Ещё не так давно, всего лет двенадцать назад, всякое устремление к иконной красоте считалось почти курьёзом. Называлось архаическою причудою. Для не
знавших икон служило даже признаком несовершенного вкуса.
Живо помнится мне приговор, какой всем близким к древним иконам приходилось выслушивать, отстаивая свою уверенность в том, что иконы и религиозная
стенопись, великие священным мистическим смыслом, скажут слово тоже великое в будущем нашего искусства.
С тупостью варваров множайшие проходили мимо прекрасных изображений. Были закрыты для них священные лики. Были черны для них сверкающие краски. Была
недосягаема им чудная изощрённость творчества... Если одни пренебрегали народным сокровищем искусства, то другие грубыми руками выхватывали из него
непонятые ими части и старались объяснить их и даже исправить. Правда, горше пренебрежения были часто эти непрошеные исправления и толкования.
Горнюю область искусства старались объяснить буквою мёртвой науки. Знанием холодным убивалось на многие годы то, чем могло жить наше сердце. Отвращался
глаз от искусства, скрытого словами неуместными.
Слушая мёртвую речь о прекрасных живописных изображениях, часто думалось, не лучше ли творениям этим погибнуть, нежели вызывать суждения, столь далёкие
от творчества, от красоты!.. Чуждые искусству мудрования вызывали ремесленное отношение к высокому делу. К иконам устремлялись грубые руки. И гибли
памятники безвозвратно. Не закрывалось, но ремесленно исправлялось и подновлялось высокое творчество наших примитивов.
Меньше упрекаем тёмных людей, просто сокрывших не понятые ими творения, нежели надменных исправителей, погубивших памятники великолепные.
Проезжая по Руси, приходилось воочию узнавать несказанное глумление над священными изображениями. С чувством облегчения приходилось слышать об иконах,
просто вынесенных в кладовую, и видеть неопасно замазанные фрески... Однако как бы ни была несовершенна культура страны, как бы ни были скудны познания
духовных лиц и начальствующих в мире, - среди людей, преданных иконам, жила твёрдая уверенность в том, что в самое скорое время мы всё-таки познаем
высокую ценность иконописных памятников. Молодые поймут, что истинное, смелое искусство древних художников более не может лежать под спудом, в тёмных
углах.
Конечно, движения общественные всегда неукротимы. От обидного незнания мы быстро перескочим даже в снобизм. Наряду с прежними, уже редкими, отрицаниями
можно слышать увлечение новоявленное, смешное...
Но лучше пусть увлечение, пусть ослепление светом, нежели мрак. Снобы, зашедшие посмотреть на икону, пройдут. Их увлечение ненадолго. Им, скучным, всё
наскучит, но и из их ряда выйдет кто-нибудь и глубоко проникнется красотою старого творчества и узнает - какие широкие, блестящие пути будущего даёт
русская икона.
Последние годы для наших священных изображений были особо опасными. Слишком многое стало искажаться. Как будто заторопились вандалы в своём мерзком
деле. Испорченное ими стало осыпаться. Многое оказалось предварительно смытым и сбитым.
Приходила на ум страшная мысль. Неужели будущим поколениям придётся изучать древность по фальшивым и грубым подновлениям? Что же тогда могло бы
запечатлеться в неясных умах, если даже подлинная красота ими не была узнана?
Появились лишённые вкуса и понимания иконописные артели. Стала искажаться твёрдая традиция мстерских и холуйских мастеров. К тому же под личиной
«улучшения дела» их начали учить рисовать античные гипсы и тем отрывать их от исконного твёрдого знания. Немногие голоса понимающих звучали одиноко, и
прекрасные иконные собрания ничто не преображали.
Иноземцы нам и тут помогли. Ряд лучших художников Запада начал усиленно указывать на наше забытое сокровище. На Западе об иконах зашумели. Стали
завидовать.
И вот вместо одиноких голосов на защиту иконы поднялись толпы. Понесли иконы в музеи. Понесли на площади, да увидят!
Пусть иконы поставят на самых видных местах. Пусть на перепутьях, на площадях водрузят их, да светят всем, но пусть помнят, что не по всем улицам иконы
носить подобает. Мера правильная установит на нашем камне искусства и грань правильную.
Это будем помнить. О прежних укоризнах навсегда забудем.
Научимся смотреть глазом добрым. Будем помнить, что нам нужен не спор, а строительство.
В понимании икон за последние дни произошли оценки правдивые. Наконец-то поняли, что не простые тёмные силы творили иконы, а художники, подлинные
художники своего времени!
Вспомним экстаз написания иконы:
…«дали ему святую воду и святые мощи, чтобы, смешав святую воду и святые мощи с красками, написал святую и освящённую икону. И он писал сию святую
икону и только по субботам и воскресениям приобщался пищи и с великими радением и бдением в тишине великой совершил её»…
Вспомним ещё раз, как возревновал об иконе Стоглав и Собор царя Алексея Михайловича:
…«с превеликим тщанием писати образ Господа Нашего Иисуса Христа и Пречистыя Его Богоматери и Святых Пророков… по образу и по подобию и по существу,
смотря на образ древних иконописцев. И знаменовати с добрых образцов».
Собор царя Алексея Михайловича разъясняет:
…«да иконы лепо, честно, с достойным украшением, искусстным разсмотром художества пишены будут, во еже бы всякаго возраста благоговейная очеса си на тя
возводящим к сокрушению сердца к любви Божии и Святых Его Угодников, подражанию житию их благоугодному возбуждатися и предстояще им мнети бы на небеси
стояти себе пред лицы самых первообразных»…
Не поленимся вспомнить ещё раз, каким словом Окружной Грамоты Тишайший царь иконы и мастеров-иконописцев пожаловал:
…«и яко при благочестивейшем и равноопостольном Царе Константине и по нём бывших царех правоверных церковницы... велиею честью почитаеми бяху, со
сигклитом царьским и прочиими благородными равенство почитания повсюду приимаху, тако в нашей царьстей православней державе икон святых писателие
тщаливии и честнии, яко истинные церковнаго благолепия художницы, да почтутся, всем прочиим председание художником да восприимут и кисть
разноличноцветно употреблена тростию или пером писателем, да предравенствуют; достойно бо есть от всех почитаемыя хитрости художником почитаемым быти.
Почтежеся образотворения дело от самого Бога, егда во ветхом завете повел ангельская лица в храме си и над киотом завета вообразити. Прият честь и в
новой Благодати от Самаго Христа Господа, егда изволих лице свое на обрусе Авгарю царю без писания начертати. Почтеся от святых Апостол, ибо святый
Евангелист Лука святыя иконы писаша. Почтеся от всея православныя кафолическия церкве, егда на седмом вселенском соборе иконам святым должное утвердися
поклонение. Почтеся и от Ангел святых, ибо многажды сами святыя иконы Божиим написаху повелением, яко во святой великой Лавре Киево Печерской, вместо
иконописца Алимпия святаго и иногда многащи.
Непреобидимо и пренебрегомо сие православное рукоделие и от начальствующих в мире во вся предетекшие веки бяше: не точию бо благородных чада, гонзающе
праздножительства и безделнаго щапства, многошарного любезно труждахуся кистию, но и самем златый скипетр держателем изряднейшая бываше утеха, кистию и
шары разноличноцветными художества хитроделием Богу и естеству подражати. Кто бе в древнем Риме преславный от Павел Емилий, его же похвалами вся книги
историческия исполнишася: сей взыска в Афинех Митродора иконописца, купно и философа, во еже бы научити юныя си краснейшему преславных побед своих
начертанию. Коль славный род Фавиев Римских: сих праотец Фавий не меншую стяжа похвалу иконною кистью, яко прочие мечем и копием острым. А Гречестие
премудрии законополагателие толь честно сие судиша быти художество яко же завет им положите, да никто от раб и пленник иконнаго писания вдан будет
изучению, но точию благородных чада и советничии сынове тому преславному навыкнут художеству. Толико убо от Бога, от церкве и от всех чинов и веков
мира почтеннаго художницы дела в ресноту почитаеми да будут… Сим тако быти хотящим в нашей православнаго царствия державе неизменно выну узаконяем и
повелеваем подражающе узаконению благовернаго Государя Царя и Великаго Князя Иоанна Васильевича, всея России Самодержца, в Стоглаве воспоминаемому в
главе 43, да о честных и святых иконех и о иконописателех вся вышереченная в сей грамоте нашей царьстей непреступно хранима и блюдома будут выну»...
Настроительно и трогательно слово Тишайшего царя. Эти речи нам уместно припомнить. Заметьте, пожалованы царским словом не какие-нибудь захудалые,
ничтожные мастера. Ценно нам сознавать, что и Соборы, и цари жаловали именно тех художников, которыми справедливо восхищаемся и мы. Огненным очищением
из-под старой олифы зажигая первоначальные краски, мы видим всю смелость истинно живописного дерзновения. Видим творчество, сложенное глубоким
мистическим смыслом. И великое углубление создало восторг, общий многим векам и народам.
Можно временно, как случилось у нас, удалиться от этих красот. По нерадению и неразумению можно забыть о них, но мир бережёт свои клады, и вовремя
выходят они из темноты, чтобы светить на новых путях.
В церковном строительстве уже звучат новые тона. Мы вспомнили, что стенопись должна быть прекрасна красками. Вспомнили о суровой и бездонной
значительности старых сочинений. Вспомнили о сочетаниях красок, смелых и завидных в своей неожиданности. Вспомнили о том, что об иконах мы знаем
слишком мало.
Светлыми знамениями выдвинулись иконы в музеях на лучшие места. Государь проникновенным словом и примером указал начальствующим всё глубокое значение
наших священных изображений. Лучшие иерархи прозрели на наши подлинные сокровища, которые многие из них прежде по неразумению изгоняли. Молодёжь поняла
красоту иконы. От иконы осветился яркий путь будущих достижений искусства.
«Русская икона» хочет укрепить в русском обществе художественное значение иконы. Доброму начинанию шлю привет, а иконе кланяюсь.
Русская икона. 1914. № 1. С. 14-19.
Незрячих всегда жалко.
«Бедные они!»
И трогательны они, когда хотят излечиться.
Но когда слепота происходит от желчи, тогда незрячие становятся уже противными.
Тогда они вредят жизни и всему живому.
Мертвы тогда слепцы.
Мёртвое всё пусть погибнет.
Я радовался, слыша, что Москва приняла дружелюбно превосходную новую развеску картин Третьяковской галереи.
От души поздравлял я Грабаря, так блестяще, так мужественно решившего трудную задачу.
В новом прекрасном подборе и освещении воссияли многие художники.
Суриков, Репин, Нестеров, Перов, много сильных имён вызвали новый искренний поклон их творчеству.
Радостно было видеть, как таял мрачный хор всегда чем-то недо-вольных.
Право, мы успели затоптать столько светлых дел. Мы сумели не заметить вовремя столько особенных людей, что каждое справедливое общественное прозрение
должно доставлять радость.
Помню Павла Михайловича Третьякова.
Помню его приезд ко мне и его неожиданные, особенные разговоры. Разговоры «не зря» - разговоры по существу и вне личных соображений.
Он умел мыслить не узко, не лично, а лишь для твёрдого общего строительства.
Лучший привет удаче Грабаря прислал бы сам Павел Михайлович.
Именно он сам больше всех оценил бы, чт? сделал энергичный Грабарь для истинного прославления всего, чему Павел Михайлович служил всю жизнь, во имя
чего творил он свой подвиг, трудный и прекрасный.
Каждый из нас, собирающих, знает, как ценно мнение чуткого, сильного человека о размещении его собрания.
Доброжелательный, знающий глаз всегда приносит радость каждой коллекции.
Всякое собрание, ценное и живое, растёт и движется, как и всякий жизнеспособный организм.
Уезжая прошлый раз из Москвы, записал я две вещи:
Первое: великая радость по поводу удачного размещения картин в Третьяковской галерее.
Второе: счастливые решения архитектурные, виденные у Щусева.
Хотел завидовать и кланяться Москве за её уменье привлекать сильных людей, открывать им широкий размах. Ими расти, знатнеть, укрепляться.
У Москвы зрячий «добрый глаз».
Теперь мне говорят, будто по поводу развески в Третьяковской галерее ещё будут какие-то разговоры.
Не верю.
Разве не всем ещё очевидно, как сейчас выиграла галерея? Разве незрячие глаза, разве мёртвые рты ещё пытаются что-то опрокинуть? Знаете: лишь бы
опрокинуть, лишь бы уменьшить удачу…
Думаю, что общественное достоинство Москвы настолько высоко, что разрушить удачное достижение никому не удастся.
Если дело растёт во славу его создателя, если гордость Москвы - её городская галерея - расцветает и украшается, то никому не придёт в голову сказать
мёртвое слово.
Повторяю: у нас уже столько омертвлено, столько живого в землю закопано, что на старых костях мы должны радоваться каждому подвигу, каждой удаче.
Незрячие, узрите!
Русское слово (Москва). 1914. 10/23 января. № 7. Пятница. С. 5.
Spectator. Регистрация вывесок
(Беседа с академиком Н.К. Рерихом)
Вчерашним приказом СПб. градоначальника запрещено украшение вывесок живописью.
Отныне вывески должны ограничиваться текстом, заключающим в себе только название фирм и род торговли.
Распоряжение это вызвано тем, что вывески приняли такие размеры, что стали закрывать собою фасады домов.
Некоторые дома сплошь завешаны разных форматов живописными рекламами, и нет никакой возможности разглядеть архитектуру. (…)
Что говорят художники о приказе г-на градоначальника?
Директор школы Общества поощрения художеств академик Н. К. Рерих ответил нам, что по этому вопросу он однажды уж выступал с предложением в Обществе
архитекторов-художников.
- Я предлагал Обществу художников-архитекторов войти в какое-нибудь соглашение с управой на предмет учреждения контроля над вывесками.
Действительно, некоторые старинные фасады домов сплошь обшиты самыми ужасными антихудожественными вывесками.
Правильная регистрация их необходима.
Но спасая дело от произвола, нужно поставить его в зависимость от людей понимающих.
Необходимо, чтобы в комиссии, наблюдающей за вывесками, были художники и архитекторы.
Я бы сказал, что нужна художественная цензура, но боюсь этого слова, так как обыкновенно оно водится ко всему формальному и скучному, а это дело -
живое, и при надлежащем надзоре оно могло бы дать хорошие результаты.
Слово вывеска - не есть ещё синоним безобразия.
В своё время писали эмблемы такие первоклассные мастера, как Дюрер, и эти произведения являются высокохудожественными.
Необходимо только изгнать безвкусицу.
Петербургская газета. 1914. 18 января. № 17. Суббота. С. 4.
Spectator. Масленица прежде и теперь
Когда было лучше?
Говорят, что «в старину живали деды веселей своих внучат»…
Кажется, что это с полным успехом можно отнести к масленице.
Наши деды и бабушки, конечно, веселее проводили дни русского карнавала. Были балаганы, вейки, тройки и блины, блины до потери сознания…
Целую неделю стоял какой-то угар веселья, и даже на улице пахло блинным чадом.
Прежняя масленица была действительно «широкой».
Теперь из всей этой праздничной шумихи остались только блины, да и те едят как-то вяло.
Довольны ли петербуржцы нынешней масленицей?
По-видимому - нет, потому что явилась уже мысль о восстановлении старинных обычаев.
Общество «защиты старины» проектирует в будущем году возродить балаганы на Марсовом поле, катанье с гор, веек и т. д.
Сочувствуют ли обыватели этой затее?
Мы беседовали по этому поводу с некоторыми из наших известных артистов, художников и писателей.
Вот их ответы.
<…>
Н. К. Рерих
- Нынешняя масленица не имеет того ритуального значения, какое она имела прежде, когда это был всенародный праздник, связанный с проводами зимы.
Общество «защиты старины», членом которого я состою, пытается, как вам известно, возродить старые балаганы. Может быть, что-нибудь из этого и выйдет. Я
лично убеждён, что это будет красивое зрелище.
Петербургская газета. 1914. 16 февраля. № 46. Воскресенье. С. 4.
Школа искусства
(Беседа с Н. К. Рерихом)
В художественных кругах много говорят о предстоящем открытии в Петербурге «вольной академии» при Обществе поощрения художеств. Директор школы при
Обществе академик Н. К. Рерих опровергает самоё наименование будущего учебного заведения, однако подтверждает основательность слуха о предстоящих
реформах в школе.
- Название вольной академии не нужно, - говорит Н. К. - Самоё слово академия дало в России мало хорошего. И вот потому-то на этом названии я вовсе не
настаиваю. Мне хочется, чтобы школа, существующая сейчас, была преобразована в «школу искусства», где поступающий мог бы пройти все ступени искусства.
Сейчас школа при Обществе поощрения художеств самая обширная из всех художественных школ. Она имеет в данный момент 1772 учащихся при 60 учащих; из них
660 учащихся пользуются бесплатным обучением. Мне, как директору школы, хотелось ознаменовать юбилейную дату крупными реформами, которые в настоящее
время уже разработаны. Осуществление их будет зависеть исключительно от постройки нового здания школы. Реформа предполагает, кроме классов рисования,
ввести мастерские, где бы учащиеся заканчивали начатое в школе художественное образование.
Наш тип школы является самым драгоценным из существующих в России. Рамки устава, разработанного ещё покойным Д. В. Григоровичем, дают нам возможность
создать «школу искусства» по образцу свободных парижских академий. Я рассчитываю, что через два года нам удастся выстроить новое здание и тем самым
выполнить план разработанных мною реформ.
Вечернее время. 1914. 31 марта / 13 апреля. № 726. Понедельник. С. 3.
Петербургский обозреватель. Эскизы и кроки
Чем отличался Врубель от других художников?
Интересное мнение высказал по этому поводу Н. К. Рерих.
Легко запоминаются многие, хорошие картины.
Многое отзывается определённо сознательно.
Но иначе бывает перед вещами Врубеля.
Уходя от них, всегда хочется вернуться. Чувствуется всем существом, сколько ещё не досмотрено, сколько нового ещё можно найти.
- Хочется жить с ними. Хочется видеть их и утром, и вечером, и в разных освещениях. И всё будет новое. Какая-то необъятная сказка есть в произведениях
этого художника.
И в «Царевне-лебеди», и в «Восточной сказке», полной искр, ковров и огня, и в «Пане», с этими поразительными глазами, и в «демонах», и во всей массе
удивительно неожиданных мотивов.
Кажется, Музей Александра III-го до сих пор не имеет ничего из произведений этого замечательного мастера.
Петербургская газета. 1914. 1 апреля. № 89. Вторник. С. 3.
Пишут. Сообщают.
Пастушонки нашли пещеры с фресками, а от пещер идут подземные ходы.
В старой турецкой крепости открыта комната, полная цветных изразцов.
Из косогора сами вылезли кости какого-то особенного животного, породы плезиозавра.
Выпахан клад арабских монет в серебряной чаше. По бокам чаши - охота на вепря.
При торфяных работах вскрыты костяные орудия.
Спускалась к реке баба, споткнулась о сасанидское блюдо. Там же были три серебряных обруча и чашечка.
Собака объездчика вырыла в барсучьем бугре череп, а при черепе - серьга с птичками из эмали.
Для печной трубы отбивали штукатурку в церкви и обнаружили фрески.
Много разных известий. Всё случайно. Всё само в руки далось. Каждый сообщает по-своему, в пределах своих знаний. Слышатся или простодушие, или
гордость, или удивление.
Летом, солнцем согретые, поверьте. Загоритесь протянуть руку. Взять кусок красоты, раздаваемой без счёта.
В нашу обычную видимость, в наши будни может войти что-то чудесное, веками освящённое, всегда радостное.
И входит. Хотя и с трудом, но подлинное, новое понимание красоты входит в жизнь нашу.
Пошли по забытым путям. Вышли многие руководящие, культурные издания. Оценены справедливо, разбираются охотно. Мелкие споры уступают дружному изучению.
«Старые годы», «Русская икона», «София», «История живописи» Бенуа, «История русского искусства» Грабаря… Сколько их! Сколько заботливости, и
обдуманности, и любви!
В каждом доме одно из хороших изданий должно находиться. К этому идёт.
Молодёжь в складчину, на скудные копейки стремится выписать хорошую книгу. Трогательно. Заманчиво.
Даже повседневные журналы расширили круг понимания искусства. Поняли. Собираются коллекции. Появляется - вернее, возобновляется - благородный обычай
жертвовать прекрасные вещи в общее пользование.
Школы искусства заполнены. Это уже не мода. Только искреннее массовое устремление создаёт такое наполнение. Аудитории лекций об искусстве, аудитории
археологических институтов, тех, которые поживее, вроде московского, полны.
Сознательное поколение обернулось к искусству, к живой древности. Но не только старшие вспомнили о красоте, о самопознании. Устремление пошло глубже.
Средняя школа, с младших ступеней, задумалась над тем, что ещё недавно оставалось откинутым. Считалось смешным.
Созданное для смысла жизни, для красоты входит в кругозор младших школьников.
Это уже победа! Очарование перейдёт в жизнь.
Очень радуюсь. Смотрю на книжечку. Мы с вами таких книг не видели. Появиться она могла только теперь.
«Учебно-вспомогательные учреждения гимназии и реального училища К. И. Мая, под редакцией директора А. Л. Липовского. I. Исторический кабинет».
Я давно знаю светлую работу Александра Лаврентьевича Липовского и радуюсь, что именно он руководит в новых завоеваниях средней школы в области истории
и искусства.
Просмотрите книжечку. Посмотрите, чем вооружает гимназия своих питомцев с первых ступеней сознательного кругозора.
Все лучшие издания налицо. Все вспомогательные таблицы. Воспроизведения картин лучших художников. Живое единение древности с современным искусством.
Заботливо вливаются в художественную обстановку личные работы учеников. Лепка. Рисунки. Воображаю, сколько радости малышам прилагать и своё умение к
такому строительству.
Кроме изданий, картин и моделей, при кабинете свой музейчик подлинных вещей.
Эту сторону кабинета можно развить ещё обширнее. Если каждый ученик принесёт хоть по одному предмету искусства и старины, - сколько сот вещей сразу
прибавится! А ученики понесут. Каждому интересно оставить хоть одну вещь на общую пользу и радость.
Сами принесут. Сами научатся живо и точно описать вещь и охранить её прочно.
Живое дело. Нас не подпускали к нему. Перед молодёжью новые пути. Этими путями обновится вся жизнь, и надо всеми силами помочь средней школе наилучшими
мерами расширить задачи, которые поведут к завоеваниям прекрасным.
Радуюсь я движению средней школы и потому, что, сходя до малых, захватывая широкий круг, изучение искусства и древности выйдет за пределы чего-то
особенного, за пределы патриотизма и национализма и перейдёт, подобно обычной грамотности, в широкую область чувств и знаний общечеловеческих.
Перейдёт к мудрой, спокойной оценке и радости.
Пока значение искусства укрепится, если кто скажет, что во имя искусства упрекают его и злословят, скажем:
«Разве враждующие могут помешать радоваться, работать, творить? Помешать знать и творить не может никто».
Русское слово (Москва). 1914. 14/27 июня. № 136. Суббота. С. 2.
Предлагаю русским художникам и друзьям-французам, имеющим отношение к немецким и австрийским художественным обществам, отказаться от всякого участия в
них.
Мы должны все выразить негодование и отвращение к варварскому насилию немецкого народа, в среде которого ныне заглох культурный голос человечества.
Настоящим слагаю с себя звание члена венского «Сецессиона».
Русское слово (Москва). 1914. 6/19 августа. № 180. Среда. С. 6.
Простите, если в эти дни я ещё произношу слово искусство. Но послушайте!
Лувен сожжён. Варварское войско уничтожило прекрасные предметы всемирного значения!
И не только армию винить надо. Теперь уже все знают, что немцы дики.
Теперь уже пора вспомнить о так кичившейся «культурной» Германии.
Надо винить тех людей, которые в Германии называли себя любителями и хранителями искусства.
Не о «кайзере» говорю. Он навеки явил себя безвкусием истуканов «аллеи Победы» и лживостью речей, построенных по образцу тёмного нибелунга Миме.
Говорю о тех самомнительных до наглости тайных советниках, вроде Боде и К°. Они не только выдавали сомнительные определения, но и мнили себя
охранителями искусства.
Скажите, где их справедливое требование искусство уважать.
Если они боялись за свою важную шкурку, то где их хотя бы униженные мольбы перед правительством о пощаде всемирного искусства?
Надутые господа молчат, а может быть и ликуют. Теперь уже нечему удивляться!
Когда справедливость будет воздавать должное геройству Бельгии, то не забудьте, что в немецких музеях имеются предметы, которые могут отчасти
возместить бельгийские потери.
Пусть из варварских рук искусство переходит в культурные, честные руки. Об этом ещё поговорим после.
Теперь только запомните:
Король Бельгии сторонится от Лувена, чтобы обезопасить его от случайного обстрела, а немцы жестоко и кровожадно уничтожают этот прелестный древний
город.
Бельгии - слава. Германии - вечный позор.
Русское слово (Москва). 1914. 20 августа / 2 сентября. № 190. Среда. С. 5.
Мне показали статью г. Эттингера с призывом устроить лигу, которая помогла бы отгородиться от всего, что связывало Россию со страной новоявленных
варваров.
Статья написана уверенно, деловито.
Чувствую, что среди нас неотложно может возникнуть дело спешное, сознательное, полное достоинства, о котором мы все одинаково мечтаем.
Чем же должны мы себя отделить от современной Германии, покрывшей себя вечным позором?
Уйти из личного участия во всём немецком? Это сделают все, прежде всего, из чувства примитивной порядочности. Но такое личное ощущение чистоплотности
не ведёт ещё за собой движения страны.
Имея в помощь всю производительность Англии, Америки, Бельгии, Франции, вспоминая мудрость прежних веков, мы должны железною волею, спешными мерами
укреплять свою науку, своё искусство, свою промышленность, свою технику.
При благодатном обилии русского сырья, - подумайте, насколько легко именно нам это сделать.
Чтя всемирных Бетховена, Баха, Вагнера, Гольбейна, Кранаха, Шиллера, Гёте, мы отгородимся от всей современной Германии, в полном значении слова.
В быстром поступательном движении мы забудем о тех презренных людях, которые не протестовали всемерно против самых постыдных деяний нашего времени.
Пусть то, что останется от Германии и Австрии, живёт само по себе, вне культурного мира.
Радостно сознавать, что Россия жива, сильна и сплочённа.
Как радостно сознание, что с нами государства старейшей культуры. Как драгоценно, что мы можем в дружеском единении всех наших народов жить,
совершенствуясь, учась, работая, творя и радуясь.
Сознавать, что после военной грозы наше возмездие врагам заключается в освобождении, в сплочении славян, лишь в сознании роста своей жизни, лишь в
полном презрении ко всему варварскому; - разве этот путь не велик?
Но чтобы общая работа удалась, надо поверить друг другу, надо научиться помогать, надо сплотиться и начать светлую работу, не упуская времени,
неотложно, в трезвой Руси возводя творческие и технические крепости.
Если у нас хватит единения, если победим беса розни, лжи, зависти и злословия, если примем Веру, Надежду, Любовь, то о нас вспомнит и София и осветит
перед нами путь великий и светлый. И мы должны в него верить и твёрдо его исповед[ов]ать.
Этот путь сделает все рабочие будни подвигом, светлым праздником Воскресения.
Русское слово (Москва). 1914. 28 августа / 10 сентября. № 197. Четверг. С. 4.
Опять в эти дни приходится произносить слово искусство.
После уничтожения Лувена и Шантильи мы окончательно догадались, что вся «культурная» Германия так же дика, как и её армия.
«Лучшие» люди Гауптман, Шнитцлер и другие сознательно причислили себя к вандалам. Ещё раз доказали, что к современной Германии более невозможно никакое
другое чувство, кроме негодования и отвращения.
Но варвары ненасытны.
Мне сейчас сообщают, что в случае неуплаты Брюсселем двухсотмиллионной контрибуции все брюссельские сокровища будут проданы с аукциона.
Какое глумление! Какой безграничный цинизм над творчеством, над молитвой, над всем самым святым человечества!
Ясно, что все достижения науки, все собранные в Германии художественные сокровища не возвысили кровожадной нации.
Ясно, что все эти священные предметы искусства и науки следует взять из диких рук и передать в культурные, честные руки. Передать туда, где они будут
возвышать, освящать путь жизни.
После разгрома Лувена я писал: «Не забудем, что потери Бельгии могут быть хоть отчасти возмещены берлинскими музеями».
Теперь время опять повторить это.
Надо запечатлеть, надо издать всё прекрасное, уничтоженное варварами. Изображение Лувена на обложке этого издания будет на столе каждого
культурного человека.
Дети, любуясь книгою, запомнят вид замученных, погубленных произведений. Дети вырастут, создадут новую красивую жизнь и запомнят дороги, которыми
минуют навсегда Германию, сотворившую то, что непростимо, незабываемо.
А мы теперь же неотложно будем укреплять и ковать ступени будущей жизни, которая выявит русские богоданные богатства.
Прекрасно, что Русь жива, сильна и сплочена.
Биржевые ведомости. 1914. 31 августа / 13 сентября. Утренний выпуск. № 14344. Воскресенье. С. 3.
Немцы и искусство
Статья акад. Н. К. Рериха
- Вы спрашиваете о бойкоте германцами русского искусства?
После сожжения Лувена, после германских зверств я уже писал, что всем культурным странам нельзя иметь ничего общего с современной варварской Германией.
Чтя всемирных Бетховена, Баха, Вагнера, Гёте, Шиллера, Кранаха, Гольбейна, мы видим, что современная, якобы «культурная» Германия не протестовала
против постыдных варварских деяний.
Напротив, Гауптман, Шнитцлер и другие «лучшие», как знаем, подписываются под дикими уничтожениями, забывая, что после многовековых достижений
человечества поднять руку на книгу, на произведение искусства - непростительно.
Также уже писал я, что, если священные предметы искусства и науки не возвысили, не улучшили дикую тевтонскую нацию, то следует эти предметы взять от
немцев и передать в культурные, честные руки, где они выполнят своё высокое назначение.
О современном германском искусстве мы не были высокого мнения, но у нас остались хвалебные немецкие статьи о русской живописи, о русском театре, о
выступлениях Дягилева, о всём русском творчестве.
Немцы упустили одно: не они могут бойкотировать русское искусство; искусство всего культурного мира с этого времени минует Германию, которая может жить
со своим лживым нибелунгом Миме-Кайзером.
Всюду повторим: Россия жива, сильна, сплочена во всех своих народах, во всём своём творчестве.
Н. Рерих [факсимиле]
Биржевые ведомости. 1914. 4/17 сентября. Вечерний выпуск. Четверг. № 14353. С. 4.
Телеграф принёс известие о новом варварстве немцев - разрушении Реймсского собора. Приводим несколько строк, написанных нам по поводу этого нового
германского вандализма единственным русским членом реймсской академии изящных наук, известным художником академиком Н. К. Рерихом.
Все человеческие слова должны умолкнуть перед теми глубоко постыдными деяниями, которыми немцы наполняют мир. Синодик погибших произведений искусства
становится прямо невероятным. Неужели к несчастьям Лувена, Шантильи, Термонда мы должны ещё сегодня прибавить чудесный Реймс!
Неужели столько десятков тысячелетий человечеству нужно было совершенствоваться, учиться, возвышаться, для того чтобы сегодня мы узнали, что Реймс
разрушен!
Неужели вся многообразная история Франции только для того свято сохранила этот великолепный памятник искусства, чтобы сегодня мы узнали о разрушении
его варварскими руками!
Неужели нельзя понять, что воевать с книгой, картиной, статуей, памятником зодчества - непростительно!
Неужели какая-либо нация, хотя бы самая дикая, в наши дни может вписывать в страницы своей истории такие постыдные дела!
Нет слов, чтобы говорить о разрушении Реймса.
Н. К. Рерих
Биржевые ведомости. 1914. 9/22 сентября. Утренний выпуск. № 14362. Вторник. С. 2.
Разрушение Реймсского собора
Протесты
…Н. К. Рерих
- Путь, пройденный германской армией, отмечен целым рядом актов неслыханного вандализма. Последнее потрясающее известие, которое принёс телеграф,
говорит о разрушении Реймсского собора.
Перед позорным деянием немцев, запятнавших себя перед всем миром, слова бессильны. К печальному синодику погибших произведений искусства, к именам
Лувена, Шантильи и Термонда нужно прибавить ещё и прекрасный Реймс.
Неужели же вся та огромная работа мысли, все завоевания культуры, которые достались человечеству титаническими усилиями, - неужели всё это нужно было
преодолеть, чтобы сегодня, в XX веке, узнать о разрушении Реймсского собора?
Франция бережно, как самую ценную святыню, хранила этот древний памятник человеческого гения, но рука варвара, не знающего пощады, безжалостно погубила
это украшение мира.
Война с произведениями искусства, с книгами, картинами, статуями, памятниками зодчества... Может ли представить себе человеческий ум что-либо более
чудовищное и омерзительное! И это дело не дикарей, а немцев, которые всегда кичились своей культурностью.
О разрушенном Реймсском соборе у меня нет сейчас сил говорить. Все слова умолкают при воспоминании об этом позорном деянии.
Одно лишь скажу в заключение: немцы доказали, что они не понимают всей огромной ценности художественных творений, и если так, то по окончании войны я
предлагаю возбудить вопрос о передаче всех германских музеев в культурные и честные руки.
Телеграмма Н. К. Рериха
Сегодня академик Н. К. Рерих отправил президенту Французской республики следующую телеграмму:
«Возмущённый новым актом вандализма нашего варварского врага - разрушением прекрасного, несравненного кафедрального собора в Реймсе - прошу вас,
господин президент, принять выражения моего глубочайшего сожаления по поводу этой незаменимой утраты.
Имея честь состоять членом академии в Реймсе, я уполномочен вам передать те же чувства от совета профессоров школы Императорского Общества поощрения
художеств, общества "Мир искусства" и редакции газеты "Русское слово".
Член академии в Реймсе, директор школы Императорского Общества поощрения [художеств] в Петрограде
Н. Рерих
». …
Русское слово (Москва). 1914. 10/23 сентября. № 207. Среда. С. 3.
В переживаемые нами великие дни все стремятся по мере сил вложить свою скромную лепту в дело облегчения раненых борцов за отечество. Педагогический
совет школы Императорского Общества поощрения художников единодушно решил организовать из жертвуемых художественных произведений аукцион, вся
вырученная сумма [от] которого поступает в распоряжение е. и. в. великой княгини Милицы Николаевны.
Просим всех сочувствующих немедленно направлять жертвуемые художественные произведения (современные, старинные художественные издания и пр. в инспекцию
школы, Мойка 83) не позднее 22 сентября.
Директор школы Императорского Об-ва поощрения художеств
Академик Н. К. Рерих
Новое время. 1914. 12/25 сентября. № 13830. Пятница. С. 6.
Протест художников против германского вандализма
Известный художник Н. К. Рерих, директор школы Императорского Общества поощрения художеств, обратился к послу Североамериканских Соединённых Штатов с
заявлением, в котором просит довести до сведения его правительства о мольбе всех истинно любящих искусство стать на защиту варварски уничтожаемых
произведений искусства - следующего содержания:
«Господину послу Североамериканских Соединённых Штатов в Петрограде. Совет профессоров школы Императорского Общества поощрения художеств единодушно
поручил мне обратиться к вам со следующим: Североамериканские Соединённые Штаты за последнее время создали ряд всемирно известных любителей и
хранителей искусства, составивших замечательные собрания и музеи, что даёт право считать правительство Североамериканских Соединённых Штатов истинным
другом искусства. Ближайшие дни приносят потрясающие известия о гибели всемирных художественных памятников. Вы, представитель правительства
Североамериканских Штатов, не можете оставаться безучастным зрителем уничтожения лучших созданий искусства, и правительство ваше не может спокойно
смотреть на варварские деяния, подобные которым трудно найти на самых жестоких страницах истории, во времена, справедливо считавшиеся дикими. Именем
священного искусства, именем высшей молитвы человечества, именем всего, что совершенствует и возвышает мир, просим вас всеми силами протестовать против
преступных разрушителей, так как высококультурное правительство Североамериканских Соединённых Штатов не может взирать на уничтожение всего, чем светла
земная жизнь, и не может присоединяться к врагам рода человеческого».
Петроградские ведомости. 1914. 14/27 сентября. № 207. Воскресенье. С. 5.
Так же: Зодчий. 1914. 21 сентября. № 38. С. 428.
Ответ на протест русских художников
Вчера директором школы Императорского Общества поощрения художеств Н. К. Рерихом получен ответ от посла Североамериканских Соединённых Штатов на
протест русских художников против разрушения германскими войсками памятников искусства, переданный послу от имени Общества.
В своём ответе посол Североамериканских Штатов пишет:
«Я имел честь получить Ваше письмо от 11-го сентября, передающее протест школы Императорского Общества поощрения художеств против разрушения памятников
и произведений искусства. Спешу ответить, что немедленно передам о Вашем протесте моему правительству».
Биржевые ведомости. 1914. 15/28 сентября. Утренний выпуск. № 14374. Понедельник. С. 3.
Благодарность президента французской республики
В ответ на телеграмму, отправленную президенту французской республики г. Пуанкаре, директором школы Императорского Общества поощрения художеств акад.
Н. К. Рерихом получено от французского посла в Петрограде следующее письмо:
«Г[-н] директор. Г[-н] Президент республики был тронут телеграммой, с которой вы обратились к нему от своего имени как члена Академии в Реймсе, а также
и от имени всех профессоров школы Императорского Общества поощрения художеств, и в которой вы выражаете возмущение, охватившее вас и ваших сотоварищей
при известии о варварском и кощунственном акте, от которого непоправимо пострадал кафедральный собор в Реймсе. Я уполномочен г. Президентом республики
благодарить вас за ваше обращение».
Петроградские ведомости. 1914. 14/27 ноября. № 258. Пятница. С. 4.
Р. Выставка русских художников в плену у немцев
(Беседа с Н. К. Рерихом)
К немцам, по-видимому, попала в плен целая выставка картин русских художников.
Среди петербургских художников по этому поводу много толков.
Речь идёт о выставке Общества «Мир искусства», находившейся в Риме и отправленной оттуда сухим путём обратно в Россию.
По пути картины русских художников где-то застряли, и о них нет ни слуху, ни духу.
На этой выставке находились картины: Н. К. Рериха, К. А. Сомова, Ал. Бенуа, В. А. Серова, Е. Е. Лансере, М. А. Врубеля, Билибина, Петрова-Водкина,
Добужинского, Бобровского и др.
Вчера мы беседовали об этом с академиком Н. К. Рерихом.
- Выставка наша находилась в Риме, в помещении местного «Сецессиона», и была отправлена оттуда в Россию ещё за три недели до объявления войны, - сказал
Н. К. - Есть основание думать, что картины застряли где-нибудь в Германии или в Австрии.
Там было больше ста номеров.
До сих пор мы не имеем абсолютно никаких сведений об участи этих картин.
Другая выставка русских художников застряла в Венеции, а третья - в Мальмё.
Что касается Венеции, то там картины будут сложены и оставлены до окончания войны.
В Мальмё тоже картины целы, но неизвестно, где они будут там находиться.
По всей вероятности, ввиду опасности морского пути, их отправят в Россию через Торнео.
- Нормально ли идут занятия в школе Общества поощрения художеств? - спросили мы г. Рериха в качестве директора этой школы.
- Занятия идут вполне нормально, но, к сожалению, состав учащихся очень изменился.
Многие ученики старших классов призваны или ушли добровольно на войну, а многие ученицы пошли в сёстры милосердия.
Прямо не видишь знакомых лиц!
- Будет ли чем-нибудь ознаменовать наступающий 31-го октября 75-летний юбилей существования вашей школы?
- Конечно, никаких торжеств не будет, а состоится соединённое заседание комитета и педагогического совета, на котором один из преподавателей, г.
Макаренко, прочтёт составленный им ко дню юбилея исторический очерк школы.
Петроградская газета. 1914. 20 октября. № 288. Понедельник. С. 4.
Spectator. 75-тилетний юбилей школы Общества поощрения художеств
Сегодня школа Императорского Общества поощрения художеств справляет свой 75-летний юбилей.
29 сентября 1839 года Государь Император Николай I подписал положение и штаты рисовальной школы, открытой Министерством финансов, а 31 октября того же
года это положение было опубликовано правительствующим сенатом.
По мысли учредителя школы, К. Х. Рейссига, она должна была быть центральным учреждением, постепенно развивающим свою деятельность при помощи целой сети
ему подобных и ему подчинённых учреждений, устраиваемых, прежде всего, в районах промышленного характера - фабричных, заводских и т. д., с целью
«поднятия и развития вкуса среди масс», для которых предназначалась школа.
С 1857 года школа перешла в ведение Общества поощрения художеств.
Случилось это вот как.
Существуя буквально на гроши, абсолютно не обременяя бюджета Министерства финансов, в ведении которого она состояла, школа, тем не менее, вдруг
«предположена была к закрытию, ввиду сокращения расходов».
Это странное постановление Министерства финансов оказалось, как видно из краткого исторического очерка школы, результатом перемены главы Министерства.
Но не суждено было живому делу, нашедшему отклик в культурном обществе, закрыться по единоличному желанию.
По ходатайству председателя Общества поощрения художеств великой княгини Марии Николаевны в 20 день декабря 1857 года последовало высочайшее повеление:
«Рисовальную школу передать в заведование Общества, с предоставлением ему пользоваться принадлежащим школе имуществом, равно и настоящим её
помещением».
Много сделали для усовершенствования школы её следующие директора: М. В. Дьяконов, Е. А. Сабанеев и Н. К. Рерих.
Последнему принадлежит особенно много полезных нововведений, как устройство иконописной мастерской, класса рисования с животных, класса обсуждения
эскизов, рукодельной и ткацкой мастерской, мастерской чеканки и т. д.
- Школа Общества поощрения художеств, - говорит г. Рерих, - будучи самой обширной школой искусства, насчитывая до 1772 учащихся, прожившая 75 лет в
постоянном укреплении и развитии, имеет право быть настоящей школой искусства в том случае, если беспрестанно развивая количество и качество
разнообразных художественных производств, школа будет доводить до конца художественное образование лиц, посвятивших себя живописи, скульптуре и
архитектуре. Выполняя эту задачу, мы получаем действительно отвечающий современным воззрениям на искусство ещё небывалый, не использованный для империи
тип «Школы искусства», где, вступая в искусство с самых низких ступеней, даровитый человек может постепенно выйти законченным художником любой отрасли
искусства…
Сегодняшний юбилей школы является праздником почти всех петроградских художников, ибо редко кто из них не был её учеником.
В своё время в этой школе учились И. Е. Репин, И. Н. Крамской, В. В. Верещагин, М. А. Врубель и т. д.
Петроградская газета. 1914. 31 октября. № 299. Пятница. С. 2.
Сегодня, 9-го ноября, открывается выставка «Искусства союзных народов», т. е. Англии, Бельгии, Франции и Польши. Весь чистый доход с выставки поступит
в пользу раненых воинов и пострадавшего населения Бельгии (Фландрии), Польши и Франции. Во главе выставки стоит выставочный комитет с председателем его
в лице академика Н. К. Рериха.
В беседе с нашим сотрудником Н. К. Рерих так характеризует идею выставки:
- В настоящее время устроить выставку из частных коллекций было чрезвычайно трудно, и, тем не менее, мы общими дружными усилиями собрали до 350
произведений, среди которых многие публике ещё не известны. Задача настоящей выставки заключается в стремлении ознакомить публику с характером основных
элементов творчества союзных и дружественных нам народов. Выставка обнимает искусство Англии, Фландрии (Бельгии), Франции и Польши. Искусству Японии и
дружественных нам балканских народов будет посвящена вторая выставка.
Я надеюсь, что публика сочувственно встретит выставки, так как помимо добрых целей своих выставка чрезвычайно интересна и с художественной стороны.
Отмечу, между прочим, что польский отдел составлен из материалов, любезно выданных нам Императорской Академией художеств, и представляет собой
малоизвестные виды городов, к которым невольно теперь приковано наше внимание, и чрезвычайно интересные сцены польской жизни XVIII века.
Цель нашей выставки совершенно ясна: пусть в те минуты, когда всё государство служит общей идее освобождения от варварства и милитаризма, и искусство
принесёт посильную дань великому делу!
Биржевые ведомости. 1914. 9/22 ноября. Утренний выпуск. № 14484. Воскресенье. С. 5.
Теперь всё служит ратному делу во благо. Каждое поступление, каждый новый приток, даже невеликий, может нести пользу незабываемую, бесконечно нужную.
Снабдить ещё часть войска хорошими тулупами; обуть тёплыми валенками; обогреть табаком… Нескончаемо. Бесконечно в выборе, и всё нужно!
Или подумать о безвременных, непоправимых калеках. Сколько их. Как им помощь нужна.
Много сторон нашего обихода уже использовано для войны. Но могут отозваться ещё многие проявления жизни.
Заходя в музеи Петрограда и Москвы, мне приходилось наблюдать значительное число посетителей. К радости я убеждался в насущности искусства.
Пусть художественные произведения тоже послужат общему делу. Пусть за утешение, пусть за радость искусству тоже поступит лепта.
Первый стою за доступность искусства, но, как временная, в течение войны, мера, допустимо заплатить за зрелище искусства.
Прочие хранилища, археологические и естественнонаучные, тоже могут увеличить приток поступлений, а если скажут, что приток будет невелик, то это не
совсем верно.
Из ежедневных, хотя и небольших, приношений, из небольшой входной платы иногда стекается даже мощный поток.
Пусть и произведения искусства послужат на пользу тем, кто уберёг их от руки немецких варваров и грабителей.
Биржевые ведомости. 1914. 18 ноября / 1 декабря. Утренний выпуск. № 14502. Вторник. С. 4.
Spectator. Инцидент с субсидией в школе Общества поощрения художеств
Школа не хочет зависеть от Академии художеств
На состоявшемся в понедельник собрании Академии художеств вынесено странное решение относительно школы Императорского Общества поощрения художеств.
Школа эта, кстати сказать, дающая наибольший процент поступающих в Академию, всегда получала субсидию от последней, но на сей раз Академия лишила её
этой субсидии.
Мотив тот, что школа не предоставляет в Академию ни смет, ни отчётов!
Почему не представляет?
Мы беседовали об этом с директором школы Общества поощрения художеств, академиком Н. К. Рерихом.
- Газетные сведения относительно субсидии страдают неточностью, - сказал нам г. Рерих. - Не Академия художеств лишила нас субсидии, а мы сами
отказались от неё. Ещё в прошлом году нами было решено более в смету этой субсидии не вносить и никакого ходатайства о ней не возбуждать.
- Почему?..
- В интересах большей самостоятельности школы…
Дело в том, что из-за каких-то трёх тысяч рублей, которые мы получали от Академии, существовала призрачная зависимость от неё.
Между тем, наша школа достаточно велика, чтобы не быть зависимой от кого бы то ни было.
- А каковы средства школы?..
- Средства у нас, правда, неважные, но не настолько, чтобы 3 тысячи рублей были для нас необычайной суммой.
Содержание каждого класса обходится дороже этих денег.
Петроградская газета. 1914. 24 декабря. № 353. Среда. С. 4.
Перед войною сны были:
Едем полем. За бугром тучи встают. Гроза. Сквозь тучу стремглав молнией в землю упёрся огненный змей. Многоглавый.
Или: Едем серой равниною. Холм высокий темнеет. Смотрим: не холм, а змей серый клубом завился.
Ещё задолго были заклятия. Заклинали лихих. Заклинали кривду. Заклинали и зверем, и птицею. Заклинали землёй и водой. Не помогло. Выползли гады.
Потом были знамения. Не усмотрели их. Не поверили. Не додумались. Толпой растоптали.
И проснулся змей. Поднялся враг рода человеческого. Пытался злословно мир покорить. Города порушить. Осквернить храмы. Испепелить людей и строения.
Поднялся себе на смерть.
Были заклятия. Были знамения. Остались сны. Сны, которые сбываются.
Лёг ночь переспать.
Думал: увижу волхвов великих. Хотел посмотреть, что у них в тороках увязано. Какою они едут дорогою. Чтобы показали, куда и откуда.
Но не показались волхвы. Верно, рано ещё. Не выехали.
Показались двое других.
Один - средовек, в старой синей рубахе. В кафтане тёмном, тоже ветхом. Волосы длинноватые. В деснице - три кочерги. Держит их концами вверх. Замечайте:
вверх!
Прокопий праведный - тот, что увёл тучу каменную от Устюга Великого. Тот, что за неведомых молился.
А другой - белый и старый, с мечом и со градом.
Конечно, Никола святитель!
Вместо волхвов со звездою эти пришли.
Прокопий говорит:
«Не удаляйтеся Земли. Земля красная, злом раскалённая. Но жар Зла питает корни Древа, а на нём свивает Добро преблагое гнездо своё. Принимайте труд на
Земле. Восходите к океану небесному, нам тёмному.
Берегите благое Древо: на нём Добро живёт. Земли есть источник горя, но только из горя вырастают радости. Высший всех знает время радостей ваших.
Не удаляйтеся Земли. Посидим, о дальних странствующих подумаем».
Другой, седоватый, меч поднял; а к нему люди продвинулись. Много их выступило:
«Никола милостивый! Ты - чудотворец! Ты - могущий! Ты - святитель воинствующий!
Ты - сердца побеждающий! Ты - водитель мыслей истинных! Силы земные ты знающий!
Ты - меч хранящий! Ты - городам заступник! Ты - правду зрящий! Слышишь, владыко, моления?
Злые силы на нас ополчилися. Защити, владыко, пречистый град! Пречистый град - врагам озлобление!
Прими, владыко, прекрасный град! Подвигнь, отче, священный меч! Подвигнь, отче, всё воинство!
Чудотворец! Яви грозный лик! Укрой грады святым мечом! Ты можешь! Тебе сила дана!
Мы стоим без страха и трепета».
Русское слово (Москва). 1914. 25 декабря / 1915. 7 января. № 297. Четверг. С. 6.
Петроградский обозреватель. Эскизы и кроки
Как уже сообщалось в нашей газете, школа Общества поощрения художеств отказалась от получения субсидии от Академии художеств.
Субсидия эта составляла 3000 рублей, и школа признала её чересчур ничтожной для того, чтобы чувствовать себя в зависимости от Академии.
Но почему Общество поощрения художеств не могло на эти деньги посылать за границу своих пенсионеров?
Сумма, ежегодно отпускаемая на эти поездки, так мала (кажется, она составляет всего 300 р. на человека), что на неё далеко не уедешь…
- Вот тут и могли бы пригодиться эти 3000 р., - сказал я г. Рериху, - которые давала Академия.
- К сожалению, это не так, - ответил Н. К. - Академия художеств давала нам субсидию определённо, на содержание натурных классов, и ни на что другое
обращать эту сумму мы не могли… Даст Бог, скоро мы совершенно перестанем нуждаться! - прибавил г. Рерих.
Петроградская газета. 1914. 27 декабря. № 355. Суббота. С. 4.
Все статьи 1914 года
воспроизводятся по изданию:
Николай Рерих в русской периодике, 1891–1918.
Вып. 5: 1913–1918 / Сост.: О. И. Ешалова, А. П.
Соболев, В. Н. Тихонова. — СПб.: Фирма Коста,
2004.