнем Новгороде прошла самая большая в дореволюционной России Всероссийская художественно-промышленная выставка, по случаю которой в городе были проведены масштабные работы по благоустройству.

Борис Николаевич Абрамов родился в следующем году в обновлённом городе.

В личном деле студента Б.Н. Абрамова хранится Метрическое свидетельство о рождении, выданное в апреле 1904 года, в котором сказано:

«Борис, сын Подпоручика Кремлевского 246-го батальона Николая Николаевича Абрамова и законной жены его Екатерины Григорьевны, православных, рожден тысяча восемьсот девяносто седьмого года Июля двадцатого, а крещен двадцать четвертого числа. Таинство крещения совершал священник Николай Воскресенский».

Борис Николаевич был потомственным дворянином и вторым сыном в семье.

Сохранился любопытный документ за подписью Предводителя Нижегородского дворянства и секретарей:

«1904 года Июля 20 дня, из Нижегородского Дворянского Депутатского Собрания выдана эта копия с определением сыну штабс-капитана Николая Николаевича Абрамова, – Борису Николаевичу Абрамову, в доказательство его дворянского происхождения».

Этим же документом в списки потомственных дворян включается мать Екатерина Григорьевна Абрамова и родной старший брат – Николай Николаевич Абрамов.

В августе 1906 года в возрасте 9 лет Борис Абрамов начинает обучение в Нижегородском Дворянском Институте Императора Александра II, где он получает 8-летнее среднее образование.

Дворянский Институт по признанию современников считался одним из лучших учебных заведений своего времени.

Был основан в 1844 году нижегородским дворянством.

Работало учебное заведение по типу классической гимназии того времени. Попечители и предводитель нижегородского дворянства внимательно следили за материальной базой института, научной, физической и эстетической подготовке воспитанников.

В институте помимо Закона Божьего, русской грамматики и словесности, точных наук, нескольких иностранных языков, обучали танцам, музыке, гимнастике.

Внутренняя жизнь института была разнообразной и интересной: неоднократно приезжали высокие гости в лице их императорских величеств и членов царской фамилии.

Проходили мероприятия, связанные с событиями российской истории и жизнью видных деятелей литературы, искусства, науки, проводились спортивные состязания и литературно-музыкальные вечера.

Многие воспитанники Нижегородского Дворянского института составили славу России. Среди них поэты и писатели: И. Рукавишников, В. Садовский, А. Звенигородский, композитор М. Балакирев, историк К. Бестужев-Рюмин и другие.

Настоящей находкой стал фотоальбом «Нижегородский дворянский институт Императора Александра II. 1913 учебный год», изданный в Париже. Более тридцати снимков дают прекрасное представление о внешнем виде учебного корпуса, его интерьерах, проводимых занятиях с учениками и их быте. Посмотрим некоторые фотографии из этого альбома.

Само здание является памятником архитектуры и было построено по проекту архитектора А.А. Пахомова в 40-х годах 19 века.

Аванзал – помещение перед входом в Актовый зал.

Дворянский институт работал на полном пансионе.

Обратим внимание на слове приготовительный – этот класс не входил в число 8 классов образования, вместе с ним срок обучения составлял 9 лет.

В школе был свой Оркестр, состоящий большей частью из учеников заведения и преподавателей.

8-й класс на уроке Закона Божьего. В аттестате у Бориса Абрамова по этому предмету стоит оценка отлично (5).

В центре, рядом с преподавателем сидит Борис Николаевич Абрамов. На этой фотографии сделанной в первой половине 1913 года ему 15 полных лет.

В Нижегородском Дворянском Институте Борис Николаевич обучался по 28 апреля 1915 года и окончил полный восьмиклассный курс с серебряной медалью.

По окончании ему выдан аттестат зрелости за № 800.

20 июня 1915 года Борис Николаевич Абрамов подает прошение на имя Ректора Университета: «Имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство о зачислении меня в число студентов Юридического факультета ИМПЕРАТОРСКОГО Московского Университета».

«Зачислен студентом Юридического факультета и дата 7 июля 1915 года».

Из четырех фотографических карточек, подписанных рукой самого Абрамова, в архиве хранятся три.

На обратной стороне фотографии Бориса Николаевича с печатью имеется надпись:

«Сим удостоверяю что на этой карточке изображен Борис Николаевич Абрамов, окончивший курсы Нижегородского Дворянского Института Императора Александра II в 1915 г. – получивший аттестат зрелости от 29-го апреля 1915 года, за № 800. [и дата] мая 1 дня 1915 года».

На этих фотографиях Борису Абрамову 17 лет и 9 месяцев.

Осенью 1915 г. в Московском университете числилось чуть менее 12000 студентов (из них 4400 человек учились на юридическом факультете, куда подал прошение Б.Н. Абрамов)

В личном деле студента хранится «Свидетельство о явке к исполнению воинской повинности». Согласно этому документу, поступление Бориса Абрамова на службу в постоянные войска, отсрочено для окончания образования в Императорском Московском Университете до призыва 1924 года.

Вплоть до начала 1916 г. к призыву студентов не прибегали.

Ситуация на германском фронте меняет положение дел. Русская армия несет невосполнимые потери офицерского корпуса.

Первый призыв студентов в России был проведен в марте 1916 года. В августе 1916 года под призыв попадает и Борис Абрамов.

17 августа 1916 г. он принят на действительную службу и уволен в связи с этим из университета.

Первый подготовительный учебный батальон разместился в родном для Бориса Николаевиче Нижнем Новгороде в зданиях Нижегородской духовной семинарии.

Царское командование предполагало из студентов достаточно быстро сделать офицеров.

В двух «Подготовительных учебных батальонах» студенты в течение трёх-четырех месяцев проходили первоначальное солдатское обучение, после которого направлялись в школы прапорщиков.

2 ноября 1916 года Борис Абрамов отправлен в распоряжение начальника Школы прапорщиков по адмиралтейству.

9 ноября 1916 года Борис Николаевич был зачислен в число обучающихся Школы прапорщиков во 2-й взвод.

12 декабря 1916 года Борис Абрамов принимает присягу на верность службы Его Императорскому Величеству Государю Императору и Родине. А 14 января 1917 года его утверждают в должности командира отделения и производят в строевые унтер-офицеры.

За неделю до окончания выпуска 20 февраля 1917 года на имя генерал-майора Петрова, возглавлявшего Школу Прапорщиков, поступила телеграмма: «Ходатайствую перед Вашим превосходительством – не найдёте ли возможности сыну моему Борису Абрамову по производству прапорщики отпуск для свидания отцом. В Действующую Армию решаюсь ходатайствовать ввиду того, что не имел возможности видеться с сыном около двух лет».

«Ваш сын будет уволен отпуск» – генерал Петров.

Состоялась ли встреча сына с отцом, нам доподлинно не известно.

11 марта 1917 отец Бориса Николаевича покидает земной план бытия.

В 1917 году, будучи строевым унтер-офицером, он оканчивает школу по первому разряду, 1-м по списку из 153 обучающихся.

По окончании школы приказом по флоту и Морскому ведомству 27 февраля 1917 г. его производят в прапорщики по адмиралтейству с жалованием 600 рублей в год.

Согласно Приказу командующего Флотом Балтийского моря, Б.Н. Абрамов и ещё четверо выпускников школы направляются на Або-Оландскую укреплённую позицию.

Расположены Аландские острова между Швецией и Финляндией. В 1809 году острова вместе с Финляндией вошли в состав Российской империи.

К началу войны, летом 1914 года, российских войск на островах не было. В начале 1915 года был создан новый стратегический район обороны, получивший название Або-Аландская шхерная позиция, позже переименованная в Або-Аландскую укреплённую позицию. Она входила в систему обороны Морской крепости Императора Петра Великого*, охватывавшей финское и эстонское побережья и защищавшее подходы к Петрограду с моря.

Военные действия в основном происходили на море. Русский гарнизон на Аландах в активных боевых действиях не участвовал.

Борис Николаевич Абрамов служит во 2-ой батарее 2-го Отдельного Батальона Артиллерии Приморского Фронта с 1 марта 1917 г. по 1 января 1918 г.

События 1917 г. и подписание мира в Брест-Литовске в корне изменили ситуацию на Аландах. Русские части покинули архипелаг.

Среди архивных документов хранится копия свидетельства о выполнении воинской повинности, выданная 22 Апреля 1918 года Командиром Действующего флота Балтийского моря.

В тексте значится: «...служивший во 2-м Отдельном Батальоне Артиллерии Приморского Фронта Або-Оландской Укрепленной позиции Борис Николаевич АБРАМОВ, срока службы 1918 года на основании постановления Центрального Комитета Балтийского флота увольняется от действительной службы с перечислением в ратники государственного ополчения».

Вернувшись с фронта первой мировой войны в Москву, Борис Николаевич подаёт прошение на имя Ректора Университета:

«Имею честь покорнейше просить Вас г. Ректор об обратном приёме меня на юридический факультет Московского Государственного Университета, который я принужден был оставить, будучи призван на действительную военную службу осенью 1916 г.»

Адрес своего проживания указывает: г. Москва, Сухаревская площадь, дом Коробкова, кв. 4.

На прошении стоит прямоугольный штамп с датой 4 мая 1918 г. и надпись “Зачислить”.

Другой штамп 17 мая 1918 г. и рядом штамп 75 руб. Подобный штамп с суммой в 25 руб. стоял на прошении о зачислении на 1 курс в 1915 году и означал уплату денег в пользу Университета за учебное полугодие.

Почему же Борис Николаевич не продолжил свое обучение в Московском Государственном Университете? Этот вопрос требует дальнейшего исследования. В 1918 году Борис Николаевич Абрамов покидает Москву и оказывается в водовороте событий Гражданской войны. Но это уже тема другого исследования. Спасибо за внимание.

Н.В. Башкова,
канд. филос. наук, Тульский Рериховский исследовательский центр

Вехи биографии Б.Н. Абрамова по документам
из Государственного архива Хабаровского края (БРЭМ). 1918-1943 гг.

Уникальные документы, освещающие страницы жизни Бориса Николаевича Абрамова, пришли на наш запрос из Государственного архива Хабаровского края. Вы, наверное, несколько удивлены, как может быть связан далёкий Хабаровск с Б.Н. Абрамовым, с известными нам местами его проживания – Харбином и Венёвом… История эта, действительно, интересная.

Сначала стоит коснуться истории того фонда в архиве Хабаровского края, где были обнаружены документы за период с 1935 по 1943 гг. Это позволит нам ближе узнать обстоятельства жизни Б.Н. Абрамова и его семьи в китайском городе Харбине. Этот фонд называется – Тематическая база данных «БРЭМ». Сокращение «БРЭМ» означает Бюро по делам Российских Эмигрантов в Маньчжурской империи.

Во второй части доклада мы познакомимся с ценными для нас документами из этого фонда.

Осенью 1931 г. Маньчжурия была оккупирована японскими войсками, а 1 марта 1932 г. было создано правительство марионеточного государства Маньчжу-Ди-Го (или Маньчжо́у-го). Хотя во главе государства был поставлен последний китайский император Пу И (из маньчжурской династии Цин), однако оно проводило политику японской военной администрации.

В целях налаживания связей между русскими эмигрантами, маньчжурской администрации и японским правительством в декабре 1934 г. в Харбине был создан специальный орган – Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (БРЭМ). Он был сформирован из видных представителей эмигрантских кругов и наделен особыми административными полномочиями в отношении российских эмигрантов. Отметим, что после Гражданской войны не менее 100 тысяч эмигрантов из бывшей Российской империи жили на территории Маньчжурии.

Истинной целью создания БРЭМа явилось стремление японского правительства подчинить жизнь эмигрантов своим интересам, активизировать антисоветскую пропаганду и разведывательную работу, исключить враждебную деятельность в русской диаспоре. Правительство Маньчжо́у-го и японская военная миссия финансировали организацию вплоть до 1944 года. Через Бюро японские власти осуществляли строгий контроль за всеми действиями русского населения.

Несмотря на прямую зависимость БРЭМа от японского правительства и местных властей, разрозненные группы российских эмигрантов с созданием Бюро получили официальную возможность объединяться вокруг него, приобрели устойчивый правовой и хозяйственный базис. Социальная организация жизни эмигрантов и развитие взаимопомощи – те важнейшие позитивные функции, которые выполняло Бюро помимо воли японских захватчиков.

Бюро на протяжении 15-ти лет своего существования значительно расширило свои полномочия и функции и стало мощной, разветвлённой структурой, охватившей практически все города, поселки и станции на территории Маньчжурии, где проживали русские эмигранты. Оно регулировало все стороны их жизни, от социальной и хозяйственной до образовательной и культурной¹.

БРЭМ владело предприятиями, имело свою библиотеку и типографию. Библиотека БРЭМа являлась крупным русскоязычным книгохранилищем на Востоке Азии и была бесплатной для читателей. Издательство БРЭМа выпускало еженедельные газеты "Голос эмигрантов" (официальный орган Бюро), "Боевой друг", ежемесячный журнал "Луч Азии", книги разной тематики, репродукции портретов известных деятелей России и др. Например, Юбилейным Пушкинским комитетом, работавшим при издательстве, в 1938 г. в Харбине был выпущен альбом «1799-1837: Пушкин и его время». Книга снабжена обширным научно-справочным аппаратом и большим количество иллюстраций. Она является выдающимся памятником русской мысли и ценным вкладом в пушкиноведение².

Один из отделов Бюро вел регистрацию российских эмигрантов в Маньчжурии, учет статистических данных о них, осуществлял их трудоустройство. При отделе работали биржа труда, юридическая консультация, арбитражный суд. Усилиями сотрудников Бюро тысячи эмигрантов были устроены на работу в Харбине и в других городах Маньчжоу-го.

Бюро проводило перепись населения путем подробного анкетирования. В массовом порядке оно проводилось два раза: в 1935-1937 гг. и в 1942-1944 гг.

В конце августа 1945 года практически вся территория Маньчжурии была освобождена советскими войсками от японских захватчиков. Архив БРЭМа перешел в руки советских войск и был вывезен в Хабаровск.

Из документов учреждений и организаций, действовавших на территории Маньчжурии и Харбина, в Государственном архиве Хабаровского края было сформировано 10 фондов, в которых хранятся около 57 тысяч дел. Архив БРЭМа – один из десяти фондов (фонд Р-830)³.

Из хабаровского архива были получены 3 дела – Абрамова Бориса Николаевича⁴, его жены Абрамовой Нины Ивановны⁵ и его матери Абрамовой Екатерины Григорьевны⁶.

Дело Б.Н. Абрамова под номером 67 содержит 22 страницы. Здесь собрано несколько его анкет: часть из них – рукописные, заверенные личной подписью Бориса Николаевича, часть – машинописные и часть – рукописные, но им не заверены.

Самая ранняя анкета датируется 12 августа 1935 года. Она состоит из 3 страниц. Только в ней находится фотография Бориса Николаевича, ранее нам неизвестная.

Следующая анкета «Биографические сведения» заполнялась Абрамовым 13 июня 1940 г. Она самая подробная и содержит 10 страниц.

Третья рукописная анкета на двух страницах была составлена 28 декабря 1943 года. Эта же дата стоит и в машинописной анкете. Также имеется подробный перечень родственников жены Бориса Николаевича – семейства Шахрай (внизу напечатаны две даты – 8.12.1943 г. и 25.01.1944 г.).

Следующие три идентичных машинописных анкеты и две рукописных анкеты не имеют определенной датировки, но по содержанию – были составлены между 1940 и 1945 годами. Они не заверены личной подписью Б.Н. Абрамова.

Все эти анкеты ценны для нас тем, что в них содержатся ранее неизвестные сведения о его жизненном пути, восполняются, пусть кратко и скупо, но самые драматичные страницы его судьбы в один из сложнейших периодов отечественной и мировой истории.

Сведения в анкетах разных лет не противоречат друг другу. Поэтому далее представим основные биографические сведения Бориса Николаевича как единый, целостный рассказ.

После возобновления обучения в Императорском Московском университете в апреле-мае 1918 года Борис Николаевич вновь оказывается на Бикбардинском заводе Осинского уезда Пермской губернии⁷. Почему мы вновь застаём его в селе Бикбарда, жили ли там, например, родственники или друзья семьи Абрамовых – мы пока не знаем. Но именно там начинается новый, второй этап военной службы Бориса Николаевича. Ему был тогда всего 21 год. В это время он носил звание мичмана военного времени, присвоенного ему в 1917 году.

В такое драматичное время, как Гражданская война, судьба отдельного человека зависела от истории тех военных частей, в которых он служил. В связи с непрекращающимися боями и начавшимся общим отступлением Белой армии шло постоянное переформирование войск для их более успешной тактики и совместных действий. Это нашло отражение и в биографических сведениях Бориса Николаевича.

С 1 сентября 1918 г. по 1 марта 1919 г., т.е. полгода, Б.Н. Абрамов в должности «командира команды разведчиков» состоял на службе «во 2-ой батарее Артиллерийского Дивизиона 8-ой Камской стрелковой Артиллерийской Бригады». Эта бригада входила в состав 8-й Камской стрелковой дивизии адмирала Колчака, которая была одной из крупнейших на Восточном фронте⁸.

С 1 марта по 1 июня 1919 г. Борис Николаевич перешел на службу младшим офицером на плавучую батарею «Микула Селянинович» в Камской флотилии. Как и во время службы в Балтийском флоте, он обеспечивал боеспособность 152-мм (6-дюймовых) пушек Канэ⁹. Эти пушки были первым скорострельным орудием отечественной береговой артиллерии, более пятидесяти лет остававшимся одним из основных боевых средств. Орудие участвовало во всех военных конфликтах первой половины XX в.: в Русско-японской войне, Первой мировой, Гражданской, Великой Отечественной войне.

Формировавшаяся с началом весны и навигации, флотилия испытывала недостаток в опытных морских офицерах, владеющих опытом речной войны. Этот недостаток пытались восполнить даже за счет перевода в Морское ведомство сухопутных офицеров, но, в первую очередь, конечно, туда переводили морских офицеров, каким и был Борис Николаевич. В состав флотилии входили, помимо иных судов, две плавучие батареи, имеющие наиболее дальнобойные орудия. Одна из них носила название «Микула Селянинович». Вооружение плавбатареи – две 152/45-мм пушки Кане¹⁰.

Флотилия принимала участие в боевых действиях в период с 1 мая по 29 июня 1919 г. Первый крупный бой флотилии произошел 24 мая и закончился победой. Однако вскоре началось общее отступление Западной и Сибирской белых армий, что свело на нет все последствия этой победы. Флотилия прекратила свое существование в конце июня 1919 г., когда ее корабли были большей частью уничтожены (сожжены при отступлении) в устье реки Чусовой близ Перми¹¹.

Несколько раньше, как указывает Борис Николаевич в анкете, с 1 июня 1919 г. он стал офицером команды связи Артиллерийского Дивизиона Артиллерийской Дивизии морских стрелков и через какое-то время находился в г. Барнауле, а это уже далеко от Пермского края.

Действительно, еще в декабре 1918 г. адмиралом А.В. Колчаком был издан приказ о формировании из команд Речной Боевой флотилии «Отдельной бригады Морских стрелков». При каждом её батальоне была и команда связи. После тяжелых боёв в июле 1919 г. бригада Морских стрелков была переформирована в дивизию по штатам стрелковой дивизии. Дивизион артиллерии Морских стрелков формировался отдельно от дивизии не в Новониколаевске, а в Барнауле.

Дивизион соединился с дивизией несколько позже. В её составе Борис Николаевич стал участником масштабного отступления Белой армии на Восток, которое вошло в историю как Великий Сибирский Ледяной поход под командованием генерала В.О. Каппеля¹². В тяжелейших условиях сибирской зимы был совершен беспримерный по протяженности, почти 2000-километровый конно-пеший переход до Читы и далее. Как указал в анкете Борис Николаевич, пять месяцев с ноября 1919 г. по март 1920 г. продолжался этот трагический поход. Отступающая армия преодолевала 50-градусный мороз, голод и эпидемии на своём пути. Дивизия морских стрелков находилась в арьергарде войск, защищая отступление основных сил. В Забайкалье в конце февраля 1920 года дивизия вышла в количестве всего лишь около 300 человек¹³.

В период с января по ноябрь 1920 г. Забайкалье стало последним оплотом Белого движения в Сибири. В феврале 1920 г. остатки армии погибшего генерала В.О. Каппеля под командованием генерал-майора С.Н. Войцеховского соединились с войсками атамана Г.М. Семёнова. Именно Г.М. Семёнову указом А.В. Колчака от 4 января 1920 г. была передана «вся полнота военной и гражданской власти» на Востоке России. К концу февраля 1920 г. каппелевские соединения были переформированы во 2-й и 3-й корпуса¹⁴.

Борис Николаевич в составе армии генерал-майора И.С. Смолина под общим руководством атамана Г.М. Семенова оказывается восточнее Читы в г. Нерчинске¹⁵, который когда-то был первой столицей Забайкальского края.

В армии генерала Смолина Борис Николаевич служил офицером Артиллерийского парка 2-го корпуса. Этот корпус оборонял район станции Оловянная Китайско-Восточной Железной Дороги (КВЖД), южнее Нерчинска. В это время приказом атамана Г.М. Семенова его производят в лейтенанты флота военного времени за участие в Ледяном походе.

С последними частями 2-го корпуса 20 декабря 1920 года он пребывает из Забайкалья на ст. Маньчжурия КВЖД¹⁶, имея при себе удостоверение от командира Артиллерийского парка Добровольческой бригады. Причиной прибытия указано «отступление армии в пределы Маньчжурии».

В одном из писем от 30.01.1922 г. Борис Николаевич отмечает в скупых строках об этих тяжелейших годах: “…Только путём невероятных лишений, ужасов и ежеминутной опасности быть убитым или замёрзнуть я спас эту жизнь…” А ведь тогда ему было всего 22-23 года…

В 1919-1920 гг. по всей России свирепствовала эпидемия тифа. Тогда против этой болезни, как и других, не было вакцины, и, по воспоминаниям очевидцев, смертность достигала 96%. В России в период между 1917 и 1921 гг. от сыпного тифа погибло около 3 млн человек. Эффективная вакцина для профилактики сыпного тифа была разработана только в 1942 г.

Согласно анкете, Борис Николаевич ранен не был, но переболел тифом два раза – сыпным и возвратным. Последствием их стал приобретённый порок сердца.

О.А. Копецкая так передаёт краткие воспоминания Б.Н. Абрамова: «…До приезда в Харбин он прошёл Ледовый Поход. В походе вспыхнула эпидемия сыпного тифа. Он очень хорошо понимал, что заболеть в походе – это значит конец. Он приложил всю силу своей воли и мысли, чтобы остаться здоровым в походе. Но по приезде в Харбин слёг с этой болезнью и перенёс сыпной тиф уже в Харбине. Это рассказывал как иллюстрацию того, что силой воли и мысли можно многое контролировать»¹⁷. Борис Николаевич не любил говорить о себе и о своем прошлом и рассказал этот поучительный эпизод прежде всего для иллюстрации психофизических сил человека, до сих пор нами еще не оценённых и не используемых.

Так, второй раз Борис Николаевич перенес тиф уже в Китае, куда он прибыл в конце декабря 1920 г. А 1 марта 1921 года он уже устраивается на работу. По-видимому, работу в самом Харбине найти не удалось, и на два года он устраивается работать на лесной концессии предпринимателя “Л.С. Скидельского и сыновей” на разъезде Лукашёво КВЖД¹⁸. Несколько его писем, датируемых 1922 годом, имеют адрес отправления то Лукашёво, то Харбин.

С 1 марта 1923 г. по 1 ноября 1931 г., в течение восьми лет, Борис Николаевич работает помощником лаборанта в Лаборатории Агрономической секции Земельного отдела КВЖД в Харбине. В 1928 г. в «Известиях Агрономической организации» вышел сборник работ лаборатории под названием «Упрощенные методы исследования бобов и некоторых продуктов их переработки». В этом сборнике была напечатана научная статья Б.Н. Абрамова, которую он указывает в анкете 1935 года, – «Способы определения [вла]жности¹⁹ бобов».

Причиной увольнения из лаборатории послужило то, как указывает Борис Николаевич, что он был китайским подданным. (Ходатайство о принятии в китайское подданство было подано им в 1925 г.). Вспомним, что осенью 1931 г. Маньчжурия была оккупирована японскими войсками. В связи с этим, видимо, начались массовые увольнения китайских граждан по политическим и идеологическим причинам.

Далее два с половиной года с 1931 г. по 1934 гг. Борис Николаевич жил частными уроками. Он преподавал английский язык. В анкетах он указывал уровень владения языком как «преподаватель» и «переводчик»²⁰.

Далее перечисляются места работы Бориса Николаевича вплоть до 1940 г., ранее известные нам по другим документам. Поэтому я просто их назову.

С 1 июня 1934 г. (в анкете 1935 г. – с 1 июля) до конца 1937 г. Борис Николаевич работал налоговым инспектором в Налоговом отделе Городской Управы Великого Харбина.

С 1 января 1938 г. по 1 декабря 1939 г. служил чиновником в Государственном Пошлинном Бюро.

Последнее место работы, обозначенное в анкетах из Хабаровского архива, – это секретарь колледжа при Ниппонском отделении Христианского Союза молодых людей с 1 февраля 1940 г. Как мы знаем из других документов, он работал там до 1946 года. Как служащий Союза он состоял его членом.

Христианский Союз молодых людей был светской межконфессиональной всемирной организацией с центром в США. Уже в 1920-х гг. по всему миру она насчитывала более 10 тысяч местных союзов, а общая численность членов Христианского Союза достигала более полутора миллионов человек. Союз заботился о всестороннем развитии личности молодых людей, их духовно-нравственном, интеллектуальном и физическом здоровье. Союз содержал колледж, спортивные залы, проводил концерты, выставки, творческие вечера и другие благотворительные мероприятия.

Везде, где стоял вопрос об имуществе, т.е. недвижимости, Борис Николаевич отвечал «нет». Семья Абрамовых много лет снимала частную квартиру из двух комнат по адресу ул. Садовая, д. 16, кв. 3. В этом же доме жили родственники его жены Нины Ивановны – родители и младшая сестра.

В 1923 г. к Борису Николаевичу приехала мать, как он отмечает, «бежавшая из Забайкалья». Она приехала из г. Иркутска. Все годы в Харбине проживала с ним. Таким образом, позже на его попечении находились безработные мать и жена.

На вопрос, не думает ли он выехать из Маньчжурии, Борис Николаевич ответил, что хотел бы побывать на экскурсии в Ниппон. Из Маньчжурии, как отмечено в анкете 1940 года, за границу он никогда не выезжал.

В графе религиозная принадлежность указано у него и его жены – православные. По политическим убеждениям – монархисты. В социально-политических организациях и партиях – Борис Николаевич не состоял, кроме профсоюзных (н-р, Союз Китайских Подданных Служащих бывш. КВЖД, с 1933 г. вплоть до закрытия Союза).

В январе 1929 года в Харбине Борис Николаевич вступил в брак с Ниной Ивановной Абрамовой, урождённой Шахрай (1907–1994), ставшей его единомышленницей и спутницей до конца жизни.

Дело Н.И. Абрамовой из Хабаровского архива под номером 130 состоит из 7 страниц.

Анкета на трёх страницах была заполнена Ниной Ивановной 8 мая 1942 года. Здесь мы имеем три одинаковых фотографии, на которых ей почти 35 лет.

Нина Ивановна родилась в г. Харбине 15 мая 1907 года²¹. В 1924 году, т.е. в 16-17 лет, она оканчивает Харбинское Коммерческое училище КВЖД. Через пять лет в 1929 г. она получает свидетельство об окончании Юридического факультета в Харбине.

Харбинское коммерческое училище (ХКУ) было первым средним заведением, учрежденным руководством КВЖД в 1906 г. Фактически оно состояло из двух училищ – мужского и женского, расположенных рядом. Училище предназначалось для детей служащих на КВЖД, но принимались туда все желающие. Выдающуюся роль в этом учебном заведении сыграл начальник учебного отдела КВЖД и первый директор училища (1906-1917) Николай Викторович Борзов (1871-1955). За десять лет с момента основания руководство КВЖД выделило училищу почти два миллиона рублей. Оно имело химическую и зоологическую лаборатории, кабинет географии, художественную студию, собственную церковь, большой спортивный зал и считалось гордостью города. В отличие от семилетнего обучения в России, в Харбинском учились по расширенной программе восьми лет, что позволило выпускникам поступать в университет. Наряду с общеобразовательными и специальными дисциплинами мальчики изучали английский, немецкий, китайский языки и латынь. Для девочек китайский язык заменили курсом методики преподавания русского языка и арифметики. Они получали возможность после окончания училища преподавать в начальной школе. За 1910-1925 гг. это учебное заведение окончили 583 юноши и 364 девушки²². Одной из которых была и Нина Ивановна Шахрай.

Харбинский юридический факультет – русское эмигрантское высшее учебное заведение, существовавшее с 1920 по 1937 гг. Это был первый вуз в Харбине. Если гимназии и училища, т.е. учреждения среднего звена образования, давно были открыты и славились как лучшие школы на русском Дальнем Востоке, то вузов не было совсем. Многие выпускники школ имели возможность продолжить образование в вузах Российской империи, поэтому отсутствие вузов в Харбине не являлось в начале ХХ в. серьёзной проблемой. Однако ситуация изменилась после 1917 года.

Решающим фактором в создании первого вуза стала эмиграция в Харбин в конце 1919 г. большой группы профессоров Омского сельскохозяйственного института и других вузов. Горожане обратились к ним с просьбой прочесть ряд познавательных лекций, как это было в традиции харбинской жизни. Позже возникла мысль о систематическом чтении лекций по программе первого курса вуза, и при поддержке директора Коммерческих училищ КВЖД Н.В. Борзова в марте 1920 года были открыты Высшие Экономико-Юридические Курсы. В 1922 г. курсы преобразовались в Юридический факультет Харбина. Нина Ивановна училась в лучший период существования этого учреждения, потому что в 1929 г. факультет был преобразован из частного в государственный по образцу китайских вузов. Русское отделение лишилось поддержки КВЖД. Несколько этапов реорганизаций привели факультет к закрытию в 1937 г.²³

Никаких мест работы в анкете Нины Ивановны не указано. Она написала, что состоит на иждивении мужа и занимается домашним хозяйством.

В архивном деле Нины Ивановны имеются подробные сведения о её семье. Все данные в семейной анкете приводятся по состоянию на 8.12.1943 г.

Её отец – Иван Сергеевич Шахрай, родился 23.06.1876 г. Отмечено, что он эмигрант с 1938 г.²⁴ В 1943 г. Ивану Сергеевичу было 67 лет.

Мать Нины Ивановны – Шахрай Наталья Ивановна, 58 л., эмигрантка, жила при муже.

Сын – Шахрай Георгий Иванович, 46 л., эмигрант, проживал в Ченхе (Чинхе) и имел свое хозяйство. Видимо, в семье произошел какой-то конфликт. В 1923 г. Георгий ушел от родителей, и с того времени они никаких отношений с ним не имели. Он был женат на Евгении Матвеевне, 41 г., эмигрантке, жившей при муже в Ченхе. У них были дочь Вера, 21 г., тогда студентка СМУ, и сын Георгий, 18 л., ученик Лицея Св. Николая. Дети проживали с родителями в Ченхе.

Старшей дочерью в семье была Нина Ивановна. И второй – Татьяна Ивановна, по мужу Лаврухина, 31 г., эмигрантка, артистка. Её муж Лаврухин Сергей Михайлович оставил жену и жил на Филиппинах. Сведений о нем семья не имела с 1936 г.

Дело матери Бориса Николаевича – Екатерины Григорьевны из хабаровского архива под номером 116 состоит из 4 страниц.

Анкета на трёх страницах была заполнена Екатериной Григорьевной 8 марта 1935 года. Здесь мы имеем её фотографию, на которой ей 63 года.

Екатерина Григорьевна родилась в 1872 г. в г. Нижнем Новгороде. Вероисповедание – православное. В родном городе окончила Мариинскую женскую гимназию.

В феврале 1923 года приехала в Харбин из г. Иркутска. Тогда она уже была вдовой. Никакого имущества у нее не имелось.

Все время в Харбине Екатерина Григорьевна жила с младшим сыном Борисом. Сохранился отдельный лист от 13.06.1940 г., где отмечено, что она продолжает жить с сыном.

Екатерина Григорьевна занималась домашним хозяйством, давала уроки рисования художественных вещей, шила шляпы, одно время служила сиделкой. Как искренне написала в анкете Екатерина Григорьевна, она «занималась всем, чем можно заработать». Ни в каких политических, общественных и религиозных организациях она никогда не состояла.

Так, через биографические сведения, ёмко сжатые в скупых строках старых анкет, перед нами проходит не только жизнь отдельного человека, но и история нашего Отечества, история целой эпохи в её трагическом зигзаге.

Символично и, видимо, неслучайно мы открыли для себя эти документы именно в 2017 году – юбилейному как для жизни Бориса Николаевича, так и для всей нашей страны, когда мы отмечаем столетие Русской Революции.

¹ Здесь и далее в этой главе по материалам Краеведческого портала:
http://selorodnoe.ru/history/show/id3704111/ Маньчжу-Ди-Го.

² Впервые и в полном объёме альбом был воспроизведён в России в 1997 г. издательством «ТЕРРА».

⁷ Первое упоминание в документах Б.Н. Абрамова о его местоположении на Бикбардинском заводе Пермской губернии мы находим в его Прошении на имя ректора Императорского Московского университета о зачислении его студентом на юридический факультет от 20 июня (ст.ст.) 1915 г., куда он и был принят 7 июля (ст.ст.) 1915 г. (о чем свидетельствует штамп на Прошении). / Дело канцелярии по студенческим делам Императорского Московского Университета № 6, 1915 г. «Абрамов Борис Николаевич».
В конце Прошения Б.Н. Абрамов пишет:
«О последующем покорнейше прошу меня уведомить по указанному выше адресу
Бикбардинский завод 20 июня 1915 года
Борис Николаевич Абрамов».
Второй документ, свидетельствующий о пребывании Б.Н. Абрамова в Пермской губернии, является официальным оповещением “Осинского уездного по воинской повинности присутствия Пермской губернии № 5928 от 12 августа 1916 г., г. Оса”, направленным в Императорский Московский университет. В документе говорится, что 11 августа Б.Н. Абрамов “подвергнут был освидетельствованию в годности к военной службе”, признан “годным” и обязан 15 августа явится в Управление Осинского Уездного Воинского Начальника.

⁹ Широкорад А.Б. Корабельная артиллерия Российского флота 1867 - 1922 гг., Москва, Моделист-конструктор, 1997 г.; Широкорад А.Б. Энциклопедия отечественной артиллерии, Минск, Харвест, 2000 г.

¹⁰ Широкорад А.Б. Великая речная война. 1918–1920 годы. М.: Вече, 2006.
http://militera.lib.ru/h/shirokorad_ab3/index.html
См. также: http://militera.lib.ru/h/sb_civil_war_povolzhie/09.html и далее другие книги в этой библиотеке.
Кузнецов Н.А Речная боевая флотилия в кампании 1919 г. на Каме // Вестник молодых ученых. Исторические науки. 2000. № 5: «В марте в распоряжение Речной боевой флотилии были переданы 2-й и 3-й воздухоплавательные отряды сухопутной армии. Во флотилии они получили наименование 1-й и 2-й плавучие воздухоотряды. Действовали они преимущественно совместно с плавбатареями, имеющими наиболее дальнобойные орудия, в качестве корректировщиков огня. Так, 1-я станция 2-го воздухоотряда, действовала совместно с плавбатареей ''Микула Селянинович''».

¹² Этот факт нам был известен ранее из воспоминаний ученицы Б.Н. Абрамова Ольги Адриановны Копецкой (1924-1999). http://spirina.info/biography/302/4208/

¹⁴ По материалам книги: Новиков П.А. Борьба за Забайкалье (март-ноябрь 1920 г.). Отход белых в Маньчжурию // Белая армия. Белое дело: ист. науч.-поп. альм. / Науч.-исследоват. центр «Белая Россия». Екатеринбург: НИЦ «Белая Россия», 2006. № 15. С. 43-51. Окончание. Начало: Белая армия. Белое дело, 2004, № 14. http://www.white-guard.ru/wfor/viewtopic.php?p=3720

¹⁵ Имя города происходит от порожистой реки Нерчи, а её название переводится как «борьба». С середины XVII до середины XIX вв. Забайкальский край назывался Нерчинским.

¹⁸ Мелихов Г.В. Белый Харбин: Середина 20-х. М.: Русский пусть, 2003: «В 1903 году Леонтий Семенович Скидельский получает в разработку четыре крупные лесные концессии на Восточной линии КВЖД общей площадью более 542000 гектар! Например, Владивосток занимает площадь в 7525 гектара. На лесных концессиях Скидельского в Манчжурии была создана сеть вывозных рельсовых путей и три лесопильных завода. К 1910 году Л.С. Скидельский становиться поставщиком более 80% дров, необходимых КВЖД». https://profilib.com/chtenie/66021/georgiy-melikhov-belyy-kharbin-seredina-20-kh-66.php

²⁰ В анкете 1940 г. Борис Николаевич указывает, что знает «английский, довольно хорошо, и разговорный, и письменный». В анкете 1943 г. добавляет: «ниппонский – слабо очень, французский – не важно».

²¹ Эти сведения написаны рукой самой Нины Ивановны. Вместе с тем, мы имеем другие сведения, которые приводятся в статье Аверина Н.Ф., Чистяковой М.П., Зимина А.Г., Макарова В.В. «Борис Николаевич Абрамов. К столетию со дня рождения» (1997): http://etikavomne.ru/biograph/abramov2.htm и в статье Н.Н. Величко «Путем Йоги Сердца» (2012): http://etikavomne.ru/biograph/veli4ko.htm
Во второй статье приводится «Выпись из метрической книги церкви Харбинской епархии за № 13 от 29 января 1929 года» о бракосочетании Б.Н. Абрамова и Н.И. Шахрай, где утверждается, что Нина Ивановна является уроженкой города Пирятина (Украина, Полтавская область).

²³ Известия Русского юридического факультета в Харбине. № 1-12. Харбин, 1925-1938;
Стародубцев Г.С. Международно-правовая наука российской эмиграции. М., 2000;
Дорофеева М. А. Юридический факультет в Харбине как форпост русского образования в Китае // Берега: Информационно-аналитический сборник о Русском зарубежье. Вып. 9. СПБ, 2008. С.40-46.

²⁴ Видимо, это дата официальной регистрации И.С. Шахрая как эмигранта (?).

Т.В. Дидова,
Тульский Рериховский исследовательский центр

Китайский город Харбин 1920-1950-х годов. Именно здесь сделал свой жизненный выбор и начал совершать восхождение к духовной культуре, к беззаветному служению Истине близкий ученик и последователь Николая Константиновича Рериха – Борис Николаевич Абрамов.

Об этом периоде жизни сохранились воспоминания очевидцев, и в их числе – неоценимые сведения его духовной ученицы Натальи Дмитриевны Спириной, а также исследования наших современников о жизни в Харбине. Основываясь на их сведениях, составлено данное сообщение.

Драматичные события, произошедшие в России в начале XX века, – Первая мировая война, революция, гражданская война – отразились на миллионах человеческих судеб и вызвали волну русской эмиграции. Б.Н. Абрамов покидает пределы Родины и обосновывается вместе с матерью в г. Харбине. Его возвращение на Родину состоялось только в 1959 году.

Основанный в 1898 году русскими и китайскими строителями на берегу большой реки Сунгари, город Харбин стал административным центром Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) – русской магистрали, проходившей по территории Маньчжурии. В результате переговоров русское правительство получило концессию на постройку этой дороги через Северную Маньчжурию. Срок владения дорогой устанавливался на 80 лет, после чего дорога переходила к китайскому правительству безвозмездно. Наиболее грандиозным сооружением дороги являлся туннель протяжением в 3077 метров через Хинганский хребет.

Даже спустя почти 30 лет после Октябрьской революции, Харбин был крупным центром русской культуры за рубежом, уникальным городом, в котором общественная и культурная жизнь продолжала протекать по укладу дореволюционной России. В школах, высших учебных заведениях, театрах, храмах – везде языком общения был русский; издавались русские книги, газеты и журналы на русском языке.

Петербургский исследователь наших дней Л. Быстрянцева в своих очерках¹ переносит читателя в атмосферу Харбина первой половины ХХ века, она приглашает нас пройтись «по тенистым улицам города: Садовой с её садиком бульварного проспекта, Китайской с её магазинами, кафе и деловыми разговорами. Дойти до реки Сунгари и прогуляться по прекрасной набережной… Заглянуть в школы, вузы и библиотеки, где работали маститые русские профессора. Посетить широко раскинувшийся харбинский вокзал, поклониться образу Святителя Николая Чудотворца, чтимого не только русскими, но китайским и маньчжурским населением, – именно Николай Угодник был покровителем Харбина. Зайти в изумительный по архитектуре бревенчатый кафедральный Свято-Николаевский собор…»

В 1920-1930-х годах Б.Н. Абрамов служил в химических лабораториях КВЖД, пройдя путь от помощника лаборанта завода до сотрудника лаборатории Земельного отдела КВЖД. С 1940 по 1946 гг. был секретарём, а затем заведующим клубом в Христианском Союзе молодых людей.

С 1949 г. в течение 10 лет Борис Николаевич работал в Харбинском политехническом институте: сначала лаборантом, через год – преподавателем русского языка и в течение последних трёх лет был консультантом китайских преподавателей русского языка. «И здесь был использован его богатый опыт в утверждении красоты и многогранности русского языка. Китайцы имели возможность на русском языке знакомиться с русской культурой и ее классической литературой. Так через величие русского языка закладывались идеи дружелюбия и мирного сосуществования двух народов...»²

Здесь, в Харбине, Абрамов встретил свою будущую жену, Нину Ивановну Шахрай, ставшую верной спутницей и другом всей последующей жизни. В 1929 году они обвенчались в Градо-Харбинской Софийской церкви.

В 1934 году в ходе двухлетней научной экспедиции (в Маньчжурию, Западный Китай, Монголию), Харбин посетил Николай Константинович Рерих со своим сыном, ученым-востоковедом Юрием. Здесь жил и работал средний брат художника – Владимир Константинович.

В Харбине 5 сентября 1934 года был образован Русский комитет Пакта Рериха по защите культурных ценностей.

Встреча с Николаем Константиновичем стала переломным моментом в биографии Абрамова; он становится верным учеником и последователем Рериха.

Другим учеником стал Альфред Петрович Хейдок, писатель и переводчик. Он вспоминал: «Появление Н.К. Рериха в Харбине в 1934 году можно сравнить только с метеором, прочертившим огненную черту на мрачном ночном небе, - неожиданным, негаданным. Вся общественность была взбудоражена. Квартира на Садовой улице, где поселился Н.К. Рерих и его сын Юрий, превращается в место беспрерывного паломничества – туда без конца устремляются посетители… Если я раньше знал Рериха только как художника, то теперь к этому прибавилось еще и другое – я успел прочитать две его книги – «Пути Благословения» и «Сердце Азии»»³.

Первая беседа с художником стала духовным потрясением для А.П. Хейдока. Вот как он описывает своё состояние после беседы: «Приходилось ли вам когда-либо испытывать огромную радость, оставшуюся незабываемой на всю жизнь? Не казалось ли вам, что в груди рождается песня и рвется наружу? Что все окружающие понимающе вам улыбаются, и что ноги ваши, вместо тротуара, ступают по мягким облакам?» Хейдок совершает для себя важное открытие: «Я понял, что нашел Учителя Жизни».

Такое же открытие совершили и Борис Николаевич с Ниной Ивановной. Они вошли в небольшую группу учеников, с которыми великий художник вёл духовные беседы. Хейдок вспоминал: «Шло время, наши встречи учащались, и я понял, зачем так устремлялись к Н.К. Рериху люди: они несли к нему свои горести и свои искания и всех их он духовно одарял. Каждому он находил до сердца доходящее слово и давал мудрый совет. А тем, кто приходил со своими исканиями, указывал дальнейший путь. Если спросят, что это был за путь, – скажу: путь великого служения человечеству, путь замены узкоэгоистических устремлений одним всепобеждающим устремлением к общему благу; путь очищения первым делом самого себя от всего низкого и эгоистического…»⁴

После возвращения Рерихов в Индию отношения с Абрамовыми поддерживались благодаря письмам. С 1936 г. и до конца жизни Борис Николаевич состоял в переписке с супругой Николая Константиновича – Еленой Ивановной Рерих.

Борис Николаевич стремился поделиться своим духовным опытом с молодёжью, и вскоре вокруг него образуется группа учеников. Главный упор на занятиях делался на самоусовершенствование – выработку в себе положительных качеств и борьбу с отрицательными свойствами. В эту небольшую группу входила Наталия Дмитриевна Спирина, посвятившая всю свою жизнь претворению Рериховских идей в Сибири.

Она вспоминала: «Облик Бориса Николаевича можно охарактеризовать одним словом: благородство. Очень гармоничная внешность, спокойные, сдержанные манеры, негромкий голос, светлые пронзительные глаза, глядящие в самую душу. Он был разносторонне одарённым человеком, писал стихи высокодуховного содержания, рисовал картины, был очень музыкален, играл на фортепиано, был высокообразованным человеком.

Делая любую повседневную работу тщательно и умело, он был внутренне свободен от тесноты и тягости быта и бдительно берёг эту внутреннюю свободу. Среди любых житейских дел он мог начать говорить о вещах духовных и говорил всегда чётко, кратко и вразумительно, без лишних слов. И всегда о самом на данный момент существенном. Часы общения с Борисом Николаевичем были для меня лучшими часами в моей жизни. Он был суров, но необыкновенно добр и отзывчив. Эту отзывчивость и конкретную помощь мы ощущали на каждом шагу во всех наших проблемах и трудностях, как духовных, так и материальных …Мы регулярно собирались и занимались раз в неделю. И этот день был мой заветный день. Я всё и всех отстраняла. Я ещё только подходила к его дому – и уже была счастлива, как будто я вхожу не в квартиру, а в какую-то беспредельность. Только входишь – и это уже счастье...»⁵

В 1940-х годах Борис Николаевич начал вести духовно-философские Записи, которые стали позднее для многих тысяч читателей духовным маяком в познании и осмыслении жизни. Сейчас они изданы уже в 26 томах и продолжают издаваться.

В «Гранях Агни Йоги», которые можно считать главным трудом всей жизни Абрамова, есть слова о его работе на Общее Благо: «Что же добавить к уже сказанному? Разве то, что если записи эти дойдут до потомства, то жизнь была прожита не напрасно, и в сумерках одинокого и безызвестного существования удалось пронести через жизнь свой светильник неугашенным. Всякая добрая работа, совершаемая для других, тем самым уже полезна, но работа внесения Света считается из всех наивысшей. Если же они, то есть записи эти, и не дойдут, то подвиг этот незримый будет отмечен в Рекордах пространства как жемчужный узор духа, невидимо освещающий путь для людей»⁶.

Н.Д. Спирина посвятила своему Учителю жизни краткое, но ёмкое и сильное стихотворение:

Одинокое пламя

под всеми ветрами горит;

Под грозой,

под ударами волн озверевшего мира

победно стоит.

Ночь темна,

но Лампада пустыни

во мраке бесстрашно горит.

Н.Д. Спирина «Капли»

О.А. Ольховая,
исполнительный директор СибРО

Презентация книги «Стойкость духа».
Письма Б.Н. и Н.И. Абрамовых к Н.Д. Спириной. 1961-1972 гг.

К 120-летнему юбилею Б.Н. Абрамова Издательский центр СибРО «РОССАЗИЯ» выпустил книгу «Стойкость духа» – письма Б.Н. и Н.И. Абрамовых к Н.Д. Спириной.

Письма охватывают период с 1961 по 1972 гг. – тот тяжёлый отрезок времени, прожитый Борисом Николаевичем после возвращения на Родину по завету Рерихов.

Его письма, содержащие также и сдержанные описания жизненных перипетий, дополняются свидетельствами Нины Ивановны Абрамовой, часть писем которой также вошла в книгу.

Появлению этой книги предшествовала большая подготовительная работа: расшифровка текстов писем, потребовавшая немалого времени в связи с непростым почерком Бориса Николаевича; уточнение сведений о событиях, затронутых в переписке; поиск данных об упоминаемых лицах и другое.

В письмах затрагивается большой круг лиц – как знакомых и друзей по Харбину, так и новых, приезжавших к Абрамовым в Венёв из Москвы и других мест.

Почти обо всех, кто упоминается в письмах, в книге приводятся краткие сведения. Издание проиллюстрировано фотографиями, часть которых публикуется впервые.

Это издание даёт непредубеждённому читателю ответ на вопрос, касающийся истории взаимоотношений Б.А. Абрамова с его бывшим учеником Н.А. Зубчинским, о чём в среде рериховцев полемизируют до настоящего времени; в нём говорится и об итоге отношений Абрамова с А.П. Хейдоком.

Не один десяток лет теснейшей была связь Наталии Дмитриевны Спириной, ставшей впоследствии руководителем СибРО, со своим духовным учителем – Борисом Николаевичем Абрамовым. Это останется не только для нас, но и будущих поколений примером не книжным, не отдалённым, а реальным – связи ученика со своим Учителем. Эта книга – свидетельство самоотверженной преданности ученицы своему учителю.

Всем, что достигла Наталия Дмитриевна, по её словам, она была обязана Борису Николаевичу.

Много лет мы мечтали о том, что придёт время и Сибирское Рериховское Общество осуществит издание книги Писем, – сейчас это выполнено.

Книга эта – ещё одна важная веха, раскрывающая страницы жизни – и духовной, и повседневной, – тех немногих ближайших к Рерихам и выполнивших их завет – нести и воплощать идеи Света в России.

Т.М. Деменко,
руководитель видеостудии СибРО

Борис Николаевич Абрамов
и круг его общения на Родине. 1959-1972 годы

В этом сообщении мы расскажем о тех, кто входил в круг общения Бориса Николаевича Абрамова на Родине.

В 1959 году Б.Н. и Н.И. Абрамовы прибыли из Харбина в Новосибирск. Об их жизни в Новосибирске известно совсем немного. Год и четыре месяца они жили в доме № 13 на проспекте Карла Маркса, занимая комнату в квартире их харбинских знакомых – Антонины и Николая Качауновых.

Известно, что с 1 по 31 марта 1960 г. Борис Николаевич работал в Новосибирской областной библиотеке, а также, что он писал статьи в местные газеты.

В сентябре 1960 года в Новосибирске открывается выставка картин Рериха: 60 полотен отца передал в дар Сибири Ю.Н. Рерих. В организации выставки в Картинной галерее участвовал и Борис Николаевич. Там он познакомился с некоторыми её сотрудниками, которые впоследствии вспоминали, что к Абрамову в галерее было особое отношение. «Ангел приходил» – так отзывались сотрудники о его визитах в канун открытия выставки.

Прошёл год после торжественного открытия постоянной экспозиции полотен Рериха, где Борис Николаевич был вместе с Наталией Дмитриевной. Семья Абрамовых так и не смогла найти приемлемое жильё в Новосибирске. 8 февраля 1961 года они выехали в Москву.

Однако первый визит в столицу Борис Николаевич совершил гораздо раньше, сразу по приезде из Харбина: устроившись в Новосибирске, он направился в Москву для встречи с Юрием Николаевичем Рерихом.

Прошло 25 лет со времени их знакомства. Напомним, что в конце мая 1934 года Рерихи, отец и старший сын, приехали в Харбин перед Маньчжурской экспедицией. Около пяти месяцев общения с Рерихами – таков был щедрый дар судьбы Абрамову. Надо отметить, что общение в основном протекало в рамках харбинского «Содружества», руководство которым принял Николай Константинович и в работе которого, несомненно, участвовал Юрий Николаевич.

Ещё в июле 1956 года Юрий Николаевич писал З.Г. Фосдик: «От Абрамовых имею письма. Последнее (июньское) написание в более оптимистических тонах. Вспоминают указания Е.И. [Рерих] и кое-что сами начинают прозревать. (...) Во всяком случае, Е.И. им всегда определённо советовала одно. Я им пишу в том же духе. Первое моё письмо к ним после ухода Е.И. вызвало даже как бы бурю, но теперь, видимо, вещи принимают более спокойный вид. Уход Е.И. для них был громадным ударом, рушением всего, и я, конечно, воздержался от обвинений. Люди они хорошие». Из этого письма становится понятно, что Юрий Николаевич состоял в переписке с Борисом Николаевичем, и после ухода Елены Ивановны продолжал писать Абрамовым про переезд на Родину.

Наталия Дмитриевна Спирина вспоминает, что Борис Николаевич встретился с Юрием Николаевичем в 1959 году в его московской квартире, – состоялась беседа, чрезвычайно важная и значительная. Борис Николаевич рассказывал ей, что Юрия Николаевича интересовало буквально всё: каково состояние здоровья его жены – Нины Ивановны, как у них обстоят дела с жильём в Новосибирске, с пенсией. «Во всё это он вникал с необыкновенным сочувствием, и это поражало». Борис Николаевич вернулся в Новосибирск полный надежд на новые встречи с Юрием Николаевичем. А когда он приехал увидеться с Рерихом во второй раз, в 1960 году, ему открыла дверь одна из сестёр Богдановых и сказала, что Юрия Николаевича уже нет в живых. Конечно, это было очень неожиданным и тяжёлым ударом. Самая важная встреча на Родине – со старшим сыном Рерихов, через четверть века ожидания – оказалась единственной.

В остальные 12 лет жизни в Советском Союзе Борис Николаевич общался и переписывался с единомышленниками, рериховцами, теософами. Круг его общения был, конечно, шире, чем это удалось нам восстановить, опираясь на письма и воспоминания его современников. Весть о том, что на Родину приехал человек, который был близко связан с семьёй Рерихов, распространилась среди широкого круга интеллигенции. Многие, познакомившись с Борисом Николаевичем, высоко оценили его Записи.

С ближайшими к Рерихам сотрудниками – З.Г. Фосдик и П.Ф. Беликовым – Б.Н. Абрамов встретился в Москве в начале 1960-х годов. Но знакомство с Зинаидой Григорьевной состоялось гораздо раньше: «С Б.Н. Абрамовым я познакомилась через письма, в начале 50-х годов, – вспоминала Зинаида Григорьевна – Е.И. Рерих мне о нём писала, указывая на его светлый дух и серьёзную работу по изучению философии и учений Востока. (...) Я его увидела в 1961 году, когда приехала в Москву...»

Приведём фрагменты из писем З.Г. Фосдик к Б.Н. Абрамову: «Свет несущие весточки восприняла всем сердцем и очень, очень благодарна за них. (...) Письмо Ваше напитано светлыми излучениями – благодарю Вас всем сердцем. (...) Верю в нашу с Вами встречу здесь, на земле, в недалёком будущем. (...) Преданная вам, З. Ф.» (4.08.1957 г.).

Не раз виделся с Борисом Николаевичем в Москве П.Ф. Беликов. Они познакомились в 1960 или 1961 году. Беликов вспоминал: «Абрамов был прекрасным и светлым человеком. Он очень переживал уход Елены Ивановны и затем уход Юрия Николаевича» (23.01.1981 г.). Последний раз они виделись в Москве в годовщину ухода Ю.Н. Рериха, которая отмечалась Институтом востоковедения, и много говорили о Юрии Николаевиче. Впоследствии Беликов стал очень близким другом Н.Д. Спириной, приезжал в Новосибирск, всячески содействуя сибирякам в организации и проведении Всесоюзных конференций «Рериховские чтения».

В 1972 году в серии «Жизнь замечательных людей» была издана первая полная биография Н.К. Рериха, написанная Беликовым в соавторстве с искусствоведом В.П. Князевой. В 1972 году книгу «Рерих» Павел Фёдорович подарил Б.Н. Абрамову со своим автографом: «Дорогому Борису Николаевичу с сердечным приветом и самыми светлыми пожеланиями. Автор. 22.08.72 г.».

Вернёмся в 1959 год. Зная о нестабильном положении с жильём у Абрамовых в Новосибирске и их стремлении быть ближе к нему, Юрий Николаевич пытался помочь им обосноваться в Москве. Вариантов поселения оказалось на тот момент всего два: либо на строящейся специально для Ю.Н. Рериха государственной даче, либо на даче академика Н.Д. Зелинского, с семьёй которого был дружен Юрий Николаевич. Сын Н.Д. Зелинского – Андрей Николаевич был учеником Ю.Н. Рериха.

После смерти Ю.Н. Рериха дело со строительством его дачи затянулось. Общие знакомые Абрамовых и сестёр Богдановых, особенно В.Т. Черноволенко, очень надеялись, что дача будет достроена в срок, и звали Абрамовых в Москву.

Однако, этот вопрос и не решился в срок, и Абрамовы поехали в Москву, надеясь только на дачу Зелинских.

Вот как об этом временном переезде в Москву Н.И. Абрамова сообщала Н.Д. Спириной в письме от 13 марта 1961 года: «Уехали мы из Новосибирска, как Вы знаете, 8 февраля. (...) В Москву приехали 11-го. Встретили нас друзья, и мы, взяв огромный ЗИС, погрузили вещи и себя и поехали к нашим милым девушкам – сестричкам Ю.Н.»

Абрамовых разместили в кабинете Юрия Николаевича. Нина Ивановна описывает: «Все стены увешаны полотнищами Н.К. Шесть огромных картин, остальные небольшие. Когда просыпалась, то перед глазами была Ваша, Наточка, любимая картина. Помните – голова ламы? (...) Погостили мы у них несколько дней и 17 февраля двинулись дальше...»

Поселились Абрамовы на даче Зелинских, находящейся под Звенигородом, примерно в 65 км. от Москвы.

Однако, поскольку оформить прописку там было невозможно, дача стала лишь временным пристанищем Абрамовых, где они прожили неполных четыре месяца.

Нина Ивановна пишет Наталии Дмитриевне о том, что 12 июня они приехали в Венёв: «Итак, мы уже на новом месте. После продолжительных и трудных поисков Б.Н. решил остановиться на этом маленьком городке».

Первое время, когда Нина Ивановна ещё могла оставаться дома одна, Борис Николаевич выезжал в Москву, в основном в памятные даты, связанные с семьей Рерихов. О некоторых его поездках нам известно из писем Абрамовых к Н.Д. Спириной.

Нина Ивановна пишет: «У нас большая печаль – 19 июля утром скончалась Людмила [Богданова] – верный и преданный друг семьи Р[ерихов]. Подумайте, только один год прожила после ухода Ю.Н. 21 июля тело было предано кремации. Б.Н. ездил на похороны».

У Абрамовых были частые встречи и тёплые отношения с Ираидой Богдановой. Из письма Нины Ивановны 8 октября 1961 года: «Наша Раюшка по нашему совету, чтобы отвлечься от своего горя, путешествует. Недавно она посетила Извару. Хотелось посмотреть, что осталось от прежнего домика».

25 октября 1962 года Нина Ивановна пишет: «Б.Н. уезжал в Москву на празднование 60-летия Юши [Ю.Н. Рериха], которое было перенесено с августа на октябрь. На доме, где он жил, была наконец водружена мемориальная доска. В общем, Б.Н. остался доволен своей поездкой...»

В 1964 году Борис Николаевич сообщает Наталии Дмитриевне, что побывал в Москве на праздновании 90-летия Н.К. Рериха. А в сентябре 1965 года – на открытии памятника Ю.Н. Рериху на Новодевичьем кладбище, который был изготовлен по проекту С.Н. Рериха. В круге, символизирующем Вечность, – Чаша, окаймлённая пламенем.

В Москве, если позволяли обстоятельства и время, Б.Н. Абрамов бывал на квартире Ю.Н. Рериха. Она оставалась не только памятным местом, связанным с Рерихами, – здесь работали исследователи, рериховеды, искусствоведы. Квартира стала местом притяжения для рериховцев и почитателей семьи Рерихов из разных городов и республик нашей страны. Нити судьбы многих из них и Б.Н. Абрамова пересеклись именно там, в 35-й квартире дома по Ленинскому проспекту, 62/1.

Борис Николаевич общался со многими приезжавшими туда латвийскими рериховцами. Некоторые бывали у него в Венёве.

В середине 1960-х в окружении Ираиды Богдановой появляется некий Васильчик, который оказывает на неё всё большее влияние. Борис Николаевич, который сразу понял сущность этого человека, пытался предупредить её, но И.М. Богданова не обратила внимания на это важное предупреждение.

С 1965 года Борису Николаевичу становится всё сложнее оставлять Нину Ивановну дома одну. Теперь многие знакомые и единомышленники Б.Н. Абрамова, чтобы повидаться с ним, сами стали чаще приезжать в Венёв. Расскажем о них.

В Ленинграде жила семья, связанная с Рерихами родственными узами, – сёстры Людмила и Татьяна Митусовы, дочери двоюродного брата Е.И. Рерих – С.С. Митусова. В Музее-институте семьи Рерихов в Санкт-Петербурге сохранилось несколько писем Абрамова к Митусовой, из которых мы узнали, что Людмила Степановна несколько раз бывала у него в Венёве.

Познакомившись с Борисом Николаевичем на квартире Ю.Н. Рериха, Людмила Степановна вспоминала, что он очень поддержал её «своими письмами в первые месяцы после ухода Юрия Николаевича».

Вскоре после похорон Юрия Николаевича Абрамов пишет Митусовой: «Дорогая Людмила Степановна! Очень признателен Вам за Ваше такое тёплое и сердечное письмо и за приглашение посетить Вас и даже иметь крышу и прочее. (...) Елена Ивановна была и есть мне очень близкой, и странно, что в моём тяготении к Вам я чувствую Её присутствие и какую-то связь с Нею. Не могу объяснить, но чую. (...) Желаю Вам всего светлого, мой новый друг. Ваш Б.Н.» (5.06.1960 г.).

Людмила Степановна отвечает ему: «Глубокоуважаемый и дорогой Борис Николаевич, в трудные для меня минуты пришло Ваше письмо. На сердце стало легче, светлее... О многом хотелось бы сказать, многим поделиться, о многом спросить. Нет с нами Ю.Н.! Это основное! Ещё раз благодарю за Ваши хорошие мысли и желаю всего светлого. Уважающая Вас, Л.М.»

В Венёве Бориса Николаевича посещали ученики, друзья и знакомые, приезжавшие из разных городов России, Украины, Латвии. Это, прежде всего, харбинцы, вернувшиеся на Родину: Георгий Александрович Иванов, Геннадий Петрович Кучма.

Одним из близких друзей семьи Абрамовых была Зинаида Николаевна Чунихина. Она приехала в СССР в 1954 году вместе с матерью и поселилась в г. Черногорске Красноярского края. От Б.Н. Абрамова она получала его Записи. Переписывалась и встречалась с Н.Д. Спириной.

Из письма Б.Н. Абрамова к З.Г. Чунихиной от 15 октября 1961 года: «Дорогая Зиночка! Вы, друг мой, не горюйте, что жизнь у Вас складывается не так, как Вы хотели. Внешняя сторона жизни не имеет столь важного значения, как внутренняя. (...) Вы знаете, как хорошо всегда к Вам относился Н.К., и это должно дать Вам бодрость и уверенность быть достойной его внимания и его отношения. Вы знаете, что ничто не кончается, и это сознание тоже поддержит Вас в трудную минуту жизни».

Б.Н. и Н.И. Абрамовых навещал в Венёве Борис Андреевич Данилов. Он был учеником Екатерины Петровны Инге, одной из активных участниц харбинского «Содружества».

В 1950 году, перед отъездом Е.П. Инге в Германию, она попросила Абрамова продолжить занятия с Даниловым, и Борис Николаевич стал встречаться с ним отдельно от уже сформированной ранее группы учеников.

В 1954 году Б.А. Данилов приехал в Советский Союз. По прибытии Абрамовых на Родину в 1959 году и после переезда их в Венёв встречи и переписка с ним продолжились.

После ухода из жизни Бориса Николаевича Нина Ивановна приняла решение передать его Записи на хранение Б.А. Данилову. Одному из своих корреспондентов она писала: «Чтобы вам не показалось странным моё решение относительно трудов Б.Н., я вам кое-что поясню. Выбрала я Бориса Андреевича в силу того обстоятельства, что он моложе нас всех и, кроме того, у него есть дети. Он будет только хранителем, а время покажет» (5.05.1975 г.).

Много лет Б.А. Данилов занимался расшифровкой Записей, вначале совместно с Н.Д. Спириной. В 1989 году он создал в Новосибирске издательский кооператив «Алгим», который начал публикацию книг Учения Живой Этики и Писем Е.И. Рерих. Во время встречи Б.А. Данилова с С.Н. Рерихом в Москве было согласовано, что Записи Б.Н. Абрамова Данилов начнёт публиковать после издания книг Учения.

С 1993 года Записи Б.Н. Абрамова начали выходить в издательстве «Алгим» под названием «Грани Агни Йоги». Сейчас они широко известны в кругах людей, стремящихся к самосовершенствованию.

Приезжал к Б.Н. Абрамову его давний знакомый, писатель, член харбинского «Содружества» Альфред Петрович Хейдок, который приехал в Советский Союз из Харбина в 1947 году, вскоре был арестован по "рериховскому делу" и сослан в лагеря, освобождён в 1956 году. Много непонимания было проявлено им по отношению к Б.Н. Абрамову, а порой и полного неприятия его миссии. Ситуация изменилась только с приездом Хейдока в Венёв в 1969 году. Он восторженно принял главный труд жизни Б.Н. Абрамова – его Записи. Но Хейдок часто был подвержен самым разным влияниям, потому Борис Николаевич не мог относиться к нему с полным доверием. По его письмам к Наталии Дмитриевне можно видеть, как он часто сожалел об этом.

Навещали Абрамовых в Венёве москвичи – художник В.Т. Черноволенко, с которым Б.Н. Абрамов познакомился во время своего первого визита в Москву. Он очень одобрял художественное творчество и музыкальные импровизации Черноволенко. Бывала И.М. Богданова со своими знакомыми, киевлянка Т.Б. Букреева, которая дружила с семьёй Б.А. Смирнова-Русецкого, и другие, о ком есть только краткие упоминания в письмах Бориса Николаевича. Все они приезжали к нему для бесед на интересующие их темы, чувствуя в этом человеке приоритет духа. «Вы для меня очень Большой Человек», – писал Б.Н. Абрамову в августе 1961 года В.Т. Черноволенко.

В начале февраля 1963 года Нина Ивановна пишет Наталии Дмитриевне: «На Новый год мы получили 34 поздравления, и все, конечно, ждут писем...»

Художники из Москвы Борис Алексеевич Смирнов-Русецкий и его жена Лидия Васильевна Дорошкевич были знакомы с Б.Н. Абрамовым с 1959 года и имели возможность бывать в Венёве довольно часто. Также они вели переписку, большую часть которой занимали вопросы выставок Смирнова-Русецкого, советы по оздоровлению, которые давал Борис Николаевич.

После ухода из жизни Б.Н. Абрамова Б.А. Смирнов-Русецкий опекал Нину Ивановну, регулярно приезжая из Москвы в Венёв, привозил продукты, лекарства. Позже это делали его ученики. Под диктовку Нины Ивановны он писал от её имени письма разным корреспондентам.

Друзья Смирнова-Русецкого, жившие в Москве, – семейная пара Арон Моисеевич Горностай-Польский и Зельма Карловна Кермель, латвийские теософы, разделявшие идеи Живой Этики, – стали друзьями и семьи Абрамовых. Горностай-Польский, доцент Московского технического института, так же как Смирнов-Русецкий и многие другие рериховцы, прошёл через ссылки и лагеря, был реабилитирован.

Важно отметить его отношение к Борису Николаевичу. Об этом мы узнаём из письма Арона Моисеевича к Наталии Дмитриевне Спириной, которое он написал ей уже после ухода из жизни Б.Н. Абрамова, 1 августа 1973 года:

«Дорогая Наталия Дмитриевна! (...) Воспоминания о Б.Н. представляют собой большую ценность. Мало людей общались с ним такое длительное время, как Вы, мало кому он так щедро открывал себя так, как Вам. Я очень хочу просить Вас, чтобы Вы продолжили работу – поставив перед собой такую цель – дать живой и полный образ этой большой души. (...) Последние пять-семь лет жизни Б.Н. общался с людьми реже... Почти все они были ему менее созвучны, чем Вы... Вы можете дать портрет Б.Н. во весь рост, и это очень нужно и нам, знавшим его, и тем, кто его не знал совсем и может многому поучиться и вобрать в себя. (...) Вероятно, никто другой не может это сделать так, как Вы можете».

Наталия Дмитриевна пронесла память о Борисе Николаевиче через всю жизнь и смогла показать его высокий облик человека будущего. Она написала воспоминания о нём – «Подвиг земной и надземный», многие свои выступления посвятила своему учителю. Издательством СибРО опубликованы её беседы с Борисом Николаевичем с 1946 по 1971 год под названием «Искры Света».

Небольшие, но полные глубокой признательности воспоминания о Борисе Николаевиче оставили его ученицы по Харбину Ольга Адриановна Копецкая, уехавшая жить в Австралию и Людмила Феликсовна Страва – из Америки.

Воспоминания о нём написал Борис Андреевич Данилов.

Его высокий облик запечатлели Зинаида Григорьевна Фосдик и Зинаида Николаевна Чунихина.

Об этом необычном человеке напишут ещё много исследований и статей, возможно, найдутся какие-то новые сведения, связанные с его жизнью.

Несмотря на немалое количество знакомых, друзей и корреспондентов, стремившихся к общению с Борисом Николаевичем, он оставался внутренне одинок и устремлён к Высокому Идеалу.

В 1968 году Наталия Дмитриевна написала стихотворение «Лампада пустыни», посвящённое Борису Николаевичу Абрамову. «Лампадой пустыни» зовётся такая духовная ступень, когда происходит «принесение своих сил для улучшения окружающего» и «погашения окружающего несовершенства», – сказано в книге «Агни Йога».

Одинокое пламя

под всеми ветрами горит;

Под грозой,

под ударами волн озверевшего мира

победно стоит.

Ночь темна,

но Лампада пустыни

во мраке бесстрашно горит.

В.В. Макаров,
Тульский Рериховский исследовательский центр

Выслушайте и не осуждайте. …
Учение подает помощь не отрицанием, но привлечением.

Мир Огненный, ч. 2, 410

Осуждают люди ограниченные. Из осуждения
не родится усовершенствование.

Братство, 41

Не будет брат осуждать брата, ибо знает,
что осуждение есть разложение.

Братство, 424

Отсутствие осуждения – признак расширенного сознания, вышедшего из круга самости. Осуждает самость,
недружелюбствует самость, завидует самость.

«Грани Агни Йоги». 1962 г., 543

Оставьте все осуждения, ищите лучшее в каждом.

Письмо Е.И. Рерих от 15.01.1931

Неосуждение – основа продвижения.

«Грани Агни Йоги». 1951 г. 33

С ранних лет мы слышим мудрые и строгие высказывания о неосуждении: «Других не суди, на себя погляди». «Глупый осудит, а умный рассудит». «Ахал бы дядя, на себя глядя». «В чужом глазу сучок видим, а в своём и бревна не замечаем». «Не судите, да не судимы будете. Ибо каким судом судите, таким будете судимы». «Кто из вас без греха, первый брось на неё камень».

И вместе с тем, по мере роста нашей сознательности, мы понимаем, насколько трудно осуществлять принцип неосуждения на практике жизни. Действительно, в течение каждого дня множество ситуаций в семье и на работе, события в стране и мире вызывают у нас разнообразные оценки, мнения и суждения. Мы радуемся тому, что нам близко, что мы считаем правильным, и критикуем, осуждаем то, что считаем неверным, недостойным. Такой суд совершается постоянно – высказываемся ли мы об этом вслух, пишем в соцсетях, или реагируем мысленно. И в отношении к себе самому, к своим поступкам и проявленным чувствам часто происходит самоосуждение. В итоге степень осуждения зависит от уровня сознания человека.

Под осуждением понимают резкие, отрицательные, безоговорочные оценочные суждения. В Учении Живой Этики, в творчестве семьи Рерихов и Б.Н. Абрамова осуждение характеризуется как порок, как безусловно вредное явление: «В осуждении нет никаких положительных элементов – оно разрушительно. Ярмо осуждения, как колодка преступника, повисает на шее осудителя»¹. «С древних времен все высшие Наставления предупреждали о вреде легкомысленного осудительства. Тем не менее, большинство человечества подвержено этому пороку»².

В указанных источниках качество неосуждения рассматривается со многих сторон. В нашем небольшом сообщении коснёмся лишь некоторых из них. Постараемся найти ответы на 3 вопроса:

1 вопрос. Каким образом происходит вред от осуждения?

В Учении выделяется 3 аспекта вреда, причиняемого:

С позиции науки будущего в Учении утверждается, что мысли и чувства человека имеют тонко-энергетическую форму. Однако, поскольку мы ещё недостаточно понимаем это, то часто легкомысленно относимся к различным видам осуждения и «простым» пересудам, как говорят в народе, «перемывание косточек».

В Записях Бориса Николаевича читаем: «Запас огненной (т.е. внутренней, психической – В.М.) энергии дается каждому человеку... Запас этот можно увеличивать и преумножать, или же, наоборот, растрачивать легкомысленно. … Недовольство, уныние, раздражение, беспокойство, тревога, страх, униженность, лесть, осуждение, недоброжелательство… – все это из одного гнезда – пожиратели психической энергии. Хотя бы из чувства самосохранения надо их избегать». Тогда как «простая внутренняя собранность и сдержанность ее накапливают и удерживают в организме»³.

Характеризуя энергетическое влияние осуждения, в «Гранях Агни Йоги» утверждается отмечается: «Осуждение наносит двоякий вред: прежде всего осуждаемому, омрачая его и погашая его огни. И осуждающий наносит вред и самому себе, ибо допускает в своем микрокосме наличие таких чувств и эмоций, которые делают его неспособным к восприятию тонких энергий»⁴.

Соприкасаясь с недостатками в другом человеке, с тем, что нам не нравится в нём, важно понимать, что мы всегда судим через призму собственного мировосприятия и личных убеждений, которые далеко не всегда совпадают с реальностью. Мы ведь не знаем всех обстоятельств жизни другого человека, скрытых, внутренних мотивов его поведения и многого другого.

В «Гранях Агни Йоги» отмечается: «В каждом предмете, в каждой вещи и существе каждом имеются элементы созидательные …и элементы разрушительные. Человек мыслями… может усиливать те или другие... Огненная энергия человека воздействует созидательно или разрушительно на все, что вокруг него …Осуждение всегда вызывает из светотеневой сущности человека к усиленной манифестации именно то, за что его осуждают»⁵.

Если в человеке «усмотреть… частицы добра и, вызвав их к жизни, их тем усилить, свет в человеке будет усилен, если же – наоборот, усмотреть и усилить в нем только плохое, это будет усилением тьмы, которая в нем. Так что нашею мыслью о людях можем мы в них вызывать к жизни и усиливать элементы добра или зла... Мыслью творить человека может каждый. Потому осуждение – безусловное зло, ибо творит оно тьму в человеке и усиливает все то плохое, что в нем уже есть. Осуждением даже из неплохого человека можно сделать плохого»⁶.

«…Не бывает, чтобы человек был окончательно и безоговорочно плох. В каждом можно усмотреть искорки Света и пытаться усиливать их, вместо того чтобы тушить осуждением… Думая плохо о человеке, делаем его еще хуже, но, возвышая его, даем ему возможность подняться. Апеллируя к лучшему, что есть в человеке, путь открываем ему к Свету»⁷.

2 вопрос. Различие неосуждения от непротивления злу, от т.н. «всепрощения».

Наши рассуждения выше подвели нас к важной проблеме: раз мы не можем быть уверены в правильности своих суждений и оценок, то не лучше ли будет вообще воздержаться от них, ведь мы легко можем впасть в порицаемое осуждение? А может быть, надо относиться ко всему с так называемым «всепрощением»?

Как совместить мудрый принцип неосуждения, содержащийся во всех духовных учениях и религиях, и неизбежно возникающие в нашем сознании реакции, оценки и суждения? Является ли выходом из такой коллизии равнодушное отношение, беспринципность, «всеядность», т.н. «всепрощение»?

В книгах Учения такой подход отвергается как крайность, заключающаяся в непротивлении и попустительстве злу, в поощрении вседозволенности. Вместо этого предлагается формула: «Знать, но не осуждать». При этом, нужно стремиться распознавать зло, сопротивляться ему, но не впадать в осуждение.

Елена Ивановна Рерих утверждала: «Правильно, что чем ближе к Богу, тем меньше осуждения. Но при этом мы не должны впасть в другую крайность – именно, в непротивление злу. И это непротивление злу приносит вреда еще больше, нежели в рвении духа совершенная по незнанию несправедливость, ибо пострадавший от нее найдет воздаяние если и не в этом мире, то в надземном, где происходит жатва. Но кто может учесть сферы распространения заразы зла из-за непротивления или малодушного и близорукого попустительства? Силы Зла активны и солидарны во всех своих начинаниях и яры в действиях, но светляки, или «теплые», никак не могут объединиться, ибо заняты самоедством».⁸

В «Гранях Агни Йоги» подчеркивается: «Распознавание и осуждение – явления разного порядка и отличаются друг от друга, как правда и ложь. Знать и не осуждать – качества высокого духа. Истолковывают это как всепрощение. Но можно ли прощать причины, не могущие не дать своих следствий?»⁹

«Всепрощение и неосуждение – явления разного порядка. Не может человек прощать или не прощать другого, так как следствиями каждого поступка распоряжается (причинно-следственный закон – В.М.) Карма и прощение не освобождает от Кармы. Но осуждение или суд над другим человеком безусловно недопустимы»¹⁰.

Результат изложенного можно представить в виде схемы. Здесь принцип неосуждения (соизмеримой справедливости) представляет собой вершинное духовное явление над двумя негативными, бездуховными крайностями:

В качестве 3-го вопроса рассмотрим формулу, утверждаемую в Учении Живой Этики, которая даёт выход из указанных крайностей. Эта формула является одним из главных ключей к поставленной проблеме неосуждения. Она звучит так: «Знать, но не осуждать».

В Учении подчёркивается необходимость знания сложных, противоречивых явлений жизни, важность понимания мотивов поведения людей, причин и результатов их деятельности. При этом, следует не умиляться «масками», т.е. внешним и поверхностным. Главное, чтобы в процессе познавательного исследования, анализа и обсуждения удержаться от осуждения.

Вдумаемся в различия осуждения и обсуждения. Обобщим в таблице свойства, лежащие в основании этих явлений (это поможет нам правильнее понять их истоки), и признаки их проявлений, по которым можно лучше распознать их природу.

Через призму качества неосуждения важно постараться переосмыслить себя и свой образ жизни. В Записях Бориса Николаевича читаем: «Надо пересмотреть в корне все свое поведение. Конечно, приходится говорить и о… вещах неприятных и тяжких, но необходимость и праздное пустословие – вещи совершенно различные»¹¹.

Давайте обратимся к идеям «Граней Агни Йоги», помогающим раскрыть многогранность темы неосуждения.

«…Чем больше знает человек, тем меньше он осуждает, ибо знание исключает осуждение. Осуждает невежество. Но знать надо, дабы не умиляться масками»¹².

«…Осуждать неразумно. Но видеть, знать и понимать человека и человеческие побуждения необходимо. Ибо отличать белое от черного… должен уметь каждый дух, к Свету идущий»¹³.

«…Обсуждение не осуждение... ибо в основании его (осуждения) лежат злоба и недоброжелательство или иные недобрые чувства»¹⁴.

«…Знание дает спокойствие и равновесие»¹⁵.

«…Чем отличается обсуждение от осуждения? Обсуждение, или анализ характера человека и его поступков, нужно для его познания. …Осуждение не имеет в себе доброжелательства, оно ядовито и зло. …Говорится о дружелюбии потому, что оно несовместимо с осуждением. Знать или обсуждать совсем не значит осуждать. Знать надо»¹⁶.

«…Обсуждение от осуждения отличается тем, что первое не имеет в себе ни игл, ни колючек и не ранит ауры тех, кого касается. …Мудрая любовь знает недостатки любимых, пытается их исправить и любимым помочь и, зная, все же не осуждает. …Там, где осуждение, нет никакой любви»¹⁷.

«Процесс познавания человека труден не только потому, что он горек, но также и потому, что, знакомясь с сущностью человеческой природы, надо научиться не осуждать. Каждый Великий Учитель, приходя в мир, Сталкивался с несовершенствами людей, и, зная их и страдая остро от них, Они все же никогда не Осуждали. Следуя этому примеру, будем учиться познавать человека, не осуждая его. Много горечи от жестокости, бессердечия и всех прочих свойств человеческой природы придется увидеть в жизни и испытать их воздействие на себе, и все же нельзя допускать осуждения. Знать, понимать и даже обсуждать не значит осуждать. …Любовь и осуждение несовместимы. Вот почему, даже возмущаясь и негодуя на невежество и жестокость.., Они [Духовные Учителя] все же не Осуждают. Только любовь и сострадание могут вытеснить из сердца желание осуждать. Осуждение заменяется знанием и любовью к невежественным и непросвещенным людям»¹⁸.

«Лучше ошибаться в сторону добра, нежели опрометчиво осудить»¹⁹.

Конечно, проблема любви к невежественным людям требует отдельного освещения. Вместе с тем, отметим, что важно самому внутренне не отемниться, не погрузиться в отрицательные мысли и чувства. Иначе получится размножение зла вместо Света. Следует при любых обстоятельствах удержаться на ноте доброжелательности, света, вмещения разнообразия мира, терпеливого понимания различных ступеней эволюции и возможностей бесконечного развития. Всё несовершенное когда-то станет совершенным.

В качестве результата нашего исследования можно предложить ряд формул принципа неосуждения, содержащихся в книгах Учения. Они кратко и ёмко выражают сущность этого непростого синтетического качества.

В заключение приведём цитату из Учения Живой Этики, открывающую вместо осудительства широкий горизонт прекрасного творчества и познания: «Добрый человек тот, кто творит добро. (…) Когда народ поймет все зло осуждения, он откроет новые врата к будущему. Сколько времени освободится для познавания, для искусства мышления, для творения истинного добра, при этом зажгутся лучшие огни сердца…»²⁰.

Конечно, неосуждение как принцип жизни требует многолетних, целенаправленных усилий. На этом пути неоценимую помощь нам оказывают советы и разъяснения в книгах Учения Живой Этики и Записях Бориса Николаевича Абрамова.

P.S. Мы переживаем сейчас переломное и особое по сложности, напряжённое время. Оно наполнено самыми бурными и противоречивыми суждениями и, к сожалению, осуждениями. Поэтому для нас очень актуально и важно применение в своей практике жизни принципа неосуждения, конечно, понимаемого комплексно, как в книгах Учения. В этой связи очень поучительно обратиться к наставлению, высказанному Духовным Учителем ещё в 80-х годах XIX века: «…Ни один теософ не должен порицать брата, будь то в Обществе или за его пределами, осуждать поступки или изобличать его, иначе он теряет право называться теософом. Отвращайте каждый раз взор от несовершенств ваших близких, а лучше сосредоточивайте внимание на собственных недостатках с тем, чтобы устранить их и стать мудрее...»²¹

¹ «Грани Агни Йоги». 1965 г., 230.
² «Надземное», 801.
³ «Грани Агни Йоги». 1972 г., 225.
⁴ «Грани Агни Йоги». 1965 г., 230.
⁵ «Грани Агни Йоги». 1970 г., 811.
⁶ «Грани Агни Йоги». 1961 г., 274.
⁷ «Грани Агни Йоги». 1971 г., 446.
⁸ Письмо Е.И. Рерих от 17.10.1935 г.
⁹ «Грани Агни Йоги». 1961 г., 175.
¹⁰ «Грани Агни Йоги». 1965 г., 230.
¹¹ «Грани Агни Йоги». 1956 г., 723.
¹² «Грани Агни Йоги». 1953 г., 238.
¹³ «Грани Агни Йоги». 1961 г., 175.
¹⁴ «Грани Агни Йоги». 1971 г., 177.
¹⁵ «Грани Агни Йоги». 1967 г., 512.
¹⁶ «Грани Агни Йоги». 1966 г., 514.
¹⁷ «Грани Агни Йоги». 1965 г., 323.
¹⁸ «Грани Агни Йоги». 1966 г., 477.
¹⁹ «Надземное», 855.
²⁰ «Мир Огненный», ч. 2, 286.
²¹ «Письма Мастеров Мудрости», письмо 118.

Коллекция живописи Б.Н. Абрамова
в фондах новосибирского Музея Н.К. Рериха

В фондах Музея Н.К. Рериха в Новосибирске хранятся 13 рисунков, выполненных графитовым карандашом и 17 акварельных рисунков Бориса Николаевича Абрамова. Все они принадлежат к харбинскому периоду жизни Бориса Николаевича и представляют особую ценность фондов Музея Н.К. Рериха.

Интересна история этой коллекции, положившей начало художественному фонду подлинников нашего музея.

Наталия Дмитриевна Спирина рассказывала, что после ухода с земного плана её учителя, Бориса Николаевича Абрамова, она смогла поехать в Венёв только спустя два года, в 1974 году. В этот её приезд вдова Бориса Николаевича, Нина Ивановна Абрамова, передала ей на хранение папку, в которой было 16 акварельных и 13 карандашных рисунков.

Позже коллекцию пополняет ещё одна акварель — Александра Сергеевна Падерина из Екатеринбурга передала Сибирскому Рериховскому Обществу семнадцатый рисунок Бориса Николаевича с изображением нарциссов, подарок автора ко дню рождения её мужа — Аркадия Семёновича Падерина.

Кроме того, у Наталии Дмитриевны так же хранилась цветная репродукция Бориса Николаевича, полученная от О.А. Копецкой, которая имела у себя оригинал. Поскольку нам неизвестна дальнейшая судьба оригинала, репродукция эта была принята в основной фонд музея и по значимости своей приравнивается к подлинникам.

Первая публикация рисунков была осуществлена в 1997 году в журнале СибРО «Перед Восходом». В этом же году, к столетию со дня рождения Бориса Николаевича, рисунки были оформлены в рамы и впервые выставлены для широкой аудитории в фойе Дома офицеров, где проходила юбилейная конференция.

К этой же дате было приурочено первое издание сборника «Устремлённое сердце», подготовленного к выпуску Наталией Дмитриевной Спириной. Это была первая книга, посвящённая Борису Николаевичу Абрамову, в которой говорилось о нём и о подвиге его жизни. В оформлении издания очень удачно использованы 8 карандашных рисунков Бориса Николаевича — они не просто стали оригинальным дополнением, но и внесли особую ноту торжественности в издание.

Тогда же был выпущен набор открыток с акварелями Бориса Николаевича. Наталия Дмитриевна говорила: «Имя Бориса Николаевича Абрамова известно многим по изданиям его записей под названием «Грани Агни Йоги». Но не все знают, что Борис Николаевич был также одарённым писателем и художником. Он оставил нам свои рассказы и стихи, а также ряд акварелей, отличающихся особой оригинальностью. Среди них имеются символические картины и пейзажи. Сам автор не давал им названий и не комментировал их содержание. Специально живописью Б.Н. Абрамов не занимался и рисовал по настроению, время от времени».

В 2000-2001 гг. начинает выходить в свет серия брошюр «Искры Света», где публикуются записи Н.Д. Спириной из бесед с Б.Н. Абрамовым. Эта серия вызвала большой интерес рериховцев, брошюры были узнаваемы по акварелям, которые репродуцировались на обложках.

Живопись Б.Н. Абрамова необычна, полна глубокого смысла. Она отличается суровой простотой, работы невелики по размеру, но это не сказывается на их восприятии — впечатление они производят огромное.

Свои размышления о жизни художник выражает и в пейзажах: холмы, реки, перелески — просты, композиции построены на плавном, замедленном течении линий, что вносит ощущение тишины, спокойного величия природы, погружённой в раздумье.

На переднем плане этого речного пейзажа, чётко прорисованы камни и сломанные деревья, что навевает мысли о бренности всего живого, а уходящая вдаль бескрайняя гладь реки создаёт ощущение безграничности пространства, заставляя задуматься о непрерывном течении жизни.

В Записях Бориса Николаевича встречаются такие слова: «Река жизни течёт в океан Беспредельности. (…) Вечно сущая жизнь уявляется во временности форм своего выражения, и временное становится выражением вечного. Осознать уявление вечного во временном будет победою духа над ним, преходящим, и постижением тайны себя самого, ибо дух вечен» (14.08.1960 г.).

На одном из рисунков — узнаваемый сюжет по мотивам рассказа Бориса Николаевича «Сила мысли». Композиция изображена в монохромных тонах. Слева — пустынный пейзаж. Справа — красно-коричневые каменные глыбы, на самой большой из них просматриваются более светлые по тону очертания человеческой фигуры.

В рассказе говорится о том, как некий Афанасий Ивановичем Неверин утвердил себя в мысли о конечности жизни, поставив печать отрицания на своём будущем. И как это его убеждение создало «для него каменные узы, в которых и пребывал он после своей смерти в том мире, где всё движется, где всё утверждается мыслью, где мысль царствует».

«Так, каждый пожинает плоды своих мыслей, то есть… творит условия своего существования в этом мире ином, где все создается мыслью…» (14.08.1960 г.)

Следующая оригинальная композиция, по своим размерам близка к квадрату — формату, который наиболее полно передаёт ощущение завершённости. Строгий коричневый колорит с оттенками разной интенсивности от тёмно-коричневого до светло-бежевого. Массивная стена, с чёткими гранями больших камней, в стене деревянная дверь, пред дверью каменные ступени. К двери по камням снизу вверх идёт тропинка. Перед ступенями в голубом одеянии силуэт человека в коленопреклонённой позе перед заветной дверью. Стена делит пространство картины надвое, и взгляд словно затягивает открывающийся по ту сторону стены, в правой части композиции, речной пейзаж с высоким берегом, поросшим деревьями, безоблачное нежно-розовое небо и плывущая по зеркальной поверхности реки лодка. В лодке двое: одна человеческая фигурка в носовой части, другая сзади с веслом. Мягко, по-живописному тонко изображен, казалось бы, реальный и в то же время иной, параллельно существующий мир.

Перед нами горные вершины, окрашенные розоватым блеском зари, каменная башня, Образ Духовного Учителя. Видно, что Он стоит очень высоко, физический мир уступает место иному, Миру Высшего Бытия.

Читаем в записях Бориса Николаевича: «Учитель поверх всего, ибо от Вечности. И Вечность поверх накипи жизни обычной. Беспредельность над малой Землею, и она, как песчинка снега в беспредельном пространстве среди миллиардов звёзд».

«Учитель сверху Видит, как лежит путь, к чему ведет каждый переход и направление каждого. Потому вера в Водителя незримого нужна. Не может она колебаться от случайностей путей. (…) Явления, созерцаемые вовне, идут за стеной цитадели. Они созерцаются с дозорной башни, отделенные от внутреннего мира прочными стенами. Струны духа от внешних прикосновений бдительно оберегаются. Не надо звучать на рычание голосов мрака. Их можно слышать и можно видеть оскал страшных обличий, но вибрировать в унисон с дисгармоническими вибрациями темными нельзя. В этом дозор и охрана». (1952-2, 653)

Мы подошли к акварелям, в которых Борис Николаевич так пронзительно и так образно говорит о Высшей Защите, иметь которую мечтает каждый живущий на Земле. О ней молят Господа в церкви, в критические ситуации жизни о ней думают и к ней взывают люди неверующие.

В Записях Бориса Николаевича Абрамова много сказано о том, как мы должны строить свою жизнь и что делать, чтобы постоянно находиться под покровительством Высшего: «Из Башни протянуты Руки и льются Лучи Света, из тьмы протянуты когтистые мохнатые лапы и устремлены лучи тьмы, лучи-стрелы чёрных огней, а вы посреди, и в вашем сознании, как скрежет мечей, сталкиваются энергии двух полюсов жизни, идущие от фокуса Света и идущие от полюса тьмы. Сознание с теми пребудет и в тех, к которым обращено сердце, делая себя тем недоступным и непроницаемым для лучей, которым сердце закрыто. (…) И если можете сказать: «Идёт тьма мира сего, но не имеет во мне ничего», тем утверждаете, что элементов притяжения тьма в вас не имеет. Тогда бессильна она и все полчища адовы [не могут] вас сокрушить. Так крепко Владыки держитесь в эти последние дни». (1958 г., 272)

О значении и роли искусства в эволюции духа человеческого много сказано в Записях Бориса Николаевича: «Воспитательное значение искусства не понимается всесторонне. О некоторых сторонах этого вопроса умалчивается вовсе по невежеству. (…) Искусство учит не только смотреть, но и видеть, не только слушать, но и слышать. Ибо смотрят и слушают все, но видят и слышат немногие» (24.02.1960 г.).

«Удел человека — творить. Ценен и целесообразен лишь труд творческий. Без огненной мощи творящей не построить Нового Мира. (…) Искусства учат упражнять и обострять чувство слуха, зрения, ритма и чувство прекрасного — словом, все способности человека, и в этом его величайшее значение». (20.02.1960 г.).

Сколько всего художественных произведений было создано Борисом Николаевичем, точно сказать в данный момент не представляется возможным. Так, в его Записях за 1952 г. идёт речь о его картине, нам пока неизвестной.

В письме Бориса Николаевича к Елене Ивановне Рерих от 6 июня 1952 г. также упоминаются картины, о существовании которых нам тоже ничего не известно. Он пишет: «Помните, я говорил Вам о трёх картинах, нарисованных мною. Одна касалась нашего Любимого [Николая Константиновича], другая — Матери [Елены Ивановны] и третья — В[еликого] В[ладыки]. Мечтаю видеть их на большом полотне в Музее нашего Любимого».

Своеобразие творческой индивидуальности проявляется в воплощении столь необычных сюжетов, и в этом их великое достоинство. Можно сказать, что в красках художник находит выражение и своего личного опыта. Путь нелёгкий, горний, которым шёл он сам, а приобретаемые знания старался запечатлеть всеми средствами, данными ему свыше. Шёл упорно, настойчиво, преодолевая стихии внешние и внутренние, и оставляя вехи на этих неимоверно сложных путях восхождения для тех, кто посмеют дерзнуть вслед за ним пройти этот путь.

Наталия Дмитриевна в своём слове «Подвиг земной и надземный» так сказала о нём: «Тридцать лет его жизни прошли перед моими глазами. Тридцать лет непрестанного подвига, земного и надземного. По-земному ему было очень трудно. (…) Борис Николаевич выполнял свой долг, несмотря ни на какие препятствия».

Н.А. Бикалова
к.э.н., профессор Международной Славянской академии,
член президиума Международной ассоциации «Мир через Культуру», Москва

Миролюбие – это устремленность к миру. Оно трактуется как положительное нравственное качество личности, проявляющееся как способность человека вести мирное разрешение конфликтов, как склонность к политике примирения, взаимных уступок и согласия, основанное на уважении партнера, на доброжелательном к нему отношении, на доверии. Миролюбие – это планетарное качество, благодаря которому творится мир на Земле, между народами, в обществе, в семьях¹. Синонимом к слову «миролюбие» выбран пацифизм, антонимом – враждебность. Авторы «Цветка духовных качеств» поместили качество миролюбия между качествами патриотизма и устремленности к сотрудничеству.

В мире, охваченном волнениями, страхом и войнами наши умы и сердца жаждут мира. Что же мы имеем в виду, когда просим о Мире? Некоторые «толковые словари говорят нам, что английское слово PEACE происходит от латинского корня «PAX», сродни латинскому “соглашаться”. Сегодня это слово имеет следующие значения:

1) Состояние спокойствия или тишины, как например:

б) состояние безопасности или порядка внутри сообщества, предусмотренных законом или обычаем;

4) Состояние или период взаимного согласия между правительствами или пакт, или соглашение прекратить военные действия между воюющими или враждующими сторонами;

5) Быть, становиться или оставаться молчаливым или тихим».

Как мы можем научить или научиться этому? Мы все думаем, что мы живём в мире с нашими соседями, особенно если они делают то, что, по нашему мнению, они должны делать! На всех уровнях власти есть чиновники, и может показаться, что давайте просто позволим им свершать дело утверждения мира. Но разве это верно?! Где же и как мы, простые люди, можем утверждать мир? Он определённо не может начаться с указания другому человеку, группе людей или правительству, что и как им делать. Есть другой путь. Это путь мира, на котором каждому из нас придётся научиться находить компромиссы и вести переговоры, двигаясь по пути сосуществования с 7-ю миллиардами других частиц, подобных себе, на этой планете. Но мы МОЖЕМ это сделать.

Элеанора Л. Шамвэй отмечала: «Мир на Земле невозможен, пока его не будет в нашем собственном сердце и сознании, в нашей собственной семье и между соседями. Мы не можем принести в мир то, чего нет в нас самих. Мир берёт начало в сознании и сердце каждого из нас, а не в окружающем мире, и пока он не укоренится в нас самих, мы не можем проявить его во вне. Когда мы найдём мир в себе, мы сможем поделиться им с нашей семьёй, с нашими соседями и со всем миром. Некоторые из нас, возможно, уже делают именно это. Но для большинства из нас первый шаг – это взглянуть на себя и честно оценить состояние нашего собственного отношения к миролюбию».

Важно «начать признавать и проявлять в действии нашу связанность с каждым человеком, с каждой вещью и существом. Признавая эту связанность, я в то же время должна сознательно взять на себя ответственность за моё дело, за моё развитие в этом Божественном Плане. Вот и опять я сталкиваюсь с моим лозунгом, парадоксом, состоящим в том, что я должна помогать людям, не вмешиваясь в их дела. Я должна развивать свои собственные способности, но не за счёт других. Я должна развивать себя, но стать бескорыстной. Это – видение мира как целостности. Это приятие взаимосвязанности каждой части мироздания с любой другой его частью. …Наши поступки говорят гораздо громче наших слов. Именно в поступках мы учим друг друга и наших детей миру. Если я хочу, чтобы вы меня слушали, то я должна быть готова активно слушать вас. Если необходимо, мне, возможно, придётся изменить свое поведение соответствующим образом, чтобы объединить наши усилия на наше общее благо. Мы… учимся Миру, …находя общее понимание, на основании которого мы можем объединиться, обходя, насколько возможно, пункты разногласия и находя способы применения уроков, преподнесённых через исторические, духовные и научные исследования по актуальным вопросам дня».

Борис Николаевич Абрамов (1897-1972), 120-летие со дня рождения которого мы отметим 2 августа этого года, несомненно, полностью обладал огненным духовным качеством – миролюбием. Полная лишений, трудная жизнь Бориса Николаевича после возвращения в Россию из Китая по завету Духовного Учителя, которую он принял без сетований, и всё его духовное наследие, заключенное, главным образом, в «Гранях Агни Йоги», являются замечательному примером Служения и следования миротворчеству его духовных учителей Н.К. Рериха и Е.И. Рерих и идеям Учения Живой Этики.

«Всё же всё чаще и чаще раздаются голоса против войны, ибо справедливый мир не может быть принесён на конце меча. Война не сможет решить никаких проблем жизни... Новый мир грядёт в сиянии лучей новых», – писала Е.И. Рерих, утверждая, что «нужно понимать пацифизм не как пассивное отрицательное начало, но как светлое действенное миротворчество»².

В Живой Этике 6186 раз упоминаются слова или их части с буквами «мир» и 88 раз – «войн(а)». В «Надземном» сказано: «Даже самое малое миротворчество есть прекрасное достижение. Особенно оно ценно, когда человечество гибнет в ненависти. …Йог, может быть, не будет знать, кому помогут его светлые мысли, но он не устанет посылать их в пространство, как очистительную жертву: "Пусть Миру будет хорошо." Мыслитель сказал юноше, желавшему сделаться Йогом: "Прежде стань Миротворцем"» (п. 891).

Живая Этика полна утверждений о важности устремленности к миру. «Многие думают о мире всего мира, но попытайтесь произнести эти слова и подвергнетесь самым дерзким и лицемерным нападениям. Люди даже боятся мира, ибо их сознание не вмещает эту благодать. Но те, кто накопил сознание, должны твердить об открытии врат мира» («Агни Йога», 610). «Не утвердится мир на Земле, прежде чем каждый не выберет себе места по ту или иную сторону линии разделения. Оно будет расти и расти. Это разделение поможет объединить в одно несокрушимое целое всех тех, кто на стороне Правды. А Правда эта в том, чтобы дать людям мир, знание и любовь, то есть утвердить братство среди человечества» («Грани Агни Йоги», 1965, 92).

В «Надземном» резко осуждены войны и прописаны конкретные указания для миротворцев: «Пусть зачинатели войны подумают, в какую бездну они толкают планету. Даже если война захватывает всего лишь несколько стран, она все-таки приносит разложение всей планеты. Никто не подумает, что война есть болезнь планеты. Нужно проследить, какие усовершенствования жизни были пресечены бывшими войнами. …Люди должны напрячь добрую волю, чтобы присоединить к потоку высших энергий и свои накопленные силы. Человек не может быть безучастным в отношении совершенствовании жизни. Человек как страж усовершенствования должен стоять на дозоре» (п. 595).

Мысли о мире и войне в Живой Этике созвучны аналогичным идеям, изложенным в Учении Храма. Пока человек не осознает своей ответственности за эпидемии, голод и прочие опустошающие Землю бедствия и пока в результате страдания, устремления и раскаяния он не заставит подкрепленную волей свою силу мыслетворчества трудиться в нужном направлении, силы вырождения и упадка и войн будут держать его в своей власти. Но «…это не должно разочаровывать устремленного к миру, ибо каждое такое усилие понемногу приближает к цели. И чем продолжительнее цикл мира, тем мощнее силы, которые принесут желаемые постоянные следствия»³.

Мысли о мире и войне в Живой Этике созвучны аналогичным идеям, изложенным Б.Н. Абрамовым в «Гранях Агни Йоги», в которых 631 раз упоминаются слова или их части с буквами «мир» и 162 раза – «войн(а)». «Тягость – от осознания возможности неслыханной мировой катастрофы… Предупреждение было – Чили. Мир нужен миру, чтобы обуздать силы разрушения. Голубь спасение миру несет. Напряжение сфер необычно… Победе ручательство яро Даем, но пережить надо переходное время… Знамя победы реет над миром. Новый Мир победит» (Июнь 18, 1960 г.). «...Ведущие идеи Нового Века: это кооперация всех, всего и во всем, то есть мирное сосуществование и притом дружественное; свобода, высокое мировое значение искусства и новые формы общественной жизни. Конец биржам, спекуляции, колониализму и войнам. …Великая Страна (Россия – авт.) взяла на себя тяжкую миссию спасения планеты и человечества от уничтожения. Заслуга ее велика. Жертвы неисчислимы, и трудность необычайна. Но ей победа во всем и ей помощь Наша. Она утвердит на Земле явление Нового Мира» (Ноябрь 30, 1960 г.).

«Мы говорим “Нет” войне и “Да” миру» (п. 498. Ноябрь 29, 1961 г.). «Надо всем малым народам предоставить свободу строить свое будущее. Надо колониальному рабству предел положить. Надо освободить человечество от ужаса войн и кровавых насилий, от ужасов разрушения и уничтожения» (п. 327. Июль 24, 1962 г.). «Война идет и сейчас. ...Свет и тьма соревнуются в силе притяжения в сферу свою того, что принадлежит им. В битве принимают участие все планеты, и вовлечены в нее все люди, так как каждый человек находится под воздействием звезд. ...Воля человека делает выбор между полюсами притяжения и устремляет дух во тьму или к Свету. …Трясется земля под воздействием стихии огня. Наводнения, ливни, дожди указуют на неспокойствие стихии воды. Ураганы и ветры свидетельствуют о том, что и стихия воздуха вышла из берегов. …Нужен мир на Земле и нужен мир в человеках, в человеческом сердце и сознании. Когда состоится мир на Земле и когда мир утвердится в сердцах, мир, который выше всякого разумения, стихии войдут в берега и равновесие установится снова, но уже на высшей шкале новой ступени эволюции жизни» (п. 421. Сентябрь 10, 1962 г.).

«Нарушение равновесия стихий все время усиливается. Неспокойна природа. Это сильно отражается на состоянии человеческого организма, вызывая различные расстройства. Конца пока не предвидится, так как в конечном итоге регулятор состояния равновесия планеты сам человек. …О кооперации человека с природой думают мало. Мощные энергии человеческого организма, взаимодействующие с окружающим миром, отрицаются вовсе. Не будет умиротворения и равновесия в стихиях планеты, пока человек не установит его в океане сознаний всего человечества» (п. 37. Январь 20, 1964 г.).

Б.Н. Абрамов также записал в 1965 году: «Земля больна, стихии вышли из равновесия, пространство пронизано антагонистическими токами, коричневый газ отравляет атмосферу. Только силою объединенных сердец и сознаний можно противостать этим бедствиям... Нужен мир на Земле между народами, нужен мир между отдельными людьми, нужно единение в духе, нужно единение сердец человеческих» (п. 4, Январь 9). «Эти Света победные мысли о мире, о победе его надо в пространство бросать и насыщать ими ауру планеты. Если большинство человечества объединенно о мире помыслят сегодня, то завтра мысль станет воплощенной действительностью. Нам помогите мысли о мире в мир плотный пускать, чтобы уплотнить плотность мысли, чтобы силам разрушения некуда было мысли свои протолкнуть. Гигантская борьба мыслей происходит в пространстве. Но мысль Наша сильнее и она победит, когда сердце людское проснется и почует ее, и примет ее и ею пульсировать станет. Победа на Нашем Щите и мира победа над миром» (5 ноября 1961 г., 423).

Борис Николаевич утверждал: «Мир нужен миру, чтобы обуздать силы разрушения. … Утонченное сознание барометром служит планетного состояния — и все же не тьма впереди… Знамя победы реет над миром. Новый Мир победит» (18 июня 1961 года).

Миротворческая деятельность являлась одной из главных миссий Николая Константиновича Рериха – земного Учителя Б.Н. Абрамова, и была блестяще им выполнена. Вершиной миротворческой деятельности Н.К. Рериха стало подписание 15 апреля 1935 года в Вашингтоне представителями 21 страны Пакта Рериха – «Договора об охране художественных и научных упреждений и исторических памятников». Принятие Пакта на мировом уровне явилось реальным утверждением идеи мирного культурного сотрудничества народов под Знаменем Мира. Пакт Рериха и Знамя Мира стали знаменательной ступенью в развитии мировой культуры и являются одним из самых гуманных движений за мирное будущее в XXI веке. Показательно, что в деятельности созданной Н.К. Рерихом Всемирной Лиги Культуры, которой было предназначено проводить в жизнь идеи Пакта Рериха и Знамени Мира, предусматривалось, прежде всего, миротворчество. Е.И. Рерих, давая рекомендации по структуре и перечисляя отделы, которые могут войти в Лигу Культуры, первым назвала отдел мира; вторым – духовного совершенствования, вмещающего в себя религии и философию; третьим – науки; четвертым – искусства и т.д.⁴

Гуманистические миротворческие идеи Пакта Рериха, подписанного 80 лет назад, чрезвычайно актуальны в настоящее время. Все страны мира призываются рядом с государственным флагом воздвигнуть Знамя Мира, как уже происходит в Литве и Аргентине и некоторых других странах Латинской Америки. Главы государств должны осознать, что путь к спасению планеты Земля, к процветанию стран и народов лежит через Мир и Культуру, ведь все мы живём под одним Солнцем!

В завершении хочу поделиться радостной вестью, которая пришла из Литвы. Там 7 июля 2017 года праздновали День Государства. Основным местом празднований был выбран город Дубиньгяй, который 5 лет тому назад был провозглашен Городом Мира. Там прошла международная конференция в День Культуры. Это первый город Мира в Литве и четвёртый в мире, в котором утверждено Знамя Мира, три первых есть в Аргентине. Глава города Дубиньгяйя внёс Знамя Мира на гору. Передача по центральному телевидению велась более часа, и много раз показывали, как над этой горой торжественно развевалось Знамя Мира!

¹ Основы духовной культуры (Энциклопедический словарь педагога). — Екатеринбург. В.С. Безрукова. 2000. http://spiritual_culture.academic.ru/1270/Миролюбие
² Письмо Е.И. Рерих от 26.12.1931.
³ Храм Человечества. Мир на земле. Наставление 174.
⁴ Пятым отделом – материнства и воспитания; шестым – ремесел и труда; седьмым – кооперации и промышленности; восьмым – охраны безопасности; девятым – землеустройства и строительства; десятым – здравия и охранения. (Письма Елены Рерих. В 2 т. Минск, 1992. Т. 1. С 142).

Е.Г. Коняева, Е.М. Кочергина, представители СибРО в г. Москве,
Н.И. Кулакова, Центр по изучению мирового культурного наследия
«Мир Востока» при Институте Востоковедения РАН, г. Москва

Обзор культурно-просветительной работы СибРО
и центра «Мир Востока» в г. Венёве

В юбилейный год 110-летия со дня рождения Бориса Николаевича Абрамова в Сибирском Рериховском Обществе была запланирована поездка в г. Венев, где последние 11 лет он жил и работал. В июне 2007 года эта поездка осуществилась. Состоялись встречи с людьми, лично знавшими Бориса Николаевича, были собраны интересные воспоминания о его жизни в Веневе.

О том, какой человек жил рядом с ними, веневцы начали узнавать лишь с середины девяностых годов, после того, как появились первые тома его трудов. В Венев стали приезжать люди, изучающие рериховское наследие, которые разыскивали тех, кто знал Бориса Николаевича и собирали свидетельства о нём.

В связи с этим прежде всего следует сказать о сотруднице рериховского общества города Щёкино Майе Петровне Чистяковой. Ее инициативой и стараниями в 1997 году, к столетнему юбилею Бориса Николаевича, в веневском Краеведческом музее открылась первая экспозиция, посвященная его жизни и творчеству.

Во время нашей поездки в 2007 году мы познакомились с сотрудниками городского Краеведческого музея. Светлана Павловна Сунка, в то время директор музея, провела для нас экскурсию по его залам и тем местам, где жила семья Абрамовых.

Ирина Ивановна Чулан, которая была главным хранителем музея, познакомила нас с его фондами, с архивными материалами и предоставила на временное экспонирование в Новосибирск ценный для нас документ – пенсионное дело Бориса Николаевича Абрамова. Также пополнилась экспозиция и в веневском Краеведческом музее, посвященная Борису Николаевичу. Для этого из Новосибирского музея Н.К. Рериха сюда были переданы фотографии, репродукции акварелей Б.Н. Абрамова и картин Н.К. Рериха.

Тепло и сердечно прошли наши встречи с людьми, которые знали Бориса Николаевича, и мы очень признательны им за ту память, которую они хранят до сих пор об этом дорогом для нас человеке. Особую благодарность хотим выразить Нине Васильевне Бургасовой и ее дочери Татьяне Юрьевне, с которыми мы дружим уже много лет. С большим теплом вспоминаем и Юрия Петровича Бургасова.

Тогда же семья Бургасовых подарила музею Н.К. Рериха в Новосибирске часть вещей, принадлежавших Борису Николаевичу. В этом году Нина Васильевна в честь открытия первого музея Бориса Николаевича Абрамова передала новые экспонаты, за что мы очень признательны ей.

В том же 2007 году мы встретились с Натальей Викторовной Ермаковой, в то время занимавшей пост начальника отдела культуры Веневского района, и обратились с предложением установить мемориальную доску на месте, где с 1965 по 1972 гг. жил и работал Борис Николаевич Абрамов. Получив поддержку администрации, мы приступили к реализации намеченного.

В день рождения Бориса Николаевича состоялось торжественное открытие мемориальной доски, на котором присутствовали рериховцы из разных городов и представители администрации Венева. Глава Веневского района поблагодарил представителей СибРО за инициативу, сказав, что в Веневе это первая именная доска и имя Б.Н. Абрамова заново открылось для веневцев.

Московская художница Наталья Ивановна Кулакова в своем выступлении тогда сказала, что для неё большая честь быть создателем эскиза первой мемориальной доски, посвященной Борису Николаевичу Абрамову.

Эта поездка в 2007 году стала началом культурной деятельности СибРО и его московского филиала в городе, где прошли последние годы жизни Бориса Николаевича. С того памятного момента прошло 10 лет. За это время было сделано немало.

В течение нескольких лет в Краеведческом музее были развёрнуты выставки репродукций картин Николая и Святослава Рерихов, выставка "Шедевры Третьяковки", фотовыставки о космосе и об Алтае.

Из фондов алтайского музея Н.К. Рериха были предоставлены выставки минералов и картины алтайского художника Анатолия Петровича Веселёва. Также в музей были подарены выставка "Великие полководцы" и фотовыставки "Звездам навстречу" и "Пейзажи Алтая".

Долгие годы нас связывала дружба с коллективом детского реабилитационного центра "Надежда", возглавляемого Петраниной Натальей Александровной, где жили ребятишки с очень нелегкими судьбами.

За это время маленьким воспитанникам было показано множество слайд-программ.

К праздникам на собранные общественностью средства в центр передавались подарки для детей.

К этой работе присоединились наши друзья из педагогической секции Московского центра "Мир Востока" при Российской Академии Наук (РАН). К каждому Новому году для детей они готовили праздничные представления.

Также их силами были поставлены для ребят спектакли по русским сказкам.

В летнее время проводились спортивные соревнования и игры.

Наше сотрудничество с центром "Надежда" продолжалось до его расформирования.

В то же время началась наша работа в общеобразовательных учреждениях Венёва. В 2008 году мы познакомились с заместителем директора венёвского лицея Виталием Алексеевичем Веревкиным. Это знакомство стало началом нашего сотрудничества

В лицее мы проводили дни поэзии, показывали слайд-программы о семье Рерихов, о Гагарине, о Леонардо да Винчи, а также слайд-программы, посвященные Великой Отечественной войне и Дню космонавтики.

Мы очень быстро нашли поддержку нашей деятельности и взаимопонимание со стороны педагогов начальных классов муниципального общеобразовательного центра № 2 Васиной Галины Александровны и Ивановой Людмилы Викторовны. Когда мы переступаем порог класса, нас всегда ждет радушный прием.

Дети помогают устанавливать аппаратуру, активно участвуют в проводимых нами занятиях.

Темы наших встреч очень разнообразны. Мы беседуем с ребятами о в мире, о чистоте речи, о красоте природы и о ее охране, о дружбе, о космосе, и после бесед показываем видеофильмы на эти темы.

Особенно хочется сказать о том, что каждый год мы проводим программу к 9 мая, посвященную Великой Победе. В новом учебном году мы продолжим наши занятия. В сентябре детей ждет встреча с космонавтом.

В последние несколько лет мы стали тесно сотрудничать с коллективом городского библиотечного филиала № 1. Два раза в год в фойе библиотеки мы размещаем выставки из фондов СибРО, такие как "ЗЕЛЕНЫЕ ГОСТИ", "Свет неугасимый" (к 700-летию Св. Преподобного Сергия Радонежского),"Гималаи" – репродукции картин Н.К. Рериха, фотовыставки о Гагарине, о космосе и др. Из фондов Российского Государственного архива видео- и фотодокументов была предоставлена фотовыставка "Герои известные и неизвестные", посвященная 70-летию Великой Победы.

Открытия выставок сопровождаются показами слайд-программ. Также в библиотеку мы дарим книги от СибРО и центра "Мир Востока".

На экране вы видите грамоты, которыми была отмечена наша работа.

В этом году наши основные усилия были направлены на подготовку и создание музея Б.Н. Абрамова совместно с Тульским Рериховским исследовательским центром.

В заключение мы хотим выразить сердечную благодарность всем, с кем мы работали на протяжении этого времени, и выразить надежду на дальнейшее сотрудничество.

Музыкальное произведение «Устремлённое сердце».
Стихи и музыка Б.Н. Абрамова.
Видеофрагмент концерта солистов Новосибирского Театра оперы и балета

Видеофильм «Художественная экспериментальная мастерская “Жар-Цвет”»
Творческого объединения «Город Мастеров».
Видеостудия СибРО, 2017 г.

Данилов Борис Андреевич,
составитель и первый издатель серии книг "Грани Агни Йоги"

26 марта 1995 года Группа молодых ученых (г. Новосибирск) проводила семинар, посвященный Дню Учителя, куда был приглашен и принял участие Данилов Борис Андреевич. Сначала были представлены доклады сотрудников Группы, далее слово было передано Борису Андреевичу, состоялась длительная и живая беседа. Начало беседы уже было опубликовано ранее¹, в данном докладе представлено ее окончание. Мы постарались ограничиться минимальным редактированием текста: из беседы убраны чисто разговорные элементы, вставленные в текст пояснительные слова выделены квадратными скобками.

Есть такие слова Николая Константиновича [адресованные Абрамову]: «Твой труд должен перейти к потомкам. К тем, кто будет идти после тебя твоим путем». Будет хорошо, если они [Записи] будут изданы. Но при этом он добавил (то есть второй вариант был), что «пусть тебя не огорчает, если Записи не будут изданы. Твоя работа уже есть процесс насыщения пространства». Ученым людям со стажем и подрастающему поколению дается понять, что можно воспринимать из пространства, потому что пространство насыщено многими, многими ценными вещами. И вам нужно это использовать. И те, кто уже что-то открыл, сегодня рассказывали много интересного. Я не умаляю вас, но должен сказать, что это мысли, которые вы сумели ухватить из пространства.

Но не всякому это дано, ваши наработки безусловно имеют свое значение. Это действительно так и есть. Вы же в курсе дела, как родилась система Менделеева. Он лег спать, а утром встал и ее написал. Или, может быть, немножко [не так], но, в общем, смысл тот же. То есть взялось из пространства, [он] ухватил – вот это необходимо понять. И Николай Константинович говорил: «Не огорчайся, если не будет издано». Но сработал первый вариант.

<...> И вот Сказано, что уже «Мы готовы передать новые виды энергий». Это вам, физикам, в ваши руки. Но «Мы готовы, а готовы ли вы?» То есть не говорится, что готовы ли принять, а в том смысле, как мы используем. Дана была атомическая энергия, или, как мы сейчас называем ее, атомная энергия, и во что мы ее превратили? Кроме блага сколько вреда! А те энергии, говорят, еще мощнее. <...>

Между прочим, Борис Николаевич планировал, куда отдать этот чемодан с рукописями. Тогда МЦР еще не было, а была только мемориальная квартира Юрия Николаевича [Рериха]. И она как будто бы являлась духовным центром в Москве. Даже был туда, [остававшейся на тот момент Богдановой Ираиде с неким Васильчиком], передан символический ключ от этого чемодана. Но, к счастью, маски были сняты вовремя. Вы в курсе дела, что Святослав Николаевич в последние годы [своей жизни], когда он приезжал в Москву, не ходил на эту квартиру. Хотя она для него была большой памятью и дорога, потому что там раньше жил его старший брат. Но жизнь свои совершает метаморфозы. Успели они снять эти маски, и рукописи не попали туда. Если бы они попали туда, то Бог знает, какая судьба и какое их предначертание тогда бы было. Но почему-то я представляю себе так, а оно действительно так, что они находятся под пристальным вниманием и защитой Тех, Кто Ведет сегодня нашу планету.

Это не в порядке самолюбования, но просто как опыт. Меня вели к этому долгое время, хотя я этого не осознавал до самого последнего года своей работы, то есть до 60-ти лет. Первые годы я туда [в тетради с Записями Б.Н. Абрамова] даже не заглядывал. Хотя, конечно, желание-то было, но я не знал еще, полностью не было открыто, что и как должно быть. Но вот настало время. Сначала мы издали книги Учения.

Когда решили объединиться с единомышленниками², сразу последовал вопрос: «А где взять книги [Учения]?» Каждый хотел сам читать поскорее. Но какой выход? Первое, в то время это еще был режим цензуры, режим коммунистический, хотя я это говорю не с тем, чтобы осудить коммунистов, но просто был этот режим, мы знали, что в Москве подпольно печатали и ксерокопировали книги. И мы начали первых своих ходоков туда посылать, привозили. Вот тогда книги особенно дорогие были, они были по 20, по-моему, рублей с книги. После мы решили, что не целесообразно туда ездить, когда здесь можно что-то делать, и создали издательство, начали печатать. Наши книги тогда стоили 3 рубля, а потом 5 рублей, а сейчас уже в тысячи выросли (1995 г. – ред.). Это подготовка шла. И сейчас, оглядываясь, начинаешь понимать, что все, что давалось, давалось не зря. Это я рассказываю вам, чтобы осознали, что к каждому делу надо подходить и в определенное время, и определенный труд, и определенная учеба должны быть. Просто так не станешь профессором.

Про Бориса Николаевича. Главное, что сейчас в памяти остается, – это его отношение к Иерархии. Как он относился. Он был мягкий, спокойный, но, когда нужно, со мной лично, была и строгость.

Я тогда не понимал. Может быть, и он, полностью не осознавая, но все-таки готовил [меня] к этой работе, которая сегодня делается. Он [мне] ставил вопросы принципиально. Есть свободная воля, Руководитель не имеет права [ее нарушить], но он облекал это в другую форму. Он говорил: «Выбирай: или твои фокусы, или я». Свободная воля [при этом] сохраняется.

Он сохранял бодрость физическую до последнего времени. В последние месяцы ему пришлось пилить и колоть дрова для подготовки к зиме, а ему уже было порядком³. До последнего времени он ездил на велосипеде, но для окружающих, он оставался простым человеком, ничем себя [особым] не проявлял.

Последнее, о чем я скажу. Это не печатается, но по всему видно, что ему было Сказано, что это очень, очень высокая ступень, [которой он достиг]. И должен сказать, что Земля и народ еще узнают, хотя он будет, конечно, в другом физическом виде, но его тоже готовили к большой работе. Какой конкретно – там не сказано. Но Сказано: «большой и ответственной».

Читая эти Записи, я бы хотел выразить такое пожелание. Записи – это не новое Учение, это Учение Живой Этики, только различные его аспекты, различные грани. И как Учение дано не для того, чтобы [только] читать его, но для того, чтобы прилагать в жизнь, как и Записи. Они насыщены многими практическими советами и ответами на многие вопросы, которые возникают у каждого из нас, когда мы или думаем о жизни, о своем назначении, или когда читаем Учение Живой Этики. Эти Грани также для претворения в жизнь. И тогда труд, колоссальный труд, который совершили Учитель, Елена Ивановна, Николай Константинович и, естественно, Борис Николаевич, оправдает себя.

Сегодня говорили о науке. Мы помним вероятно о том, что сказано, что Новая Эпоха придет через искусство, красоту и науку. Почему через красоту? Потому что слишком много мы грязи за эти тысячелетия накопили в себе и окружили ею планету. Только по нашей же вине, сегодня нужно признать, тёмные [разрушительные силы] могут так свободно себя чувствовать. Только по нашей вине.

Ведь каждую минуту каждый из нас или посылает в пространство свет через свои прекрасные мысли, через свои прекрасные чувства, дела, слова, или каждую минуту, как дымоходная труба котельной, [мы] все застилаем вокруг. И это рождается опять же через наши мысли, чувства, слова и поступки. Назначение наше – совершенствоваться. Каждый из нас – энергетическая батарея. Вот здесь говорили, какая энергия там, на Солнце, а в каждом из нас энергия, которая при определенных условиях приравнивается мощности Солнца. Это, конечно, не мы сегодняшней ступени, а те, которые высоко в беспредельности на лестнице Иерархии находятся. А мы тоже с вами все обладаем ею, но в зачаточном состоянии, в уснувшем. Потому нам нужно преобразовывать [себя]. Каждый день, проснувшись, прекрасно будет вспомнить о Том, Кто Ведет нашу планету, обратиться к Нему и сказать, попросить: «Помоги мне, чтобы мое сознание просвещалось и чтобы я приносил только пользу и был настоящим сотрудником». Вот это наша задача. И в течение дня, чтобы наша каждая мысль, каждое слово, и чувство, и действие [соответствовало этой высокой задаче]. А это очень сложно, каждый из нас это понимает и ощущает. Почему? Потому что говорить вот так, как сейчас вы слушаете – это очень просто, а [претворить в] действие – это очень трудно. Но мы должны это делать. Мы пришли на эту Землю для того, чтобы, имея определенную духовную ступень, подняться выше. Каждый, приходя, получает и задание, и урок. И те, кто урок этот не выучат... Ну, мы знаем, как в школе делают. На «второй год». (Смеется) Значит, мы должны помнить стоящую перед нами задачу.

Что хочется сказать еще. Терпение и терпимость друг к другу. И не надо считать, что мы выше кого-то, мы лучше кого-то. Нет, не нам об этом судить. Тот, Кто нас видит, Он сам определит это, а мы должны стараться, стараться и работать.

Вот [говорят], что мы Агни-Йоги. Агни-Йог – это очень высокая духовная ступень, а мы её не достигли. Вот поэтому [нас] назвать лучше сотрудниками или учениками, вот это уже ближе к пониманию и истине. Вот об этом стоит подумать.

А в отношении самоходов, в Гранях сказано, что это очень хорошо. Люди зачастую начинают ныть, жаловаться, что их обижают, они болеют, вот они – то, пятое, десятое, денег нет, еще что-то появилось, ноют, ноют и ноют. А самоходы – это те, которые с чем-то познакомились, приняли это в сознание и [идут вперед]. От слов «сам иду», свой ход, самоходы. Между прочим, оценку [такую можно найти] в Гранях, там есть место где [Сказано]: «Мы очень ценим самоходов». Так что в этом отношении, на пути научных изысканий, можно поприветствовать вас.

Почему Сказано, что через науку? Потому и поговорка, [что] русский мужик не верит, а должен пощупать. Вот [сделают] снимки, и сразу будет видна на экране сущность выступающего. Вы увидите и скажете: «Ох, болтун, столько времени у нас отобрал», потому что его излучения [будет видно]. Вот для вас направление работы. И много, много другой пользы можете принести. Но главное – это самосовершенствование: будешь ли профессором, будешь ли академиком или будешь простым разнорабочим. Все равно нужно совершенствоваться и не зазнаваться.

Я во многих местах говорю об этом: не впадайте в некоторые соблазны. Сейчас те, которые находятся [на] Тонком плане, многие, много там шутников, и они натягивают на себя разные маски, и сладкие слова и убедительные речи произносят, и так далее. Вот я прямо могу сказать из своего опыта, <...> я вам расскажу. Звонок в дверь квартиры. Я открываю. Заходят двое: мужчина и женщина. Возраст где-то около 30-ти. Я спрашиваю: «Что вы хотите?» – «Нам надо с вами поговорить» – «Пожалуйста, проходите». Они прошли, сели. Достают конверт и подают мне. Я говорю: «Что такое?» – «Это вам послание». Пишут многие, поэтому у меня даже мысли не мелькнуло. Когда я открыл, у меня привычка такая, чтобы знать, с кем ты разговариваешь, по письму смотришь сначала конец [письма], кто подписал. Подпись «Е. Рерих». И там значит целый комплекс советов, который она мне дает. Я, когда прочитал, спрашиваю, обращаясь к этим мужчине и женщине: «А вы в курсе содержания письма?» – «Нет, мы только вестники». «Тогда я вам скажу так, я прожил немало лет на земле, этим вопросом занимаюсь довольно-таки много времени и поэтому у меня есть свой опыт и свое понимание, и, кроме того, нам кое-чего рассказывали в свое время, тогда, когда были наши земные руководители на этом плане». Молча поднялись, не сказали ни «до свидания», ничего и ушли.

<...> А сейчас, заканчивая, я хочу сказать, что, просыпаясь каждое утро, обратим свой взор к Образу, или мысленно обратимся к Великому Учителю и скажем: «Хочу помогать Тебе, просвети мое сознание, чтобы была польза для эволюции, но не вред». И заканчивая свой рабочий день, подвести черту и честно сказать себе: «Вот это хорошо, и это хорошо, а здесь подленько было сделано, а здесь совсем подлость и так далее». То есть нужно работать, не только науку делать (это для разумения), а главное – это именно самосовершенствование.

Материал подготовлен Группой ученых новосибирского Академгородка.
В работе над материалом участвовали: Бунтин Д.А., Макаров А.И., Микерин С.Л.
Благодарим всех сотрудников, способствовавших выходу в свет данной публикации.

¹ Газета "Свет Утренней Звезды", №3 (101), 2015 г.
² 31 марта 1989 г. при Новосибирском обществе Советско-Индийской дружбы образована рериховская секция под председательством Б.А. Данилова.
³ Б.Н. Абрамов ушел из жизни в 1972 году в возрасте 75 лет.

Воспоминания семьи Бургасовых о семье Абрамовых
(По фильму «Моление о чаше».
Новомосковская рериховская группа. 2000 г. 1 ч. 24 мин.)

Запись текста подготовлена Мельниковой Л.В., г. Тула
(в обработке редактора сайта)

Борис Николаевич [Абрамов]¹ был человеком высокой культуры, всесторонне образованным, разбирался в технике, работал в химической лаборатории, хорошо знал музыку и литературу, играл на фортепиано и писал стихи. Его всегда влекло познание человека, его места и роли в мироздании. На путях духовных поисков Борис Николаевич знакомится с различными философско-религиозными системами. Ему были близки учения Христа, Будды, Платона, Конфуция, Зороастра.

Николай Константинович [Рерих] позвал Абрамовых к истокам Живой Этики. Из всей харбинской группы Николай Константинович выделил трех человек: Бориса Николаевича, [его жену] Нину Ивановну и Альфреда Петровича Хейдока, которым он вручил кольца как знак ученичества и особого доверия.

После отъезда Николая Константиновича в Индию Борис Николаевич и Нина Ивановна вели с ним переписку. А с апреля 1936 г к письмам Николая Константиновича присоединились и письма Елены Ивановны Рерих².

Елена Ивановна и Учитель определяли срок отъезда Абрамовых на Родину и несколько раз его переносили. Отъезд состоялся лишь в 1959 году, незадолго до смерти Юрия Николаевича Рериха, жившего тогда в Москве.

Борис Николаевич и Нина Ивановна вернулись на Родину в октябре 1959 года и поселились в Новосибирске.

24 марта³ 1961 года они переехали в город Венев – районный центр, расположенный в 52 км от города Тулы, на реке Венёвке.

В 1965 году Абрамовы знакомятся с семьей Бургасовых: Юрием Петровичем, директором транспортного предприятия города Венёва, Ниной Васильевной, хирургической медсестрой городской больницы, и их дочерью Татьяной, тогда ученицей 9-го класса. Дом Бургасовых находился в метрах 50-ти от дома Абрамовых.

Вот в эту дверь к нам приходил Борис Николаевич. В основном летом, конечно, чаще бывал. Вся обстановка такая же осталась, может, сирень поменьше была в то время, но сирень все равно всегда была здесь у нас. Так что Борису Николаевичу все это было знакомо. Вот на этой лавочке Борис Николаевич любил сидеть, когда приходил заниматься с Таней или просто приходил в гости навестить, отдыхал здесь. При хорошей погоде на улице занимались [английским языком], а когда плохая погода не позволяла, то проходили в дом – там занимались.

Наша семья познакомилась с Борисом Николаевичем потому, что дочка у нас училась в 9 классе, собиралась поступать в институт на факультет иностранных языков по английскому языку, а Борис Николаевич преподавал в вечерней школе, уроки давал, как я позже узнала. Знакомый один сказал, а вы сходите к Абрамову, он около вас живет. Я пришла. Бориса Николаевича дома не было, была Нина Ивановна, очень приятная женщина, культурная такая, обаятельная. Они были хорошей парой. Она сказала: «Борис Николаевич придет – я передам Вашу просьбу. Скажите, где Вы живете». Прямо в этот же день вечером приходит Борис Николаевич и говорит: «Я должен сначала посмотреть на будущую ученицу сам. Будем мы заниматься с ней или нет, я тогда скажу». Он побеседовал с Танечкой и сказал: «Будем заниматься два раза в неделю. Я буду приходить».

Великолепно знал английский язык, в совершенстве. Очень мягко, хорошо, доступно преподавал. И всегда приходил обязательно с шоколадкой. Он за работу ничего почти не брал, очень какую-то мизерную плату, он больше тратился. Обязательно принесет какой-нибудь подарочек ученице своей.

Вот так они занимались, наверно, 2 года. А после этого наши отношения переросли в дружбу семьями. Он любитель природы, рыбалки, леса. Когда приходил, мы договаривались и ездили вместе отдыхать. А знаете, как Борис Николаевич с интересом ловил рыбку! У него удочки такие гибкие, чувствительные были, не как наши (у нас самодельные), а у него длинная удочка. И вот у него рыбка маленькая попадет, а удочка вся согнется, как будто он тянет большую рыбу. И так это её не спеша, со смаком тянет, удовольствие получает. Рыбы не так много у нас в реке, для души ловим... Борис Николаевич и Нина Ивановна любили и умели кушать рыбу. Они её употребляли с удовольствием. Как рыбку приготовить, как её есть, как пальчики не испачкать, вилочкой одной пользоваться и все косточки-ребрышки остаются от рыбки – это он умел.

Я часто была у них дома, общалась с Ниной Ивановной. Мы делились опытом разным, прежде всего огородным. Борис Николаевич любил заниматься у себя в саду, в огороде, сажал все овощи. Семена им присылали их знакомые из Киева. Нина Ивановна всегда имела свежие семена, какие посильнее. Сейчас свободно продают их, какие хочешь покупай, а тогда не было. Она делилась: «Нина Васильевна, попробуйте вот киевские помидоры». Я рассаду выхаживаю, а им даю, и потом ходим-смотрим. Приятно было у них бывать.

Как могла, помогала им. Я сама медсестра, работала в больнице. Когда была необходимость, по медицинской части могла подсказать, хотя он гораздо больше меня знал народные советы по лечебной части. Это он нас лечил и вот свою ученицу, у которой был кашель какой-то непонятный. Все время кашляла, даже уже взрослая, вот как коклюшный кашель. Он делал трубочку ей из дерева, как табак закладывают, только он закладывал туда мятные капли. И еще какие-то у него свои ароматические вещества были. Трубочку эту набивал, и Тане давал вдыхать в себя.

Он любил приятное делать. Пустяки такие приятные. Глядишь, принесет к какому-нибудь событию, особенно когда день рождения у его ученицы, то принесет какую-то вазу, обязательно конфеты. Они же жили скромно, с деньгами у них недостаток был, также экономили. Скажет мне, Нина Васильевна, вы вот эти конфеты “Маска” (как я сейчас помню, 3 руб. стоят или 3,5) покупайте. Знакомые из Москвы ему всегда привозили сладости. Большие люди были, как я узнала позже, профессор ездил, потом художник. Привозили ему из Москвы продукты. Про шоколад говорил, что лучше крошку покупать – это недорого, а всё же настоящий шоколад. Вот такие советы Борис Николаевич давал.

Но вот однажды он заболел очень серьезно. Они с женой Ниной Ивановной гриппом переболели. После гриппа у него сердце заболело, беспокоить стало. Я ему пригласила Прасковью Никифоровну Титову, это наш хороший доктор-терапевт. Она пришла к ним домой, послушала, назначила лекарства. Я делала ему внутривенно глюкозу, сердечные строфанты. 10 внутривенных сеансов сделала ему. Он поправился. И в то же время жена болела гриппом. Они были совершенно беспомощные.

Вот поправился Борис Николаевич. Он [был] всегда аккуратный, пряменький такой, чистенький. Приходит к нам с подарком в честь выздоровления: приносит коньяк дорогой, пряжу на кофту мне. Пряжа была у них китайская, видимо, из Китая привезенная, в рулонах. Еще торт необыкновенный. Так торжественно принес. Мы собрались всей семьей: и Таня была дома, и Юрий Петрович, и еще свекровь Александра Сергеевна была жива. Все за стол сели. Он чуть-чуть пригубил коньяк. Он сам, наверное, вообще не пьет, это так, для приличия. Он был из тех людей, которые обязательно благодарны за помощь.

Вот эта салфеточка – это работа Нины Ивановны Абрамовой. По какому случаю она мне подарила? Она часто дарила незначительные, такие маленькие подарочки, делала приятное. И вот в какой-то день, может, к празднику, может, ко дню рождения, я уже не помню, она подарила и сказала, что это она делала лично сама. Она была рукодельница.

Очень, очень хороший человек был Борис Николаевич! И вот я жалею, что мы не знали тогда о нём... Может, это и лучше? Отношение было бы какое-то уже повышенное, правда? Как к человеку великому. А так мы общались на равных. Он все умел делать, как развести костер и другое. Свой котелочек, глядишь, с собой возьмет. Там каша гречневая натушенная. Мы начнем кушать – он угощает кашей гречневой. Они ведь вегетарианцы, они ничего не ели такого, обходились. Я всегда удивлялась, как же они, чем же они сыты.

Помню, раз мы ехали с рыбалки, может, и Юрий Петрович вам об этом говорил, устали, едем и говорим, хорошо бы сейчас искупаться. Жаркий день был. Приехали, все рыбацкие приспособления оставили и поехали на мотоцикле на речку. И Борис Николаевич нас учил, как держаться на воде, отдыхать долго. Вот вы, говорит, ложитесь, как парное тесто, себя расслабьте, на спину ложитесь, руки раскиньте и свободно дышите; вы можете хоть сколько лежать, как на перине, и отдыхать. Это мы от него научились.

Борис Николаевич собеседник такой был, что он каждого мог понять, о чем с ним побеседовать. Всегда интересно с ним было беседовать. А вот вопрос задать ему [о нём самом, о его прошлом] что-то мешало. Вот любопытство есть, хочется узнать, а как какая-то стена стоит. Видимо, он этого не хотел, и только сейчас это понятно. Узнавали то, что он сам доступно расскажет. А уже о чем-то спросить, о прошлом, как-то стеснялась я.

О Боге разговора тоже не было. Хотя я твердо знала, что Борис Николаевич верил в загробную жизнь. Как-то несколько раз в разговорах с ним я чувствовала, что в его понимании загробная жизнь существует. Мы решили, что, значит, они верующие. Он был очень осторожный, видимо, он чувствовал, что мы не готовы это понять.

Ведь очень много лет прошло, а почему он так помнится… Все детали, как будто это было совсем недавно. Ведь гораздо ближе людей теряешь, и, глядишь, стирается из памяти. Это вроде чужой человек – а я все помню…

У Бориса Николаевича была куртка, уже выношенная, старенькая, а от этой куртки у него были новые брюки. Из изюбра этот костюм был. Потом эти брюки мне Нина Ивановна подарила уже после ухода Бориса Николаевича. Мы с мужем рыбаки и зимой на рыбалку иногда ездим. Я их одеваю на зимнюю рыбалку. Юрий Петрович говорит: тебе подарили, ты и носи.

Жизнь у них была нелегкая. По книгам Бориса Николаевича понятно, что таким людям не дается легкая жизнь, что дух у них закаляется на трудностях. Большим людям и препятствий даётся больше. Невидные, непонятные для всех. Его не понимали соседи. Как говорится, темные люди окружали его в этом доме. И он это ощущал. Вот это, говорил он на кого-нибудь, темный, недобрый человек. Но никогда не обидит. Не скажет, что если ты такой, то я к тебе – так. Нет, ко всем ровно относился.

Дома у них была прихожая, она же и кухня, старая русская печка стояла, а к печке пристроен камин. Русскую печку они не топили. А там, где готовили, – камин обогревал. Не было парового отопления, печка обогревала весь дом. Протапливалась хорошо; закрывалась труба – обогревалось. Борис Николаевич заготавливал дрова, сам колол. Вода в дом носилась ведрами, все отходы выносились тоже. Все это труд был физический, нелегкий для них.

Борис Николаевич на вид совсем не походил на старика. Он был такой бодрый, ну какой старик? Он, как штычок, как офицер, пряменький, выправка у него была такая. Одет был очень просто. Когда он приходил к нам, то костюмчик одевал новенький, рубашка светленькая, всегда причесанный. Глаза такие у него, что обращают на себя внимание. Они не очень большие, но проницательные, как будто он всё видит, насквозь тебя. И чувствовалось, что понимает человека. Дал нам Бог с таким человеком встретиться…

Танечка Сергеева первая мне открыла этого человека с другой стороны, рассказала, что он за человек был. Я очень благодарна Танечке. Она принесла мне его книгу и говорит, вот посмотрите, знаете этого человека – Бориса Николаевича. Я посмотрела – да, это Борис Николаевич; но какой же он, говорю, писатель, совсем нет; вы, говорю, что-то путаете. Потом уже разобралась. Действительно, я не знала, например, когда он это писал, когда воспринимал, а потом писал. Я не видела его за работой, хотя у них была очень часто в доме.

К маме Борис Николаевич всегда относился особо, я считаю, гораздо теплее, чем ко всем остальным. Я была ребенком, мама была человеком взрослым, и мама ему духовно была близка. Хотя она человек, как сказать… достаточно приземленный. Но одновременно мама – она сама этого не знает и никогда не знала – очень одухотворенный человек. У нее очень возвышенная душа, она вся устремляется к знанию. Вот этого Борис Николаевич, конечно, не мог не отметить. Я этого не понимала тогда, я поняла уже теперь. Поняла, почему он так маму любил, именно маму. Он ее заметно выделял.

Мама родилась 24 марта. Для меня этот день был дорог потому, что это были весенние каникулы в школе. А Борис Николаевич особо отмечал мамин день рождения, но за всю свою жизнь он нам ни разу не сказал, что есть 24 марта. Я об этом узнала сама несколько лет назад, когда стала ходить в клуб Агни Йоги, когда что-то стала читать. Я была потрясена, когда узнала, в какой день мама родилась. Вот тут мне первый раз пришло в голову, что это неслучайно. Маме 65-й год.

Была одна забота – поступить в институт. Школа у нас, можно сказать, сельская, слабая, язык не сильно преподавался, а хотелось на это отделение [иностранных языков]. Были колебания – поступать на отделение русского языка и литературы или на отделение английского языка. Почему выбрала английский язык? Потому что у меня бабушка была словесницей, была сильная учительница по русскому языку и литературе. Мы считали, что этого хватит, знаний по этим предметам получила много, а вот английский – здесь мало знаний.

Борис Николаевич гарантий никаких не давал. Человек был ответственный. Он не отказался помочь позаниматься, но он сказал: один урок бесплатный, он посмотрит, есть ли смысл тратить время. Да, это я помню: один урок он отработает бесплатно. И вот мы с ним встретились. Я его, естественно, могла воспринять только как человека очень пожилого, достаточно строгого, требовательного. Незлого, конечно, требовательного, такого, я бы сказала, бескомпромиссного, но очень-очень вежливого.

И вот мы с ним встретились, это был первый урок. Я уже не помню, как он проходил, я, наверно, волновалась, потом успокоилась. Он умел устанавливать нужные отношения, добрые такие. Я бы сказала, не приятельские, нет, панибратства он не допускал, доверительные, но дистанция всегда была. Дистанция была четко установлена с первого раза, она никогда не пересекалась. Мне это в голову не могло прийти, он меня очень четко держал на этой дистанции. В этом смысле он мне очень хороший урок дал на всю последующую жизнь. Вот эту дистанцию с тех пор я сама научилась устанавливать с людьми и не позволяю им переходить ее в отношениях со мной, когда этого требуют обстоятельства.

Ну вот, мы с ним отзанимались, мне он ничего, наверное, не сказал. Родителям он сказал, что мы будем заниматься. Плата была по тем временам небольшая, если мне не изменяет память, о 15 рублях шел разговор, это в месяц, наверное. Занимались мы с ним астрономический час, не академический, что тогда меня очень огорчало, это было так долго. Он отмечал: в начале занятия он на часы смотрел. Я тоже на свои часы смотрела, и просила стрелки крутиться поскорей.

Он всегда готовился к занятиям. Хочу сказать, может быть, и в укор нашим учителям (я потом и сама стала учителем), они не готовятся к занятиям так, как готовился он. Я была одна. Спрос был какой? Что родители могли спросить? Он знал –он меня научит. Он готовился, каждый раз писал план занятий, и я вот так каждый раз к нему в тетрадку заглядывала, что там дальше. А он садился всегда напротив, не очень было удобно заглянуть. Я смотрела, там мелким почерком было написано, что следующее, подпунктами.

Занятия были интересные, они меня увлекали, иногда было скучно. Он заставлял меня много работать со словарем. На скорость мы с ним отрабатывали поиски слова, знание алфавита должно было быть. Засекал время, и я должна была быстро найти слово. Он говорил, что это очень понадобится. И действительно, в дальнейшем это оказалось очень полезным, это умение работать со справочной литературой. Переводы прямые, обратные с языка, упражнения. Он быстро нащупал все мои больные точки, все мои пробелы, и мы по ним пошли. Он понял, что базы-то нет в моих знаниях, и попутно немножко мы коснулись латинского языка. Оказалось, что это очень полезно для занятия языком.

Вот мы, наверное, 2 года занимались. Потом я поступила, причем поступила без напряжения. Я сдавала экзамен преподавательнице, такой требовательной женщине, она была какая-то, я бы сказала, капризная, придирчивая. Она впоследствии у нас на старших курсах вела язык. Мне какая-то тема досталась... «Моя подруга» что ли, и, как мне казалось, я так здорово всё отчеканила. Я до сих пор не понимаю, почему я вызвала у преподавателей невероятный смех. Что им так было смешно, мы с Борисом Николаевичем так и не поняли. Что-то их так развеселило в моих откровениях про подругу; может быть, я достаточно свободно говорила; может быть, какие-то жаргонные слова даже были у меня, – я так и не поняла. Почему-то я им этим очень понравилась. Борис Николаевич тоже тогда несколько удивлялся.

Незаметно наше репетиторство переросло в более прочные глубокие отношения. Когда я шла сдавать экзамен – он всегда был в курсе того, что я сдаю. Он был в курсе всей моей жизни, личной, учебной, со здоровьем были проблемы. Как я теперь понимаю, болезнь-то носила, конечно, определенный характер – горловые болезни, что мне стало понятно с возрастом. Я узнала это год-два назад, когда стала читать книги, я поняла, что это за болезни такие. У меня были болезни горла, они меня изводили, я все время кашляла. Тут Борис Николаевич мне активно помогал. Прежде всего, он учил меня йоговской гимнастике. Болезнь горла – это то, что ему было хорошо знакомо. Может быть, он и знал, что это такое; я, конечно, не знала.

С латынью у меня сразу нелады получились. Кажется, там всё просто, все подчиняется правилам грамматики, но вот начались затруднения. И вот тут он опять подключился. Мы с ним стали заниматься латынью. В части оплаты не могу сказать, (Н.В.: «Уже никакой») уже просто у нас были добрые, дружеские отношения; больше подарков он приносил, чем от нас. У него ко мне проявлялось несколько отеческое чувство, как сказать, дедушка, отец… Он часто говорил «моя принцесса». Так приятно – «моя принцесса».

После занятий латинским языком я быстро научилась рецепты выписывать. У нас еще медицина пошла в институте. Я склоняла, спрягала, мне так нравилось, поговорки-пословицы учила. В общем, сдала, справилась. Он всегда меня спрашивал, что вы сдаете, когда, во сколько. Вот, 23-го я, предположим, сдаю. Спрашивает: вы когда пойдете? Я говорю: с утра. Он уточняет: во сколько сдавать пойдете? Я задумалась: в первой пятерке. Я всегда старалась сдавать в первой пятерке. Спрашивает: это во сколько будет? Я говорю: наверное, в восемь. Он подумал и сказал: хорошо, я вам помогу. Конечно, я не думала о том, что он мне помогает, но помогал однозначно, тут и говорить нечего.

Как-то я очень хорошо сдавала весь цикл, связанный с языком. И я не думала о нем [Борисе Николаевиче], я его не помнила, но помощь была. Конечно, помощь была. В последний момент, когда уже надо было отвечать, я вдруг успокаивалась. Кураж такой наступал, когда я очень хорошо отвечала. Мне даже было досадно, когда меня прерывали, останавливали, а я еще хочу говорить.

Потом пошел у нас немецкий язык с третьего курса. Он мне тоже не понравился с самого начала, никак он мне не давался, даже с опорой на латинский он у меня не шел. И опять Борис Николаевич. Опять мы с ним занимались. Один раз он меня спрашивает: «Сколько мне лет?» Он ждал, когда я сама это высчитаю. Он говорит: «Я в гимназии учился сколько-то лет назад, а всё помню. Чувствуете, какое нам образование давали. Я всё помню до сих пор, я в состоянии вас учить».

У меня были его учебники, они и сейчас есть, наверное. Есть учебники английского языка, такие старинные, его настоящие учебники. Какими-то книгами мы обменивались. Были ситуации, связанные, я так думаю, с приездами каких-то гостей, когда его не было дома, и он точно знал, что его какое-то время не будет. А мне надо было ему что-то вернуть. Он говорил: «Вы придёте, отдадите Нине Ивановне». У нас было с ним установлено такое правило: мы с Борисом Николаевичем только на языке говорили. Мне так хотелось с ним по-русски поговорить, я так ждала тех моментов, когда можно на русском обратиться. Он мне не позволял. «Вы ко мне приходите, я к вам, мы с вами только на языке говорим. И с Ниной Ивановной вы тоже можете говорить, хотите, по-немецки, хотите, по-латински или по-английски. Она вас поймет». Но с Ниной Ивановной я, конечно, ни разу на языке не говорила. Она позволяла мне говорить по-русски, она никогда не требовала.

Выпускной вечер в школе был. Всё тогда очень просто было, какое-то платье купить. Мне очень хотелось какое-нибудь колечко, но у нас не было. Не так, как сейчас у девочек в первом классе серёжки – тогда ничего этого не было. Вот они озадачились, как бы меня получше экипировать на выпускной вечер. Были рекомендации по поводу платья, Нина Ивановна советовала какие-то украшения, прическу, цветы искусственные. Она сама делала такие цветы, инструмент у неё был. Где-то даже фото есть, не найти теперь... И на вечер они мне дали золотое колечко, с каким-то камушком. Но у неё пальчики были пухленькие, а у меня очень худенькие, пришлось ниточку намотать. Вот не помню, надела я его или нет, наверное, надевала. Скромненькое кольцо было, но со вкусом выполнено. Оно, наверно, настоящее колечко, не такое, как в новых ювелирных россыпью лежат. Борис Николаевич пришел и проводил меня на выпускной вечер.

Когда заканчивалось занятие, Борис Николаевич не спешил уходить. Я его провожала. Всегда с облегчением вздыхала, что всё закончилось, и дальше я с удовольствием уже могла беседовать по-русски, тут разрешалось уже, и вставить слово могла по-русски. Он со взрослыми разговаривал, я тоже садилась тут, уже это было как-то неформально...

Вот такой момент помню. Рассуждали взрослые, темы о политике, тогда все различали, что можно говорить, что нельзя. Тогда какая-то дата была, связанная с Лениным, столетие по-моему. И лозунг был: «Ленин жил. Ленин жив. Ленин будет жить». Борис Николаевич так задумался. Я понимала его отношение ко всему, чувствовала, к революции, к современному режиму. Об этом мы не говорили, но чувствовалось его отношение к этому, своя точка зрения. И вдруг он сказал: «А ведь так оно и есть». Для меня это было тогда неожиданно, совершенно не вписывалось в мое понимание. Но в сознании у меня осталось, заложилось на потом. Уже позже, читая книги, я там всё, конечно, нашла. Всё, о чём он говорил, сколько он мог сказать… Он нам, может быть, и хотел сказать больше, но не сказал, учитывая уровень нашей подготовки, учитывая, что мы были дети того времени и того общества, в котором мы жили. Ему, конечно, хотелось, наверное, поделиться.

Потом я вышла замуж, ребенка стала ожидать. Были какие-то страхи, тревоги. Он тогда сказал мне: «Вы не бойтесь, здесь я вам помогу. Я вам помогу». Но он не дождался. Ребенок родился у меня в январе, он умер в сентябре. Но, наверное, он помогал мне.

В это время Борис Николаевич получил из Новосибирска набор рериховских картин, там хорошие репродукции. Они у меня сейчас в Туле находятся. На картоне наклеен лист с репродукцией. Мы были у них с мамой, он похвалился, показал: «Выбирайте, что вам здесь нравится». Я все их перелистала, посмотрела. Мне понравились две репродукции. Одна из них – Гималаи, такая характерная, синяя, синяя с белым. Он говорит: «Возьмите. Поставьте и смотрите всё время, вы должны думать только о красивом». И ещё сандаловые палочки несколько раз они дарили нам. Как поджигать – тут Нина Ивановна меня больше наставляла в этом плане.

Борис Николаевич очень любил КВНы смотреть. Он приходил к нам в определенное время, он программу [телепередач] знал. Нина Ивановна-то нет, никогда, а вот он приходил и смотрел. Его любимая поговорка была: «Раз, два, три, четыре, пять – начинаем телепать». Он всегда смеялся, как там студенты говорили. Он вообще очень любил молодежь, как мне казалось, тепло относился, понимал. Он никогда не поучал, вот что мне нравилось. Он понимал, но не поучал, не скатывался на путь банальных наставлений.

Он мне как-то рассказывал по-английски: «Я был молодой. В Петербурге мы ходили вдоль Невы. Молодые были. Мы мечтали, говорили о будущем, о смысле, о предназначении жизни, и жизнь была впереди». Он говорил: «Это были счастливые мгновения моей жизни».

Знаете, чего я безумно боюсь? Отлакировать эти воспоминания, уже говорить то, чего я не помню. Это, знаете, замыливается очень быстро. Я стала дорожить тем, что я имею. Я чувствую, что очень мало знаю, еще меньше умею, что я, наверное, недостойная ученица. Я могла и должна была бы очень много воспринять от такого человека, а я не взяла. Со временем я бы столько могла, если бы знала. Но мне тогда и двадцати не было, что я могла понимать?

Глаза у Бориса Николаевича были потрясающие. Вы знаете, они всегда серьезные, строгие, не улыбчивые, но в то же время в них очень много добра и тепла. Это очень сложно объяснить. Строгие, но добрые, так не бывает… И всё-таки, если попробовать это совместить, то это будут его глаза, светло-голубые. Он всегда серьезно смотрел, смотрел вот так прямо в глаза и притягивал взгляд, невозможно было вертеться.

Я рассказывала, что была в силу своего ветреного возраста, конечно, не очень прилежной (были такие моменты). Началась весна, хотелось куда-то. В школе нагрузки были большие, а тут еще он не жалел меня, задания достаточно объемные давал. И я позволила себе раз-второй-третий не готовиться. Я вижу – проходит номер. Он терпел, ничего не говорил.

И вот один раз, помню до сих пор, он, глядя как-то в сторону, не в глаза, сказал мне примерно так, по-моему, даже этими же словами: «Я бы не возражал, если бы вы больше времени уделяли занятиям». Или как-то: «больше бы занимались подготовкой, я бы не возражал». Вот так он мне сделал замечание, за все время один раз. Я помню, у меня краска в щеки бросилась, мне было очень стыдно. Он меня не хотел смущать, он знал, как я это восприму.

Много-много лет я изредка только вспоминала о нём, о том, что он занял, конечно, совершенно особое место в нашей жизни, у нас у всех. На какое-то время он был как бы отдален от нас. Но в последние годы он очень напомнил о себе, то ли время трудное пришло в нашей жизни, то ли ему пришло время появиться, и мы к чему-то уже стали готовы. Он появился, сейчас он со мной всегда. Сейчас, когда мне кажется, я, как ни в какие годы моей жизни, к нему приблизилась, у меня стала необычайно трудная жизнь. Она меня ломает и корежит, обострения абсолютно во всех планах жизни. Но теперь у меня есть силы противостоять. Он мне помогает. Когда я ложусь вечером спать, у меня бывают моменты отчаяния. Когда некуда посмотреть, всё везде сгустилось, я прошу не то чтобы помощи, так банально просто просить помощи, – я серебряную нить пытаюсь себе представить.

В течение дня читаю ли я литературу, ситуация ли вдруг такая сложится, какое ключевое слово прозвучит, – вдруг как будто что-то, как крылом, коснулось, я вспомню что-то из сна. Начинаю, как в кино, прокручивать всё назад, искать, зацепиться… нет, ушло, не поймала. Я сейчас очень мучаюсь, эти сны от меня уходят, ускользают, и все-таки что-то будто бы пробивается ко мне…

Я родилась недалеко от того места, где жил в то время Борис Николаевич, – в читинской области, станция Харанор. Когда мы из Харанора переехали в Бийск, в то же время недалеко, в Новосибирске был Борис Николаевич. В 1959 году мы приехали в Венёв. Спустя некоторое время приехал в Венёв и Борис Николаевич. То есть все время по жизни мы шли как бы рядом...

Я, наверное, любила Бориса Николаевича не как родственника, а особое отношение к нему было, совершенно особое, его трудно даже охарактеризовать. Я хорошо понимала, что он не тот человек, которого я вижу на уроках. Но одновременно была [у меня] какая-то душевная глухота, сердечная глухота. Я другого Бориса Николаевича не могла принять долгое время, то есть всё, что с ним связано, до меня не доходило. Даже уже шел 1996-й год или 1997-й. Мне надо было, наверное, еще какие-то страдания перенести, чтобы к нему прийти. Видимо, только это способно было меня к нему приблизить. Наверное, счастливый, благополучный человек не может понять всей глубины его деятельности, его жизненного подвига, хотя, как мне казалось, я достаточно видела и беды, и горя, но, наверное, это мне так казалось, ведь всё относительно.

Ещё помню такой случай. Один раз Борис Николаевич начал мне рассказывать, что сны имеют очень большое значение в нашей жизни, сон – это подсказка в жизни. У него сломался мопед. Он его чинил день, чинил второй. Мопед был для него очень важен, он на этом мопеде ездил на рыбалку и по хозяйству что-то привозил. Без мопеда ему было очень плохо. Мопед не поддавался ремонту, стоял у него в сарае. «И вдруг, – говорит он, – ночью я вижу такой сон. Какой-то голос говорит мне: “Посмотри там, где магнето”. Утром встал, пошел смотреть. Действительно, именно это вышло из строя. Вот, какие бывают сны». Я хорошо помню этот случай. Мне кажется, что он был как подсказка для меня. Я её не поняла, конечно, и не готова была в то время понять. Надо было прожить еще 30 лет, чтобы что-то начать понимать в этом. Если бы сейчас можно было окунуться в то время и с позиций теперешнего разума, подготовленности, желания что-то узнать, если бы можно было туда заглянуть, посмотреть и что-то переоценить, то, наверное, было бы всё гораздо лучше… Но, видимо, было не дано. Каждый должен пройти свой путь в этой жизни, принять на себя всю меру страданий, обид, горечи, ошибок непоправимых. Всё это надо было сделать самой, чтобы прийти к тому, чтобы сейчас начали открываться какие-то истины в жизни.

Когда уж очень бывает тяжко, наугад открываю любую страницу «Граней Агни Йоги» и читаю – ответ есть всегда на любой вопрос. Еще ни разу я не оставалась без ответа. И такое умиротворение на душу находит, так все становится понятно. То, что тревожит, расстраивает, отравляет жизнь, – в основном это заботы сиюминутные, совершенно не важные для жизни. Они откуда-то на нас спускаются, насильственно внедряются в нашу жизнь. Когда почитаешь «Грани», любую строчку, душа освобождается, заботы уходят сами собой, их больше нет, душа будто бы умывается…

Сейчас я просто не представляю, как я могла жить раньше, не зная, не читая, не видя. Я думаю, в то время, когда я не могла даже представить себе, кто такой Борис Николаевич, какова его роль в моей жизни, – он это уже знал, он уже это писал. Я смотрела «Грани» за 1967-й год, 1966-й, 1964-й. Применительно к датам пыталась вспомнить свою жизнь, что я в эти дни делала, какая я была, что у нас было. Некоторые даты подходят под мой день рождения. Он всегда приходил и 1 марта, и 24-го. Есть у него Записи в эти дни, ведь мы его видели – и ночью он записывал. Я об этом много думала, пыталась как-то связать это со своей теперешней жизнью, с той жизнью… Наверное, там надо что-то искать для себя, именно в те дни, там и для нас какая-то информация есть. Мне иногда кажется, что я её нахожу, а потом кажется, что нет, мне показалось...

Надо нам этих книг, наверное, больше купить, больше их иметь дома. А может быть, это и не столь важно, достаточно и одной книги… Когда её читаешь, каждый раз, каждая новая запись воспринимается по-новому, информация по своему духовному содержанию настолько многопланова, что в зависимости от настроения, от желания понять глубину написанного, так и будешь понимать. Хочешь видеть глубже, то и увидишь больше, больше оттуда почерпнешь.

Последнее время жизнь мне послала очень много хороших людей, единомышленников. Может, время подоспело, может быть, я подросла, скорей всего, я способна сейчас больше понять. Я увидела этих людей и, если бы не эти люди, не знаю, как бы я жила. Они меня поддерживают, они меня направляют и связывают с Борисом Николаевичем. Вот эту живую связь я чувствую сейчас очень хорошо.

Как-то я подумала, что Борис Николаевич, наверное, уже отчаялся со мной, если он там смотрит. И так ко мне, и так, – и никак я. Показали мне и плохих людей, и хороших, я уже сама смогла разобраться, кто друг, кто враг, кто временный попутчик в жизни. Сейчас, я надеюсь, все-таки друзья вокруг. Борис Николаевич, наверно, теперь видит, что я не заблужусь. Видимо, зерно в землю было брошено, но сколько лет непророщенным пролежало, а теперь вот ростку надлежит подняться…

У нас с Борисом Николаевичем зашел однажды разговор о святых «12 ключах». Я рассказал ему былину, которую знал, и мы решили с ним съездить на «12 ключей». А былина сводилась к следующему. На Куликовом поле была битва последняя [крупная] из многочисленных битв татар с русскими. В войско Дмитрия Донского была направлена рать из Венёва и окрестных деревень. В том числе из Свиридово отправился добровольно Свирид-отец и 12 его сыновей. Все они погибли на поле брани. В живых остался только отец. Горе его было неописуемо, и, приехав домой, он неустанно молился Богу. В деревне Свиридово и сейчас эта церковь цела. В этой церкви молился, чтобы Бог даровал ему успокоение в жизни. И Бог сжалился над ним. И вот, из урочища Свиридова. лесочка, внезапно днем появилась вода. При близком рассмотрении местное население определило, что там 12 ключей. И в течение нескольких лет над истоком этих ключей выросло 12 лип. Несколько лип и сейчас еще целы. Трудно сказать, видели ли они то время, но, во всяком случае, они еще пока живы.

Вот этой былиной Борис Николаевич заинтересовался, и мы с ним поехали поглядеть. Были мы очень долго, неустанно пили воду, Борис Николаевич восхищался вкусом этой воды. Мы там чаёк придумали. И поздно вечером вернулись в Венёв.

Там же у нас зашёл разговор о Ключёве, это деревня на север от Венёва, которая в то время насчитывала примерно 20-25 дворов. В настоящее время там вряд ли что осталось. Бориса Николаевича поразила красота тех мест.

Однажды мы остановились недалеко от здания земской школы. Оттуда вышел мужчина, старичок, лет 70, примерно моего возраста, одетый во все белое и в темный брезентовый фартук. Разговорились, он оказался заядлым рыбаком, познакомились с ним. Он пригласил нас на его прикормленные места. Поймали мы в то время неплохо. С тех пор мы часто заезжали туда с Борисом Николаевичем.

Борис Николаевич очень подолгу беседовал с этим человеком, к сожалению, я не помню ни имени-отчества, ни фамилии. Этот человек совмещал в школе несколько должностей, он был директором школы, преподавателем и сторожем, и жил там. Жил один-одинешенек, и зимой, и летом. Вблизи леса не было, с дровами он очень перебивался, его положение было отчаянным. Мне пришлось использовать свое служебное положение и привезти ему несколько машин дров и угля. Он был очень благодарен, а Борис Николаевич сказал, что мне это когда-то воздастся.

Борис Николаевич неожиданно умер. Он не жаловался на здоровье. Я помню, в этот день ушла на дежурство, а дежурила до 12 часов. Утром я ушла. Из дома звонят мне, что Борису Николаевичу плохо, вызвали скорую и положили в терапию.

Он хотел, чтобы я пришла к ним домой, а меня дома не оказалось. Потом мне передали его слова: «Ну какая же работа, мне плохо». Он так хотел, чтобы я пришла в это время.

Наши отделения, хирургическое и терапевтическое, были рядом. Я после дежурства сходила в терапию, попроведала Бориса Николаевича, поразговаривала с ним вечером, это было около 7 часов. Он сказал, что Нине Ивановне очень тяжело без него, ведь она же беспомощная. «Она же, чайник, вы сами знаете, не может поднять». Я ушла с этим, а ночью он умер. Почему-то не думала, что он умрет быстро, я думала, поправится.

Нина Ивановна мне дала серебряный крестик на шнурочке. Сказала: «Оденьте его на шею, Нина Васильевна. Ему будет это приятно». Чтобы я лично сама одела ему крестик на шею – я это сделала. Помогли с похоронами, привезли его. Юрий Петрович как раз работал и имел возможность на машине помочь. Нину Ивановну мы на своей легковой машине на могилу отвезли. Из Москвы приехали люди, представительные, их не так много было, наверное, человека четыре. Солидно так выглядели, видно, что люди не простые. И один сказал, что вы ещё не знаете, что за человек от нас ушёл...

Нина Ивановна, как она мне запомнилась: очень проницательные, умные глаза, острый быстрый взгляд. Глаза у нее были такие огромные, голубые, какие-то всё понимающие, всё знающие. Волосы светлые, седые, наверное. Вот я сейчас вспоминаю, седые волосы, по-моему, у нее слегка вились на висках. Очень приятное, красивое продолговатое лицо, тонкие брови. Очень аккуратно одета всегда, вся подобранная, всё со вкусом на ней было. Она всегда была дома и, тем не менее, была очень привлекательна. Ей было-то, наверное, не так много лет в то время. Мне казалось, что она не молода, но она не так уж была и стара.

Нина Ивановна не выходила никуда. Она же была больным человеком. Борис Николаевич ее зимой даже на саночках катал. Она сама на ногах плохо как-то ходила. По дому свободно передвигалась, а на улицу никогда не ходила. Поэтому Борис Николаевич, в полном смысле можно сказать, это муж, который носил на руках.

Нина Ивановна вообще не могла ничего делать. Всё делал Борис Николаевич, обеспечивал продуктами и помогал. К ним приходила женщина, которая готовила. Нина Ивановна не могла поднять двухлитровый чайничек, чтобы налить, значит, кто-то помогал. Она сядет у плиты, которая топилась дровами (в этом доме никаких удобств не было), а эта женщина под ее указкой всё делала.

Трудно она жила, конечно, но прожила долго. Вот такая больная женщина, она прожила 20 с лишним лет без Бориса Николаевича. Дух у неё был крепкий. Волевая, крепкая женщина она была. Больная телом, а духом она была сильная, под стать была Борису Николаевичу. Она была развитая, культурная женщина. Они походили [были похожи] по манере разговора, по манере мышления. Они были просто созданы друг для друга.

Когда она переехала далеко в новый дом, она со стульчиком – передвинет и пройдет, это так далеко! – дважды приходила к нашему дому сюда, и каждый раз меня не было дома.

Нина Ивановна уже одна жила. Ей хорошо было бы перейти в новый дом с удобствами, где ей дали квартиру. Так жалко было глядеть: все уже переехали из этого [старого] дома, сняли крышу, а она всё не уходит... Я пришла, она рассаду, баклажаны и перчики в баночках, хиленькие такие, палочкой на невскопанном огороде, такая жалкая, ковыряет и сажает. Понимаю, что никакого результата не будет от этой посадки, но человек чем-то занят... А в это время крыша дома уже трещит, её снимают. А Нине Ивановне так не хочется, она говорит: «Это неправда, это неправда, построят дом». У неё надежда была: «Построят этот дом, вот сломают и все равно это сделают. Я буду здесь жить». И вот, её насильно отсюда оторвали и перевезли с этого места. Старая больная женщина так держалась за это место, прямо глядеть без слёз нельзя было. Когда уже крышу сняли, она всё оставалась с вещами…

¹ В квадратных скобках даны примечания и уточнения редактора сайта «Этика в жизни и во мне».
² В настоящее время нам известны только письма Е.И. Рерих к семье Абрамовых.
³ Согласно письмам Б.Н. Абрамова, этот переезд произошёл несколько позже в 1961 г.